Боня вытаращил глаза.
— Да на хрен он мне нужен! — выпалил он. — В гробу я его видел!
— Ну вот, — вздохнул Артурчик. — Одни мы с тобой Бориса Николаевича и поддерживаем. А на остальных никакой надежды. Борис Николаевич очень по этому поводу переживает. Он терпит, терпит эту клевету, потом прилетает, например, в вашу губернию, и с ходу — раз кому-то в зубы! Одному врезал — другим неповадно. Всем сразу понятно, кто в доме хозяин.
— Ты хочешь сказать, что Кулаков просто под руку подвернулся? — недоверчиво уточнил Боня. — Что Ельцин понятия не имел, как тот его песочит на каждом углу? Просто на пушку Кулака взял?
— Не совсем так, дорогой друг, не совсем так, — усмехаясь, протянул Артурчик. — Борис Николаевич только с виду неповоротлив. А глаз у него — снайперский и чутье, как у собаки. Он смотрит — идет незнакомый человек. Вразвалку, между прочим, идет, не торопится. На встречу с президентом опоздал. Галстук не одел. Значит, не уважает. Кто таков? Мэр города Уральска Кулаков! Ну, получай, Кулаков!
— А про то, что дороги в Уральске плохие, как он дознался? — не унимался Боня. — Он же у нас не был никогда.
— Да они же везде плохие! Ты думаешь, в Екатеринбурге лучше или, там, в Самаре? В Москве еще можно на нормальной машине прокатиться. А в регионах только на тракторах и ездить. Да тут дело-то не в дорогах, дорогой друг, и даже не в этом Кулакове. Что Кулаков? Мешок мешком, как и все мэры. Кого-то надо было выпороть для острастки. Не с губернатора же начинать! Как-то недипломатично. Хозяин все же.
— Можно было и с губернатора! — не согласился Боня. — Тоже мне — фраер тухлый! Дед его в свое время на область назначил, а тот вместо благодарности против него же и попер.
— Совсем от рук отбился, — признал Артурчик все с той же двусмысленной интонацией. — Надо, конечно, ему укорот давать. А нельзя! Демократия. Приходится терпеть. Обниматься, целоваться. Кулакова бить, чтобы Лисецкий боялся.
Боня ненадолго задумался, переваривая эту новую порцию информации.
— А дед в курсе, что Лисецкий под него подкоп ведет? — продолжил он выведывать политические тайны.
Артурчик улыбнулся.
— Докладывать ему, я полагаю, докладывали, и не раз. А вот что он по этому поводу думает, никто не ведает. Ведь Борис Николаевич — великий человек. А великого человека понять нельзя. Он, может, и сам себя до конца не понимает. Вот, например, возьмет он да на ровном месте такое мудрое заявление порой сделает, что все рты раскроют. Враги и рады стараться: тут же поднимают крик, дескать, разве трезвый человек подобное брякнет?! А мы потом целую неделю терпеливо объясняем, что трезвый человек и не такое брякнет, особенно когда выпьет: что слова президента намеренно исказили; он имел в виду совсем другое. А иногда наоборот. Задумает что-нибудь Борис Николаевич и молчит. Виду не показывает.
— А почему Березовский не прилетел? — перескочил на другую тему Боня, которому не терпелось вытянуть из Артурчика как можно больше секретов.
Артурчик деликатно кашлянул.
— Он был в составе делегации, но вчера вечером передумал. Решил не будоражить без надобности общественное мнение. Говорят, его здесь не очень любят.
— Ненавидят! — с готовностью подтвердил Боня. — Он ведь собрался автозавод захапать!
Артурчик состроил возмущенную мину.
— Что значит, «захапать»!? — осуждающе возразил он. — Как можно так говорить про достойного бизнесмена, флагмана российской промышленности? Уважаемый Борис Абрамович, не покладая рук, печется о развитии нашей экономики, а ты...
— Что ты мне горбатого клеишь! — прервал его Боня. — Печется он, как же! Сколько он уже миллиардов притырил, а все ему мало! Он же с Разбашевым снюхался, слыхал? На пару орудуют. Караул, в натуре! Если Борис Николаевич не заберет завод под зятя, худо будет, точно говорю.
— Под какого зятя? — поднял брови Артурчик. — Впервые слышу о такой идее.
— Да брось ты меня лечить! — поморщился Боня. — Нашелся, блин, терапевт! Мы хоть и в глухомани живем, а кое-что и до нас доходит. Все знают, что Борис Николаевич обещал завод своему зятю отдать.
— Ну почему вы здесь такие недобрые! — в преувеличенном отчаянии пробормотал Артурчик. — Борис Николаевич радеет за всю огромную страну, а ты обвиняешь его в попытке присвоить какой-то завод. Вот зачем он, по-твоему, сюда прилетел?
— Зачем? — ехидно переспросил Боня. — Сперва ты скажи.
