class="p1">– Зато они сделали красивый внутренний дворик, – сообщил Патрик с легкой ноткой отчаяния и широким жестом показал в сторону двора.
– Они и там побывали? Как только успели? Разве пенсионеры не должны быть вялыми и слабыми?
Ее голос сорвался на фальцет, а потом из Эрики будто выпустили весь воздух. Она села и только тут обнаружила, что на стульях новые подушки.
– Это еще что… лимоны?
Патрик поднял руки в оборонительном жесте:
– Но это ведь легко поменять, правда? А дверцы шкафа перекрасить…
– А как же пиццерия?
– Мы ведь, кажется, все равно собирались сносить эту стену?
Эрика посмотрела на стену с аркой и поняла, что Патрик прав. Она покачала головой.
– О боже… Неужели нельзя уехать на пару дней без того, чтобы твой дом не превратился в пиццерию восьмидесятых?
– Прости, я должен был это предвидеть. – Патрик с виноватым видом расставлял тарелки. – Ты ела в поезде? Или разогреть мамину лазанью?
– Я очень голодна, – ответила Эрика, вдыхая запах расплавленного сыра.
Что там ни говори, а готовить Кристина умела.
– Тебе не за что извиняться, – продолжала она, разминая отекшие пальцы ног. – У тебя есть куда более важные дела. Дверцы действительно можно перекрасить, а стены снести. Это пустяки. Как продвигается расследование?
Патрик поставил на стол две тарелки с лазаньей и сел напротив Эрики.
– Может, вина?
Она в испуге выставила перед собой ладони:
– Нет, только не сегодня.
Патрик поднял бровь, но промолчал. Потом рассказал, что произошло за время ее отсутствия.
– То есть Рольф – отец Рикарда? – Эрика запихнула в рот большой кусок лазаньи и тут же схватилась за стакан с водой: – Не думала, что она такая горячая…
– Мне подуть на твою еду? – пошутил Патрик.
Эрика показала ему язык.
Она не ожидала, что так по нему соскучится. Столько лет жила в одиночестве, и это ее как будто устраивало… А теперь представить себе не могла жизни без Патрика.
– Интересно, знает ли об этом Хеннинг.
На этот раз она взяла совсем маленький кусочек, чтобы не повторять прошлой ошибки.
– Понятия не имею, – ответил Патрик.
Он замер, когда из детской наверху донеслись звуки. И опять расслабился, как только все стихло.
– Что у тебя с «Бланш»? – спросил Патрик. – Там, наверное, все кипит…
Эрика махнула рукой.
– Когда я была в «Бланш», там распространялись слухи о Петере и мальчиках, но статьи в «Афтонбладет» еще не были опубликованы. Так что я могу только представить себе этот хаос.
– Подумать только, в каком аду оказались Хеннинг и Элизабет! Смерть Петера и мальчиков, смерть Рольфа… И Рикард в качестве главного подозреваемого. А теперь дело их жизни журналисты поливают грязью.
– Все рухнуло за какую-нибудь пару дней, – кивнула Эрика.
Она впервые задумалась над этим. После субботнего торжества, подлинного триумфа, как в профессиональной, так и в личной жизни, Элизабет и Хеннинг оказались ввергнуты в кошмар, в котором пребывали и сейчас.
– Интересно, что теперь будет с премией? – продолжала рассуждать Эрика, прожевывая лазанью.
– С какой премией?
– В субботу прошел слух, будто Хеннингу присудили Нобелевскую премию по литературе. Интересно, как на это повлияют статьи в «Афтонбладет»? Мне кажется, теперь совсем не очевидно, что Хеннинг ее получит.
– Но ведь скандал не затронул его творчество? Такие вещи следует разделять.
Эрика отставила стакан с водой.
– В идеале – да. Но мне с трудом верится, чтобы Шведская академия придерживалась нейтралитета в этом вопросе. Сюзанне, наверное, приходится особенно тяжело.
– Не могу поверить, чтобы Хеннинга и Элизабет не волновала сейчас эта проблема, – заметил Патрик.
– Думаю, ты прав. Это ведь не просто премия. Она гарантирует статус неподвижной звезды на литературном небосклоне.
– И все же… убиты их сын и внуки. Что может иметь значение на фоне этих событий? Кстати, о детях. Как продвигается твое расследование смерти Лолы и ее дочери?
– Медленно, но верно. Разве не удивительно, что именно Лола должна была стать главной героиней последней выставки Рольфа?
Эрика рассказала о своих встречах с соседом Лолы, Биргиттой и Юханом.
– Я получила все материалы, которые были в полиции по этому делу. Как думаешь, стоит ли просить Педерсена посмотреть отчет о вскрытии?
Патрик поморщился и виновато посмотрел на жену.
– Но он по уши загружен тем, что мы ему уже отправили. И это не считая его обычной рабочей нагрузки.
– Понимаю, и все-таки… Не мог бы ты при случае попросить его?
– Да, но я ничего не обещаю. Поговорю с ним завтра, узнаю, как далеко он продвинулся и, если будет такая возможность, конечно, спрошу. Хотя, не думаю, что у него есть время. Это всего лишь мое мнение. – Патрик выставил перед собой ладони.
– Это все, о чем я прошу, – тихо добавила Эрика.
– Что с заданием, которое я тебе дал? С частным детективом?
– О… он та еще штучка. Но все прошло хорошо. Я сфотографировала листок с результатами расследования, обе стороны. Правда, там нет ничего конкретного. Петер Бауэр всего лишь хотел найти того, кто совершил наезд на его жену и скрылся с места преступления. В этом я его вполне понимаю.
Эрика избегала смотреть Патрику в глаза. С небольшой долей вероятности, событие, о котором она хотела сообщить, могло его обрадовать, но на это наверняка потребуется время. Сейчас же нужно выложить то, что не могло ждать ни единой лишней секунды. Нарыв необходимо вскрыть. Эрика перевела дыхание и выдала:
– Я беременна.
Вилка выскользнула из пальцев Патрика и со звоном упала на тарелку.
Патрик бесцельно перебирал бумаги на столе. Он все еще не знал, как относиться к тому, что Эрика ждет ребенка. До сих пор подобные новости делали его счастливым – в большей степени, чем он мог себе это представить. Но теперь у них уже было трое детей, и до сих пор жизнь не давала расслабиться ни на минуту. Близнецы только-только выходили из младенческого возраста, и загнанные родители наконец увидел свет в конце туннеля.
Собственно, первые два-три года не доставляли особой радости ни ему, ни Эрике. Вечное недосыпание и стресс на грани человеческих возможностей. Смогут ли они пройти через это еще раз?
Патрик сгреб бумаги в кучу. Дел по горло, но после ночи размышлений он так устал, что едва был способен более-менее связно сформулировать мысль. Тем не менее Рикард все еще под стражей, прокурора не пришлось долго уговаривать. Более того, тот с удовольствием пошел бы дальше, но Патрик все еще надеялся вытянуть признание. Кое-что не стыковалось. У них не было ничего, что связывало бы
