– Спаси вас Бог, господин мой.
Так, теперь кое-что прояснилось. Прояснилось, что дело гораздо более темное, чем он мог надеяться. Правда, он не очень надеялся. Он же с пятнадцати лет знал, что имеет дело с каким-то графом. И никто не знал, что он знает. Но граф, разумеется, графу рознь. Не за всяким графом откажутся следить профессионалы, а только за таким, у которого есть своя собственная служба… «Контрслежка», – придумал Уилл новое слово. Значит, этот граф был тот, что надо граф, а не абы какой. Все усложняется.
Но, с другой стороны, круг подозреваемых сужается. Здесь, в Лондоне, такие шпионы есть только у самых высокопоставленных, близких ко двору людей. Самых влиятельных или самых знатных людей королевства! Не нужно быть принятым при дворе, не нужно даже водить знакомства с придворными, чтобы знать эти имена. Достаточно молвы. Уж до «Глобуса» молва докатывалась с самого верха довольно быстро, потому что в театр ходили и весьма высокопоставленные особы!
Шаксперу стало ясно, что можно всех подозреваемых (или претендентов) внести в общий список.
Он взял бумагу, чернила и написал: «С(аутгемптон), Э(ссекс), Л(естер), Р(оберт) Б(ерли), Б(экон), О(ксфорд), Р(атленд), П(эмбрук)».
Потом надо вспомнить – кто еще?
Список состоял из одних лишь заглавных букв. Полные имена Уилл, конечно, не писал, он и так их помнил. Не хватало такие вещи бумаге доверять! Ему еще жить не надоело. Некоторые имена он даже и первой буквой обозначить не решился, так лишь про себя имел их в виду.
Итак, надо все это просеять. Сначала сквозь крупное сито. Граф Саутгемптон. Ну его теперь Уилл знал лично, через его людей он получил деньги, его человек принес ему на подпись какой-то договор и векселя два года назад. А точно ли это был человек Саутгемптона? Во всяком случае, все произошло сразу после разговора с ним. Тут Шакспер вспомнил латинскую пословицу «post hoc non est propter hoc» («после этого – не вследствие этого»). Но в данном случае временное и логическое следование, скорее всего, все-таки совпадали. Еще бы! За десять лет его странной службы таинственному незнакомцу никто ему по тысяче фунтов не приносил. А тут и суток не прошло – и нате вам! Нет, таких совпадений не бывает. Саутгемптон замешан, это точно.
Но Саутгемптон не автор, это тоже почти точно. Во-первых, молод слишком. «Сколько ему в 1579 было, когда мой граф уже был вполне зрелым? Да нисколько». Шакспер достал из сундука изрядно потертую колоду карт, сдвинул ее и открыл сверху червового валета с гривой рыжих волос. «Он, пожалуй, вообще моложе меня», – заключил Уилл, глядя на двусмысленно улыбающегося валета.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Генри Ризли, 3-й граф Саутгемптон, родился 6 октября 1573 года в Каудрей, графство Суссекс. Второй сын Генри Ризли, 2-го графа Саутгемптона и Мэри Браун, дочери 1-го виконта Монтегю. Отец Генри Ризли, католик, находился в заключении в Тауэре. Умер в 1581 году. После этого опекуном мальчика был назначен Уильям Сесил, лорд Берли.
Саутгемптону покровительствует сама королева. В 1585 году он поступил в Кембридже в колледж Святого Иоанна.
В 1589 году Саутгемптону присвоена степень магистра искусств. Он продолжил обучение в юридической школе «Грейз-Инн». В семнадцать лет был представлен ко двору. Его близким другом стал граф Эссекс, который тоже пользовался благосклонностью Елизаветы I.
В 1596 и 1597 годах Саутгемптон участвовал в экспедициях Эссекса в Кадис и на Азорские острова. В 1598 году он сопровождал секретаря королевы, сэра Роберта Сесила, с посольской миссией в Париж. В Париже тайно женился на своей любовнице – фрейлине королевы и кузине Эссекса Элизабет Вернон. По возвращении супругов в Лондон разгневанная королева заключила их на некоторое время в тюрьму. Граф Саутгемптон всегда покровительствовал людям искусства. Ему посвящены «Венера и Адонис» и «Лукреция», на которых стоит имя Шекспир!
Нэш посвятил ему свой роман «Джек Виллон». Джарвез Маркхэм – поэму «Последняя битва сэра Ричарда Гренвила».
Секретарем и преподавателем итальянского языка Саутгемптона является Джон Флорио, автор итальянско-английского словаря.
Увлекается театром.
Нет, этот валет не Шекспир. Странно было бы, если б он посвящал поэмы самому себе. Одну за другой. И с таким энтузиазмом по нескольку раз смотрел бы собственные пьесы на сцене, но не принимал никакого участия в их постановках. Шакспер поразмыслил и зачеркнул букву «С» в своем списке.