— Узнать народные нужды, помочь людям...
— Иди ты! Сказочник! Да если бы не выборы, он про нас бы и не вспомнил! Скажи уж как есть: по промышленности область была на третьем месте в стране, а теперь государственные предприятия растащили да по кускам распродали, зарплату платить нечем, коммунисты народ агитируют, к забастовкам призывают, а тут еще и Лисецкий измену готовит. Вот он и примчался.
— Нет, я не могу выносить этот чудовищный цинизм! — патетически воскликнул Артурчик. — Ничего святого! Может быть, ты и в демократические реформы не веришь?!
— Клал я на ваши реформы! — убежденно ответил Боня. — Что при коммунистах мне ничего не доставалось, что сейчас. В Кремле мои близкие сидят, а навариться не дают! Ни ты, ни Гаврик, мать его.
— Наваривайся, — покладисто разрешил Артурчик. — Кто же против? Только думай не только собственном кармане, а об общем благе.
Боня истолковал его слова как призыв делиться и на секунду замолчал, размышляя над возможными источниками совместного обогащения.
— Кстати! — спохватился он. — Ты мне не хочешь помочь, так хоть человеку помоги! — он указал на меня подбородком. — Беда же у него.
Артурчик сразу насторожился.
— Я всегда рад помочь друзьям, — проговорил он вежливо. — И друзьям моих друзей. К сожалению, мои возможности очень ограничены.
— Да брось прибедняться, — прервал его Боня. — Тебе такой вопрос решить — раз плюнуть. Короче, так. Шефа у него налоговая полиция закрыла вроде как за неуплату налогов. А по сути, бабки хотят стрясти. Надо что-то предпринимать.
— А как у шефа фамилия? — поинтересовался Артурчик.
— Храповицкий, — ответил за меня Боня. — Он нефтью занимался. Его Вихров хотел еще на газ назначить, и тут как раз его повязали...
— Не слышал, — медленно ответил Артурчик, но я почему-то не сомневался, что он говорил неправду.
— Да какая разница, слышал ты или не слышал! Ты главное — человека с кичи выдерни, Храповицкого-то ихнего. А они уж там занесут, сколько нужно. С деньгами у них все нормально, ты не волнуйся, — и Боня подмигнул нам обоим.
Последняя фраза заметно покоробила Артурчика. Он явно считал, что отжимание потерпевшего есть процесс тонкий и деликатный. Он поморщился.
— Ты думаешь, что если я в администрации президента работаю, то могу по своему усмотрению людей сажать? — саркастически посмотрел он на Боню.
— Не надо никого сажать, — заверил его Боня. — Надо оттуда вытаскивать.
— Нет, это не мой уровень, — решительно покачал головой Артурчик. — С такими вопросами надо на моего руководителя выходить.
— Выходили уже, — заметил я. — Храповицкий к нему приезжал. Тот обещал помочь.
— Вот как? — поднял брови Артурчик, стрельнув в меня живыми черными глазами. — Обещал помочь и не помог?
— Как видите, — пожал я плечами.
— Странно, — протянул Артурчик задумчиво. — Не похоже на него. Обычно он свое слово держит. Значит, что-то помешало. Что-то очень серьезное.
— Может, денег мало занес? — предположил Боня. — Пожадничал? Бывало с ним такое, а? — последний вопрос был адресован, скорее, мне как специалисту по привычкам Храповицкого.
— Да нет, — медленно ответил Артурчик вместо меня. — Думаю, дело не в этом. Что ж, если так, то вам лучше кого-нибудь в прокуратуре найти. Они любят за подобные проблемы браться. Это их хлеб.
— Косумову, может быть, позвонить? — вспомнил я, посмотрев на Боню.
Но мое предложение почему-то не вызвало в нем энтузиазма.
— В прокуратуре берут много, — вздохнул Боня, довольно неожиданно проявляя заботу о чужих деньгах.
— Ты думаешь, у нас меньше? — хмыкнул Артурчик. — У нас и берут много, и результат не гарантируют.
Мне показалось, что последней фразой он мне на что-то намекал. Возможно, на визит Храповицкого к Калошину. Боня нахмурился.
— Да он что-то не отвечает на мои звонки, — пробормотал он нерешительно. — Косумов-то. Обиделся, что ли? Какая кошка между нами пробежала, ума не приложу...
5Кортеж въехал в Нижне-Уральск и, извиваясь змеей, свернул на одну из центральных улиц. Машина с президентом шла впереди. Лисецкий, сидя рядом с Ельциным, без умолку хвастал успехами области.
— Куда направляемся? — прерывая его, осведомился Ельцин. Болтовня губернатора его утомляла.
— Сначала во Дворец бракосочетаний, — напомнил Силкин, поворачиваясь к нему с переднего сиденья и от усердия как-то боком привставая. — А потом уж на завод. Все по графику.
