Анджело сидел за кухонным столом спиной к открытому окну, перед ним стояла большая тарелка остывающей пасты с горохом и стакан молока, которое он, по своему обыкновению, подливал себе из большой бутылки. Пуддж сидел напротив, он с хрустом откусывал небольшие кусочки хлебной палочки, а свою тарелку, на которой рядом с горой картофеля красовалась аппетитная телячья отбивная, небрежно сдвинул на самый край стола. Место, предназначенное для бокалов, столовых приборов и прочих обеденных принадлежностей, на сей раз занимала внушительная стопка бумаг, на которых было записано множество имен и связанных с ними фактов и цифр. Я сидел рядом с Нико за тем же столом, мы оба с удовольствием поедали отличные бифштексы с соусом-пиццайолой.
— Ну вот, только подумаешь, что уже знаешь названия всех новых команд, как тут же выскакивает еще дюжина, — проворчал Пуддж, недовольно покачав головой, и провел карандашом по верхнему списку. — Они сами не могут в этом разобраться. Как же нам, черт возьми, докопаться, а?
— Проследить, как идут деньги, и они обязательно приведут к боссу. — Анджело задумчиво посмотрел на свой нетронутый обед. — Здесь не может быть ничего нового.
— И все-таки нам никогда прежде не случалось иметь дело с такими бандами, — сказал Пуддж. — Этот парень, Малыш Рики, выстрелил в голову беременной женщине на дискотеке за то, что она наступила ему на новый ботинок. Отвернулся от трупа и пошел танцевать. Это не убийство ради бизнеса. Так убивают те, кому нравится убивать. Если выходишь против такого парня, нужно пришить его быстро. Особенно таким старикам, как мы с тобой.
— Это наркотики играют в нем и заставляют его считать себя непобедимым храбрецом, — отозвался Анджело. — Но дурь на то и дурь, чтобы делать его дураком. Вот тут-то и должно быть наше преимущество, тут возраст сработает на нас. Пусть он считает нас старыми и слабыми.
— Он будет не совсем неправ, — сказал Пуддж и положил карандаш. — Я не прикасался к оружию добрых десять лет, не говоря уж о том, чтобы в кого-то стрелять. Я сейчас больше похож на Честера, чем на Мэтта Диллона. Но, черт возьми, какая разница? Как только мы уложим баиньки кого-нибудь из этих парней, на его место сразу же вылезет другой такой же. Для нас это будет то же самое, что воевать с вьетнамцами. Чем больше их убиваешь, тем больше их становится.
— Вы могли бы отказаться от этого, — сказал я, не зная, стоит ли мне вообще открывать рот, а тем более заговаривать об этом. — Ведь нельзя сказать, чтобы вы нуждались в деньгах. И я сам слышал от вас обоих, что вам не нравится то, как сейчас поворачивается бизнес. Может быть, сейчас действительно подходящее время, чтобы уйти…
— Наша корпорация совсем не такая, как все остальные, — ответил Пуддж. — Здесь нет программы начисления пенсий, не выделяются акции, не выплачивается выходное пособие. В нашем бизнесе все покупки оплачиваются парой пуль. Кроме того, я и впрямь давно уже не занимался ничем серьезным и соскучился по работе.
— А чем, по-твоему, мы будем заниматься? — спросил Анджело. — Если уж, действительно, уйдем от наших дел.
— Неважно, что вы будете делать потом, но это все равно будет лучше, чем смерть от руки кого-нибудь из этих
людей, — настойчиво продолжал я. Эти двое мужчин вырастили меня, они любили меня, и я меньше всего на свете хотел, чтобы любой из них умер в луже собственной крови, а потом скучающие обыватели, попивая утренний кофе, рассматривали их скверные фотографии, напечатанные в бульварных газетенках.
— Похоже, что ты не считаешь нас фаворитами в этом заезде, — сказал Пуддж, подняв на вилке большой кусок телятины.
— Я всего лишь не хочу увидеть вас мертвыми.
Анджело накрыл ладонью мою руку.
— Мы не можем просто уехать и поселиться на небольшой вилле где-нибудь в Италии. Каждый проведенный там день мы будем думать о том, что отвернулись от смысла и образа нашей жизни. Через какое-то время это станет мучительнее, чем любая боль от пули. И такая смерть будет куда страшнее. Я знаю, что ты не желаешь нам и такой смерти.
Я взглянул на Нико, рассчитывая найти у него поддержку.
— Иногда бывает, что дерешься лучше, если ввязываешься в драку и вовсе не надеешься победить, — сказал он, посмотрев на Анджело. — Вот и дерешься как в последний раз, не думая о будущем. Кто-то из куда более мозговитых, чем я, парней говорил мне, что, когда Штаты полезли в Большую войну, никто не рассчитывал на победу.
