на ее сына.
— Какой у вас пиратский вид, начальник.
Хуанито вынес на террасу заказ Элены — кофе латте. Он смотрел на платок, которым была покрыта ее голова, и улыбался, словно инспектор во что-то играла, словно она надела карнавальный костюм. Она ласково улыбнулась ему, наивность Хуанито ей нравилась, она утешала среди жестокости, которой был полон мир. Хуанито — единственный, кто, увидев Элену в платке, не подумал, что у нее рак. Так думали все, даже в Центре психологической помощи, где она пробыла два дня. Она не дала себе труда возражать. Пусть лучше думают, что она проходит химиотерапию и поэтому облысела, чем узнают правду: что какой-то сумасшедший побрил ее наголо и нарисовал ножом уроборос на черепе. Надо отдать должное Рентеро, тут он ей очень помог — не допустил, чтобы имя Элены появилось в газетах или на телевидении.
Рана заживала хорошо, сказал врач. Она состригла оставшиеся волосы, с которыми выглядела как клоун, и кокетливо повязала платок. Потребуется несколько месяцев, чтобы волосы отросли и она смогла сделать прическу, которая ей нравится.
На сеансах психотерапии она встретилась с Соней Макайей и увидела, как поддерживают ее Капи и весь цыганский клан, как они помогают ей выживать. Сейчас эта женщина была примером для Элены. Увидев своего сына на видео, Элена вновь пережила его похищение, будто оно произошло вчера. Она словно вернулась в те первые дни после его исчезновения, когда было не продохнуть от боли. Но горе, которое пережила Соня, как ни крути, гораздо тяжелее. У Сони не было никакой надежды снова увидеть дочерей живыми, и, несмотря на это, она жила и даже думала о будущем. Элена знала, что должна учиться у других, должна быть сильной, как ее бывший муж, должна двигаться вперед.
Эти размышления привели ее к решению пойти вечером в караоке. Она хотела выйти на сцену в платке и спеть песню Мины. Это было бы подвигом, но она никак не решалась. Она сидела за столиком, потягивала граппу и наблюдала, как поют другие. Это тоже было неплохо. Не исключено, что она выйдет на сцену в последнюю минуту, возможно, еще пара бокалов, и она наберется духу. Элена подошла к стойке, чтобы заказать еще граппы, когда в дверях возник Сарате. Она не понимала, приятно ей его неожиданное появление или нет.
— Ты одна? — спросил он.
— Я всегда одна.
— У меня плохие новости. Я звонил в больницу. Виктория Вистас умерла.
Элене потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Несколько ужасных часов, проведенных вместе с этой женщиной, создали между ними таинственную связь. Когда Элена впервые пришла в клинику навестить ее, Виктория только что перенесла инсульт и ее срочно прооперировали. Элена ждала, пока ее вывезут из операционной и доставят в отделение интенсивной терапии. Врачи пустили ее на несколько минут, и она просто держала Викторию за руку и смотрела на нее, стараясь поделиться с ней жизненной силой. Она навещала ее еще несколько раз, но так и не смогла поговорить, поскольку Виктория не приходила в сознание.
— Еще один инсульт, — объяснил Сарате. — На этот раз она не справилась.
— Судя по тому, что я видела, чудо, что она продержалась так долго.
— Она знала, что должна спрятаться. Она сказала это Сальвадору Сантосу.
— Ты мне об этом не рассказывал. Он ездил к ней?
— Конечно. Он нашел ее в Алиаге, и она рассказала ему обо всем, что произошло в том сарае. Но сказала, что никогда не будет свидетельствовать на суде против племянника, которому уже причинила достаточно страданий.
— А откуда ты все это знаешь? Сальвадор рассказал?
— Сальвадор не в состоянии ничего рассказать. Но зато его не привлекут к суду. Дисциплинарная комиссия приняла во внимание состояние его здоровья.
— Я рада за него и за Асенсьон, но ты не ответил мне.
— Что ты хочешь знать?
— Я хочу знать, украл ли ты досье Сальвадора, чтобы выяснить, где я, и спасти мою жизнь. Вряд ли тебя отстранили за то, что ты плохо работал в полицейском участке Карабанчеля.
