— Что ж, давайте по порядку, Антон Аркадьевич. Вы в наших делах человек опытный, может, пока обойдемся без адвоката?
Антон понял, что неприятности снова начинаются, и тихо застонал сквозь стиснутые зубы. Проклятие какое-то лежит на нем! Однако следователь ожидал ответа, участковый тоже не спускал с него взгляда. Пришлось собраться с силами.
— Обойдемся… пока.
— Вот и отлично! Давайте по порядку: что вы делали вчера после шести часов вечера?
Антон принес стул, сел напротив следователя и начал рассказ. Пришлось упомянуть Ленкино имя и ссору, которая произошла между ними. О причинах ссоры Антон распространяться не стал, хотя следователь уцепился за эту подробность. Оставалось надеяться, что Ленка его не сдаст.
— Кажется, господин Халецкий был вашим другом? — спросил следователь.
— Да, — глухо ответил Антон. Вот именно — был! Вслух он этого благоразумно не произнес.
— Но между вами произошла какая-то ссора, — продолжал следователь.
Антон с недоумением воззрился на собеседника. А он откуда знает? Однако свой вопрос он сформулировал иначе:
— С чего вы взяли?
Следователь отодвинул от себя лист и положил сверху ручку. Он просто сверлил взглядом Антона.
— Видите ли, господин Халецкий недавно решил изменить свое завещание.
— Завещание? — переспросил Антон. — У Марка было завещание?
— А вы этого не знали?
— Конечно, нет! Мы об этом никогда не говорили.
— Значит, вы не знали, что господин Халецкий завещал вам всю свою коллекцию?
У Антона отвалилась нижняя челюсть. Он, конечно, подозревал, что следователь ему не верит, но все равно не мог вести себя иначе.
— Марк… оставил мне?..
Антон поймал себя на том, что все время переспрашивает собеседника, и решил больше так не делать. Следователь усмехнулся.
— Вот именно. Он завещал вам все картины, которые получил от отца. Только вот незадача: позавчера господин Халецкий позвонил нотариусу и договорился о встрече. Он хотел изменить завещание, но не успел этого сделать. — Следователь помолчал и мягко добавил: — А вы везунчик, Антон Аркадьевич. Причем на моей памяти вам крупно везет уже второй раз. Не так ли?
Глаза следователя сверкнули мягким кошачьим блеском. Антон вытер разом вспотевший лоб.
— Как его убили?
— Выстрелом в голову, — невозмутимо ответил собеседник. — А потом убийца взял нож и пригвоздил к полу правую руку господина Халецкого.
Антон изменился в лице.
— Что-что?
— Я говорю, он проткнул ножом правую ладонь убитого, — повторил следователь все с той же мягкой невозмутимостью.
— Но зачем?
Следователь переглянулся с участковым.
— Если честно, мы хотели спросить это у вас. На ноже остались четкие отпечатки пальцев. — Следователь улыбнулся Антону и уточнил: — Ваши отпечатки, Антон Аркадьевич. Что скажете?
Антон дрожащими руками растер колючие щеки.
— Я хочу позвонить адвокату.
— Я так и думал, — со вздохом констатировал следователь. Поднял с пола трубку и передал ее Антону. — Звоните. Имеете право.
Москва, ноябрь 2007 года
Антон сидел перед включенным компьютером и смотрел в пустой экран. Так он мог сидеть сутками. У него атрофировались все чувства, кроме недоумения и усталости.
То, что его пока не арестовали, было похоже на чудо. Следователь хотел сразу увезти Антона с собой, однако адвокат сумел переломить ситуацию. Клиента не арестовали. Уезжая, следователь метнул в Антона взгляд, полный отвращения, и тихо сказал:
— Не думайте, что вам удастся повторить старый фокус.
Антон не обиделся. Он понимал, что в глазах этого человека является выродком, богатенькой сволочью, купившей право безнаказанно убивать людей.
Антон поплыл по течению. Ролики в голове зашли за шарики и сильно ударили по тормозам. Следователь считал его симулянтом. Адвокат был человеком непредубежденным, поэтому, заглянув клиенту в глаза, предложил вызвать врача. Антон поспешно отказался и запретил адвокату употреблять слово «шок». Тот пожал плечами: хозяин — барин!
Когда Антона привели в квартиру Марика, труп уже увезли. Он стоял в прихожей и разглядывал неуклюжий абрис человеческой фигуры, нарисованный мелом. В душе ничего не шевельнулось.
— У господина Халецкого было оружие? — поинтересовался следователь.