Но у него есть близкий друг, Саутгемптон с ним часто приходит в театр. Сколько себя в «Глобусе» помню, вместе с графом Саутгемптоном всегда являлся граф Ратленд. Это как та парочка в пьесе, что мы сейчас репетируем. Вот именно: граф Саутгемптон и граф Ратленд – типичные Розенкранц и Гильденстерн. Так же похожи друг на друга, так же не разлей вода. А может быть, этот второй, который прячется в тени первого, и есть король театра? С виду он вроде как будто даже постарше… Мэннерс, пятый граф Ратленд…
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Роджер Мэннерс, 5-й граф Ратленд, родился 6 октября 1576 года в замке Бельведер в Биверской долине в графстве Лестершир. Его отец, Джон Мэннерс, 4-й граф Ратленд, умер рано, и Роджер Мэннерс стал «ребенком государства» – опеку над ним взял лорд Берли.
Воспитание Ратленда было поручено сэру Фрэнсису Бэкону. Образование он получил в Колледже королевы в Кембридже, имеет степень магистра искусств. Продолжил образование в 1596 году в Падуанском университете.
Ратленд путешествовал по всей Европе. В 1597 году принимал участие в морском походе, возглавляемом графом Эссексом, к Азорским островам.
В 1598 поступил в юридическую школу «Грейз-Инн». В том же году получил степень магистра искусств в Оксфорде.
Дружит с самыми выдающимися деятелями культуры. Ратленд является покровителем Иниго Джонса, который работает как архитектор и как постановщик представлений для театра масок. Увлекается театром.
Уильям отложил еще одну карту в сторону. Не принимает ли этот валет участие в игре?
Им кажется, что они и роль для него нашли, и правила в этой игре установили, а вот он не будет играть по их правилам! От него хотят, чтобы он готовое доказывал, строил силлогизмы и подводил математическое обоснование, а он зайдет с другого конца. Он попробует-таки метод от противного, хотя и объяснял Мигелю, что математически этот метод здесь сработать не может.
Александр лежал на кровати, удачно расположенной в глубине кабинета. Солнечный свет сюда не падал, и лежать было приятно, даже можно было легко задремать.
– Значит, ты считаешь, что всё-таки ничего не нашел? Видишь, я же тебе говорил…
– Послушай, Мигель, я ничего не считаю и считать не собираюсь.
– Вот так номер! Ты отказываешься от математического анализа текста, несмотря на то что сейчас у тебя для этого всё есть: и программное обеспечение, и помощники… Да всё, что ты пожелаешь. А ты не боишься навлечь на себя гнев африканского народа? Кенадит Абдулла Мухаммед Омар Шариф, – с трудом выговорил Мигель, – шутить не любит… и не любит, когда шутят с ним.
– Он что, меня контролировать будет? И потом это мое дело, каким способом мне решать задачу.
– И что же ты собираешься делать?
– Буду искать имя того, кто скрывался под псевдонимом Шекспир.
– В Великобритании, между прочим, многие не знают, кто такой Шекспир. Среди жителей острова провели опрос о роде занятий некоего Шекспира, и он поставил британцев в тупик. Треть из участвовавших в опросе не знают, что Шекспир писал пьесы и сонеты. А некоторые всерьез полагают, что он был вовсе не литератором, а английским королем.
– Боже мой, хорошо, что я оттуда уехал.
– Наоборот, зря – там все сумасшедшие!
– Конечно, это еще Лермонтов заметил.
– Где, на Кавказе?
– Да, в «Герое нашего времени».
– Оригинальное название. Не читал.
– Мигель, да ты сам почище этих англичан! – ответил Александр и от возмущения проснулся.
Где это Лермонтов утверждал, что все англичане сумасшедшие? – пытался вспомнить он. Нет, Максим Максимыч просто считал всех англичан пьяницами, не более того. Надул он Мигеля во сне, нехорошо получилось. Но метод от противного использовать можно и наяву. А что? Пробежаться по персоналиям… Вот у нас, например, как Максим Максимыч верил, что англичане все пьяницы, так и большинство антистратфордианцев верят, что Шекспир – это Ратленд. Почему верят? Потому что это им сам Илья Гилилов сказал! А он, когда говорил, был секретарем Шекспировской комиссии. Еще при АН СССР! А потом и при РАН. Как тут не поверишь! И книжка у него такая толстая. И к тому же по-русски. Всё понятно. И как свежо: если уж не Шакспер, то Ратленд. И так это всех завело, что в целом шекспировский вопрос отошел на второй план. Вопрос только в том: Ратленд или не Ратленд? То есть даже Ретленд, раз уж такой русский перевод фамилии графа выбрал Гилилов.
Как всегда, разбились на две партии: «за» и «против». Если в парламенте так не получается, то хоть тут. Все ученые, проявляющие хоть какой-то интерес к шекспировскому вопросу, поделились в России на гилиловцев и антигилиловцев. Даже сайт специально антигилиловский заработал, застрелял крупнокалиберной артиллерией прямо по книге, начиная с заглавия «Игра об Илье Гилилове». Главный антигилиловец, создатель сайта Борис Борухов, победил по всем статьям, но Илья Менделевич испортил все торжество. Вместо того чтобы признать себя побежденным и пожать руку победителю, он взял да и умер, хотя надо признать, что вполне в преклонном возрасте, так что, возможно, это просто совпадение – post hoc non est propter hoc.