— Я бы предпочел, чтобы ты не знала правды.
— Почему?
— Потому что тогда ты точно не возьмешь меня назад в ОКА, а это сейчас мой единственный шанс получить работу.
— А может, я удивлю тебя. Попробуй. Расскажи мне все.
Сарате заказал виски. Если ты собрался рассказать все как есть женщине, свято чтущей правила, лучше сперва выпить для храбрости.
— К твоему сведению, сначала я пытался сделать все законными методами. Я хотел выяснить что-нибудь в ОКА, но Ческа меня выгнала. Тогда я решил поговорить с Рентеро, но он мало того что скрытничал, еще и оскорбил меня за то, что я защищал Сальвадора.
— Рентеро не тот человек, к которому стоит обращаться за помощью. Он думает только о собственной карьере и спасении своей задницы.
— С этим у него все в порядке. Ему вручили медаль за дело о цыганских невестах.
— И на здоровье. Расскажи, что ты сделал, чтобы найти меня.
— Я пришел вечером в отдел по расследованию убийств и пропавших без вести, поздоровался с дежурным, сказал ему, что должен передать дело Сальвадора в суд, и, к моему изумлению, мне его дали.
— Не могу поверить.
— Мне даже не пришлось взламывать шкаф. Я принес досье домой и, словно одержимый, листал и листал его, пока не нашел стенограмму разговора Сальвадора с Викторией. Там и было это название — Алиага.
— И что ты сделал?
— Второе нарушение: я взял патрульную машину и на ней примчался в городок. Остальное ты знаешь.
— Итак, ты претендуешь на работу у меня в отделе криминалистической аналитики, а в твоем резюме — кража официальных документов и угон полицейской машины в личных целях…
— Ну вот, начинается… Я же предупреждал.
Элена серьезно смотрела на него.
— Но цель не совсем личная, я сделал это, чтобы спасти тебе жизнь.
— И заодно загубить свою карьеру.
— Мир не идеален.
Элена кивнула, соглашаясь. Она взяла свой стакан граппы и подняла его:
— Давай выпьем.
Сарате тоже поднял свой стакан:
— За что?
— За твое поступление в ОКА. Как тебе кажется, за это стоит выпить?
— Не уверен, что Ческу и Буэндиа это обрадует, — улыбнулся Сарате.
Оба выпили залпом. Он взял ее за руку и поцеловал в шею.
— А что, если мы закончим отмечать у тебя дома? — прошептал он.
— Мне не хочется, извини.
Сарате принялся было шутливо настаивать, умолять, чтобы польстить ее тщеславию. Но, увидев, какая она серьезная и грустная, понял, что шансов у него сегодня нет, и решил сменить тему.
— Изучаешь «Пурпурную сеть»?
— Марьяхо расшифровывает содержимое дисков и отслеживает адреса, но это непросто.
— И… — Сарате колебался. — Ты что-нибудь узнала о своем сыне?
Элена устало улыбнулась:
— Я собираюсь домой. Ты не против? Мне хочется побыть одной.
— Конечно. Хочешь, я тебя провожу?
— Нет, выпей за мое здоровье. Я хочу пройтись. Завтра жду тебя в десять в отделе.
Сарате поднял вверх большой палец.
Элена Бланко поспешно ушла из бара, не желая, чтобы Сарате продолжил настаивать, чтобы он последовал за ней, чтобы помешал ей побыть одной. Она шла к своему дому на Пласа-Майор, жизнь продолжалась, по Мадриду разгуливали туристы, вокруг них ошивались сомнительные личности, надеясь выклянчить монетку или стащить набитый банкнотами кошелек. Она постаралась, как всегда, побыстрее пересечь площадь, чтобы увернуться от официантов на террасах, постоянно зазывающих в свои заведения. Она уже вошла с ключами в руке в свой темный подъезд. Но не успела подняться на первый лестничный пролет, как почувствовала, что сегодня с ней произойдет что-то важное, она не знала, что именно, только чувствовала, что оно надвигается.