— Если так, то я хочу помочь, — сказал я. — Раз вы начинаете это дело, я хочу тоже участвовать в нем.
— Ты сидишь за этим столом, — ответил Анджело. — А это значит, что ты уже участвуешь.
— Но ты не чувствуешь вкуса борьбы. — Пуддж указал на меня острым концом вилки. — Ты пока еще не готов к ней.
— А вы были готовы в первый раз? — спросил я, не удержавшись от попытки по-детски подковырнуть моего воспитателя.
— Решение было принято за нас, — серьезно ответил Анджело. — Мы делали то, чего от нас ожидали. У тебя больше возможностей для выбора да и времени для решения тоже больше.
— У нас не было выбора, когда мы были детьми, и нет выбора теперь, когда мы стали стариками, — добавил Пуддж. — Мы должны сражаться. Но ты не обязан ввязываться в эту заварушку, по крайней мере, сейчас. Не будешь соваться куда не следует — уцелеешь.
— А когда я буду готов? — спросил я, посмотрев на них обоих по очереди.
— Это ты узнаешь раньше всех, даже раньше нас, — сказал Анджело. — А пока что сиди, слушай и учись. Такие уроки никогда не повторяются.
— Тот пацан, что командует «Красными баронами», просится поговорить с нами, — сказал Пуддж. Он разделался со своей отбивной и решил, что пора вернуться к делу. — Он уверяет, что его команда справится с колумбийцами, и просит за это долю от нашей недвижимости.
— Как его зовут? — спросил Анджело, отхлебывая молоко, но все еще продолжая рассматривать меня. — Того пацана, который называется их паханом.
— Ричи Скарафино, — ответил Пуддж. — Нико пока что собирает о нем все возможные сведения. Ну, а чего мы не узнаем, то сможем предположить и, скорее всего, не ошибемся.
— Я все представлю не позже, чем завтра, — сказал Нико. — Только не ожидайте узнать слишком много. Он выплыл на свет совсем недавно, он всего на несколько лет старше, чем Гейб. Из рабочей семьи, поначалу собирал себе команду на отцовские деньги.
— Быть крутым он учился по кинофильмам, — сказал Анджело. — И итальянского в нем столько же, сколько в итальянском салате из «Уолдорфа». Настоящей драки он и близко не видел, только стычки хулиганов на углу. Колумбийцы — бойцы от рождения, они разделаются с «Красными баронами», которым не хватит ума удрать от них.
— Так что, согласимся встретиться с ним? — спросил Пуддж. Он бросил косточку от отбивной в угол комнаты и теперь смотрел, как Ида достает ее из-под стула, несет к порогу, ложится и с хрустом начинает грызть.
Анджело встал; прохладный ветерок, врывавшийся в открытое окно, дул ему в спину.
— Мы согласимся дать ему десять процентов от нашего бизнеса с недвижимостью, но не более пяти миллионов, — сказал он. — И потом пошлем его драться с колумбийцами.
— А что, если ему повезет и он их одолеет? — спросил Пуддж. — Тогда потеряем пять миллионов и обзаведемся совершенно ненужным партнером.
— Ему уже не повезло, Пуддж, — сказал Анджело. — Он выступив против нас.
Предстояла война за будущие направления деятельности организованной преступности, и каждое из этих направлений упиралось в торговлю наркотиками. Кокаин и героин были новым горячим товаром, и каждый молодой гангстер на улице рассчитывал урвать себе жирный кусок. Боссы старой закалки, в том числе Анджело и Пуддж, предпочитали придерживаться отработанной линии и делать деньги на тех видах преступной деятельности, которые были им лучше знакомы и представлялись более безопасными: вымогательство, крышевание, проституция, похищения и азартные игры. Для них наркобизнес оставался чем-то далеким и непонятным, точно так же, как буттлегерский промысел времен «сухого закона» для тех королей преступного мира, которых они сменили. «Посуди сам, ведь гангстер — это лучший друг потребителя, — рассуждал Пуддж. — Мы всегда искали возможность сделать деньги на том, к чему люди тянутся, но не могут получить. Одно время это была выпивка. Потом игра на деньги. Теперь появилась новомодная дурь. Мы должны следить за изменениями спроса, точно так же, как и все прочие бизнесмены. С этим у нас никогда не было проблем. Ну, а что касается войны, мы с Анжем давно уже не участвовали в заварушках и в глубине души опасались, доживем ли до следующей. Эти новые парни играют резко, как и мы в свое время. Чтобы одолеть их, мы должны играть еще резче и действовать умнее. А это не так просто — всю жизнь быть резче и умнее всех остальных».
