где-то полпятого вышла из дома.
На углу, напротив дома тети Нюры Курочкиной, опекунши Зои, стоял мотоцикл с коляской, похожий на тот, что был у Потаповых, и на котором сейчас ездил дачник Михаил Петрович.
Женька удивилась: и кто это, интересно, к тете Нюре приехал? Хотя та еще и с работы-то не пришла. Впрочем, может, и не к Курочкиной, может, в соседний дом…
Как назло, дождик начал накрапывать… Вот только что солнце сияло — и на тебе, застучали по кровлям тяжелые капли! Так иногда случается…
* * *
Алтуфьев целый день маялся, непрестанно курил и ждал звонка из Таллина, наверное, даже не затем, чтобы что-то прояснить, а просто еще раз услышать голос любимой женщины, ее дыхание… Ах, Марта, Марта…
Договаривались на сегодня-завтра.
Так и промаялся Владимир Андреевич почти до самого вечера. И только уже на излете рабочего дня наконец-то прозвенел звонок. Алтуфьев как раз вышел на улицу покурить — в кабинете уж больно стало жарко. Вышел — и тут же начался дождь!
Зато…
Услыхав через открытое окно длинную телефонную трель — междугороднюю! — Альтуфев рысью бросился к аппарату, споткнулся, едва не растянувшись в коридоре во весь рост.
— Таллин?! Да-да — Тянск! Отделение… Да, я… Марта! Ну, здравствуй… Как ты? Как вообще дела?..
Мария Балдене, так звали секретаря из отделения милиции на улице Дзирнаву в городе Риге. Уже не молодая… Надавили — призналась. Это она отправила «левый» запрос. По просьбе хорошего знакомого и даже, можно сказать, друга из Ленинграда. Между прочим, профессора. Он не так просто спрашивал, а для своей работы — сказал, что через милицию быстрее, а у него диссертация «горит».
Познакомились год назад в Ялте. Случайно. Зовут Михаил Петрович Мельников.
Мельников!
Вальяжный такой, представительный, сразу видно — интеллигент. Фото? Да, фотографировались, и много, но все — на его фотоаппарат, кажется, ФЭД или «Лейка», правда, снимков нет, потому что пленка случайно засветилась. Ах, какая жалость! Об этом Мельников потом написал в письме, дико извинялся… А сейчас вот попросил об одном одолжении…
Всю корреспонденцию Балдене отправляла с Рижского главпочтамта, так просил Мельников, поскольку, по его словам, был женат, а жена — ревнивая, стерва.
Рига, главпочтамт…
Проследить заказное отправление на почте было нетрудно.
Рига, главпочтамт. Отправитель — Балдене М. Я. Получатель — Озерск, почтовое отделение, до востребования, Мельникову М. П.
Так вот оно что! Кроме почтальона Столетова еще и гражданин Мельников интересовался озерским архивом периода войны! И мотоцикл в его распоряжении, немецкий БМВ! И оружие — пистолет-пулемет МР-38 или МР-40, без разницы.
Ну гад! Не вышло с нападением, так решил действовать в обход, через добрую знакомую в Риге. Еще бы, в отделении милиции работает, грех не использовать! Нечего сказать, хорош гусь! Ай да партийный инструктор!
Надо его брать! И срочно.
Черт… постановление, виза прокурора… Долго! Еще и этот, не дай боже, сбежит!
Тогда поначалу приземлить в камеру по мелкому хулиганству — выражался грубой нецензурной бранью в общественном месте, на площади! Или прямо в отделении милиции! Сотрудники и проходившие мимо граждане охотно подтвердят. Липа, зато быстро! А потом и с арестом выйти можно. Если это тот, кто стрелял в грузовик, то он ни перед чем не остановится. Волк матерый — надо брать!
* * *
Женька открыла калитку и прислушалась. Показалось, будто там, в доме, кто-то вскрикнул… А потом послышался какой-то шум…
Во двор выбежал… Мельников! Немножко взъерошенный, без шляпы… с какой-то серой папкой в руках.
— Михаил Петрович, здрасьте!
— Что? Кто? А, Женечка! Счастье мое…
Вообще дачник выглядел как-то растерянно: щеки раскраснелись, глаза радостно блестели…
— А я как раз к Зое…
— Ой, не надо вам к Зое! Там… нет ее… нет… Давайте-ка со мной… я как раз в поля… там такие цветы, знаете, такие… фиалки, анютины глазки, колокольчики, лютики…
— Так дождь же!
— Дождь? Так он же кончается… вон синь какая… Солнышко!
— Ну…
— Даже и слышать не хочу никаких возражений! Я ведь завтра уезжаю, а вас так никуда и не свозил!
С обычной милой улыбкой Мельников схватил девушку за руку и потащил к мотоциклу. Вроде бы в шутку, со смешком — но попробуй вырвись. Да Женька и не пыталась… Раз уж человек завтра уезжает… А к Зое можно будет зайти и завтра! Как раз воскресенье — на практику не надо! Тем более и Макса что-то не видать. А завтра он будет точно! А если сегодня придет? А вот и пускай себе! Эх, надо было Зою предупредить насчет радиолы. Да теперь уж чего…
Теперь уж действительно было поздно метаться: грохоча двигателем, трофейный мотоцикл свернул с шоссе на полевую дорогу и лихо запрыгал по ухабам. Так что у Женьки зуб на зуб не попадал! Вот это лихо!
* * *
Максим чуть припозднился — только проводил бешено мчащийся мотоцикл удивленным взглядом.
Мельников, дачник… А в коляске, похоже, Женька! Ну да, она — в синем своем платье. И куда они так спешат? Ладно… Звали-то к Зое…
Входная дверь оказалась распахнута настежь.
Максим покачал головой и негромко позвал:
— Эй, есть кто дома? Есть кто-нибудь, спрашиваю!
Вроде что-то послышалось. То ли зов, то ли стон… Неуверенный такой, слабый…
Пожав плечами, молодой человек вошел в горницу.
Зоя лежала на боку, у печки, бледная и, кажется, уже неживая. Волосы были в крови, лужа крови растеклась и по полу, возле головы девушки.
— Зоя! — Максим с порога бросился на колени, припал ухом к груди… пощупал на запястье пульс… И снова услышал стон. Закрытые веки Зои чуть дрогнули. Жива!
— Эй! Кто-нибудь! — что есть мочи заорал юноша, выскакивая на крыльцо.
Мимо проезжал на велике Алекс Кошкин — он тут где-то неподалеку и жил. Посмотрел удивленно, тормознул:
— Ты что орешь?
— Зоя! Зою убили! Почти…
— Так убили или «почти»?
— «Скорую» нужно, умник! И милицию!
Алекс сообразил быстро — тут же вскочил в седло и закрутил педали. Лишь обернулся на ходу:
— Я в библиотеку, там телефон!
Ну да, ближайший аппарат как раз там! Лишь бы только не закрыто было. Хотя там и площадь рядом — автостанция…
Макс вновь бросился дом:
— Зоя! Как ты?
Никакого ответа… Но дыхание все же есть, да… Забинтовать ей голову! Где тут аптечка-то? Да хоть вот марлей…
— А давайте-ка лучше мы, молодой человек.
Медики приехали быстро — пожилой фельдшер и молоденькая медсестричка. Оба действовали сноровисто и умело: аккуратно приподняли раненую, перевязали.
Максим дернулся:
— Она же выживет? Да?
— В больницу
