А вон и следы!
— Сапоги… размер примерно сорок три — сорок четыре, — присев на корточки, определил следователь. И девичьи туфельки. Каблук низкий, размер… тридцать шестой, что ли. Ну, пошли. Хотя…
Алтуфьев свернул к мотоциклу, тому самому…
— А вот и вмятина… Теперь понятно, кто это.
Усмехнувшись, Владимир Андреевич оборвал провода системы зажигания и выбросил в кусты.
— На всякий случай. Вот теперь — ходу!
Лес казался непроходимым, опасным. Шевелили колючими лапами ели, высоченные сосны царапали вершинами небо, били прямо в лицо ветви осин, густой подлесок пах какой-то непонятной гнилью. Сумрачно, неуютно кругом. Вот так сойдешь с тропы — и не выйдешь.
— Они, верно, к болоту пошли, — на ходу предположил младший лейтенант. — Если Мельников старые гати знает — беда! Можем упустить… Интересно, девчонка-то ему зачем?
— Да ни за чем. — Владимир Андреевич старательно отводил хлеставшие по глазам ветки и жалел, что не прихватил сапоги. Ну кто же знал! Пришлось в чем есть — в белой рубашке, в туфлях… Пижон…
— Думаю, он просто хотел, чтобы о Зое раньше времени не узнали, — продолжил Алтуфьев. — Женю-то он еще во дворе перехватил. Посадил в коляску, увез. А избавиться по пути не вышло.
— По пути-то не вышло… — грустно вздохнул участковый. — Вот ведь гадина!
— А может, Мельников от нее что-то узнать хочет, — следователь задумался. — Недаром же гербарий собирать зазывал. О чем-то таком прознал или догадался. Сам знаешь, девчонки поболтать любят.
— Да уж. Ну, будем надеяться… Слышишь! Вроде кричит кто-то?
Оба застыли, прислушались…
* * *
Озерск — городок маленький, по сути, просто большая деревня, где главный работодатель — колхоз. И лес — вот он, рядом. Все жители сызмальства по грибы, по ягоды шастали, да и так — в походы. Слава богу, Женька Колесникова вовсе не была изнеженным городским ребенком — деревенская, не какая-нибудь там фифа!
Как справиться с болотом, знала. Ни в коем случае не паниковать, просто упасть грудью… Вот так — плюх! Только брызги грязные по сторонам полетели!
А теперь — грести под себя! Энергично работать руками, точно «по-собачьи» плывешь.
Под себя все, под себя… Ряску, ветки, листья какие-то, что-то холодное, скользкое… Змея?! Нет, ящерица… Ящерица?! Так вон уже — берег! Береза, трава…
— Стой! Стрелять буду! — сзади послышался крик и сразу за ним — автоматная очередь!
Выстрелы услыхали все. И Максим с Котькой Хренковым, и следователь с участковым. Между ними и было-то, наверное, метров сто. Но — лес кругом! И в десяти-то шагах друг друга не видно.
— А вот и автомат проявился, — усмехнулся Алтуфьев.
Дорожкин тоже сообразил:
— Архивная машина! Так это точно Мельников был. И как же мы этого гада раньше не раскусили?
— Табельный при тебе? — поинтересовался Владимир Андреевич.
Участковый махнул рукой:
— Какое там…
— Ладно. Пойдем-ка пока на звук, а там сообразим. Только осторожненько.
То же самое решили и Хренков с Максом.
* * *
Ага, будет она стоять, как же! Накось, выкуси!
Увидев, как пули отщепили ошметки от старой березы, Женька ничуть не испугалась. Автоматные очереди — это было где-то там, в кино про войну. Впрочем, все же девушка состорожничала — сразу на ноги не встала, поползла к можжевельнику и уже только там поднялась и кинулась в чащу.
Бежала куда глаза глядят, лишь бы прочь от этого чертова болота, от бункера, от дачника Мельникова, вдруг оказавшегося матерым бандитом! Хотя… не-ет, не бандит он, а гораздо хуже — фашистский недобиток, наймит, шпион! От такого пощады ждать нечего.
Ноги сами собой вынесли девушку на лесную тропу — по ней и бежать было легче…
…Как, впрочем, и Мельникову. Снова затрещала очередь! Просвистели — казалось, прямо над головой — пули…
Женька выглядела сейчас как болотная кикимора — грязная, мокрая, вся в тине! Бежала… бежала… насколько хватало дыхания… как могла…
Кругом посветлело. Впереди, за кустами, что-то блеснуло. Что-то большое, синее… белое… Автобус! Автобус! Значит, там — свои!
Женька прибавила ходу, рванула из последних сил, словно спортсмен перед финишной ленточкой…
— По-мо-ги-те-е-е!
Никто не откликнулся, не выбежал навстречу.
— Сто-ой!
Что же, там нет никого?
Рванув дверцу, Женька запрыгнула в кабину… В замке зажигания торчал оставленный ключ!
Что ж, думать тут нечего…
Только заведись, миленький… Только заведись! Ну!
Двигатель схватился с полоборота! Врубив заднюю скорость, Женька поддала газку…
…Из лесу выбежал Мельников, вскинул автомат… Лобовое стекло разлетелось вдребезги!
Женька пригнулась, упрямо сжала губы, не обращая внимания на израненные осколками руки…
Бодро сдав назад, автобус развернулся на поле и, набирая скорость, покатил по грунтовке — прочь!
Вторая передача… Третья… Четвертая…
Позади вновь затарахтела очередь… Да куда там теперь! Стреляй!
— Да чтоб тебя! — злобно выругавшись, Мельников отстегнул опустевший магазин.
Тут-то и взяли гада!
Алтуфьев с Дорожкиным выскочили из кустов разом. Навалились, словно хищники на дичь…
А с другого конца опушки уже бежали Максим с Котькой Хренковым. Константин на бегу таращил глаза и ругался:
— Автобус-то мой где? Куда дели, сволочи?!
Эпилог
Озерск,
начало июля 1963 г.
— Ну не смотри ты так. Не смотри! — Женька обиженно поджала губы.
— Да я и не смотрю, — Максим опустил глаза. — Вообще, здорово тебе досталось.
И вправду — здорово. Женька нынче выглядела словно раненый красный командир из знаменитой песни про Щорса — «голова обвязана, кровь на рукаве»… И руки в бинтах, и лоб, еще и щеки залеплены пластырем. Ладно — порезы, так еще и ребро сломано! Такие вот дела, хорошо хоть живая осталась.
— Ну, говори, говори же! — девушка вскочила с дивана. — Что тебе следователь рассказал?
— Да то же, что и тебе.
— Мне-то он особенно ничего не рассказывал. Улыбался только. Сказал, что я молодец… и что это… осторожнее надо.
— Ну, это все знают, что ты молодец. Надо же, гада фашистского гранатой по башке саданула!
— Издеваешься?
— Вовсе нет!
— Сейчас вот как тресну линейкой!
— Только не логарифмической! Она уж больно тяжелая… Ладно-ладно, — Макс шутливо поднял руки. — Сдаюсь! Рассказываю как на духу. Только предупреждаю — кое-о чем я сам догадался… предположил даже.
— Ну, не тяни!
— Итак, начнем с главных. Почтальон Столетов — на самом деле никакой не Столетов, как и Мельников — никакой не Мельников.
— Само собой! — скривилась девчонка. — Макс! Ты меня за дурочку держишь?
— Короче, так…
Почтальон Столетов появился в Озерске не просто так. Во время войны он какое-то время, недолго, был в партизанском отряде и одновременно находился на связи у немцев. Курировал его Мельников, тайный агент