Антон встрепенулся. Было. Наградной «макаров» генерала Воронина, который тот подарил Марку незадолго до своей смерти. Марик любил оружие: чистил его, любовался переливами света на гладкой холодной стали… Антон сообщил об этом следователю и с надеждой спросил:
— Может, он сам застрелился?
— Конечно, сам! — откликнулся следователь. — А потом сам проткнул свою руку ножом с вашими отпечатками! Да и пистолет успел куда-то заныкать после смерти. Не получается, Антон Аркадьевич!
Антон угрюмо поежился. Да, не получается. Следователь о чем-то пошептался со своими коллегами и обернулся к Антону:
— Вы не знаете, где господин Халецкий хранил свои картины?
Антон сосредоточился.
— Картины находятся в музее частных собраний. Дома у Марка оставался только автопортрет Хальса. Он висит в кабинете, над письменным столом.
Следователь указал на закрытую дверь комнаты.
— Здесь?
Антон молча кивнул. Следователь заглянул в комнату, словно хотел убедиться еще в чем-то, и невозмутимо проинформировал:
— Картины здесь нет. Когда вы ее видели в последний раз?
Антон очень долго вспоминал дату.
— Кажется, две недели назад. Попробуйте связаться с бывшей женой Марка. Она присутствовала при нашей последней встрече.
Антон отлично понимал, что следователь доберется до Полины и без его ценных указания. А это значит, что скрыть причину ссоры между друзьями не удастся.
— Кажется, эта картина раньше принадлежала вам?
Антон снова молча кивнул.
— Значит, вы ее продали?
— Я ее подарил.
Следователь слегка приподнял брови.
— Подарили картину, которая стоит…
— Да, да! — закричал Антон. — Я знаю, как дорого она стоит, не нужно мне напоминать!
— Не кричите, — спокойно осадил его следователь. — В конце концов, это ваше право. Господин Халецкий был вашим другом, помогал в трудных ситуациях… — Тут глаза следователя снова мягко сверкнули, и Антон понял, что он имеет в виду. — Естественно, что вы хотели его отблагодарить.
Антон понял, что он снова оказался в роли главного подозреваемого. Самое ужасное, что он ничего не помнил из событий того проклятого вечера. Воспоминания обрывал звук захлопнувшейся двери. А что было потом? Неужели он, напившись, решил выяснить отношения с бывшим другом? А если он и вправду?.. Нет-нет, это невозможно.
Шли дни. Антон сидел перед включенным компьютером и смотрел в пустой экран. Работать он не мог, но все равно каждый день садился за рабочий стол, как старый боевой конь, который из последних сил упорно тащится за затихающим звуком армейского горна.
За прошедшие три дня Антону по очереди позвонили Егор, Катя и Лина. Разговор шел по одному шаблону: звонившие сообщили Антону, что он кровожадная корыстная сволочь и убийца, и что они подали иск на возвращение коллекции законному владельцу. Антон молча слушал и так же молча клал трубку. Ему было наплевать на эту коллекцию. Ему было наплевать на все, даже на самого себя.
Слухи расползались со зловещей быстротой. Выходя из дома, Антон ловил на себе то испуганный взгляд консьержа, то прищуренные взгляды охранников. Соседи старались не входить с ним в лифт, поспешно здоровались и долго копошились в пустых почтовых ящиках. Антон не обижался. Он привык быть изгоем, просто сейчас статус… как бы сказать… утвердили официально.
Следователь появился на четвертый день после убийства. К удивлению Антона, он выглядел слегка растерянным. Вытащил из потертой черной тубы старый холст и развернул его на большом письменном столе. Антон мельком взглянул и отвернулся.
— Вы узнаете эту картину?
— Да, — ответил Антон. — Это автопортрет Франса Хальса, который я подарил Марку. Где вы его нашли?
— В багажнике вашей машины, — ответил следователь.
Настала напряженная тишина. Большие напольные часы в углу кабинета тикали так тревожно, словно отсчитывали время до взрыва. Антон подумал, что так или иначе, проклятая картина до него добралась и отомстила за пренебрежение. Чем не сюжет для очередного ужастика?
— Мне придется вас задержать, — произнес следователь.
— Задерживайте, — легко согласился Антон. Улыбнулся и добавил: — Вот и настал праздник на вашей улице!
Следователь нахмурился.
— Хотите сделать признание?
Антон пожал плечами.
— Я ничего не помню, зато теперь точно знаю, что Марка не убивал. Эту проклятую картину я бы не забрал ни за что на свете. Я ее ненавижу. — Антон снова пожал плечами. — Пишите, что хотите. Я все подтвержу.
