Ознакомительная версия.
Разумеется, в моей квартире все было по-старому. Оно и понятно. Я покинула ее день назад, и вряд ли что-то в ней могло измениться. И все же… что-то было не так. Я обошла комнаты и, войдя на кухню, опустилась на табурет. Из крана капала вода. Надо в ближайшее время вызвать сантехника, мелькнуло в голове.
Я включила электрический чайник и задумалась. Мне предстояло много дел на этой неделе. И прежде всего наведаться в клинику и поговорить с Дим Димычем.
И вдруг я поняла. Изменилась я сама. Из женщины, готовой сделать самый страшный и последний шаг в своей жизни, женщины, находящейся на краю отчаяния, я превратилась в человека, которому позарез нужна правда. И который готов пойти на все, чтобы ее узнать. Ну что ж! Это неплохое начало новой жизни.
Я выпила две чашки крепкого кофе и, придвинув к себе телефон, набрала номер «Вета-клиник». Я знала его наизусть. Сколько раз, когда Олег был недоступен, набирала номер его секретаря и узнавала, что он на операции или на консилиуме.
Танечка откликнулась сразу:
– «Вета-клиник» слушает.
Я почувствовала, как у меня внезапно сел голос.
– Алло! Танечка, это я. Вероника. Жена… – я запнулась.
– Я узнала вас, Вероника Сергеевна, – откликнулась Танечка.
Возникла пауза.
– Дим… Дмитрий Дмитриевич на месте?
– Кротов? – насторожилась Танечка. – Да. На месте. А что?
– Я хотела с ним поговорить, – торопливо сказала я.
И снова пауза.
– Вам дать его телефон или соединить с ним прямо сейчас? – вежливо-равнодушным тоном осведомилась Танечка. От ее настороженности не осталось и следа. Она растаяла как сосулька, если ее приложить к батарее.
– Соедини! – сказала я.
– Одну минуту.
Высокий, вышколенно-секретарский голос Танечки резал мне уши.
Через минуту после мелодичной трели я услышала в трубке покашливание:
– Кротов слушает.
– Дмитрий Дмитриевич. Это Вероника. Вероника Никитина. Я хотела с вами поговорить. Если можно, сегодня. Не откладывая.
Ответом мне была тишина. Мне она казалась бесконечной. Блин… Они сегодня все там коматозники, что ли?
– Сегодня… ну… даже не знаю. – Потом Дим Димыч словно на что-то решился и сказал, как отрубил: – Хорошо. Приезжайте к нам сегодня. Только после пяти. Раньше я буду занят. И когда будете подъезжать, позвоните, чтобы я мог вас встретить. А… не могли бы вы сказать, по какому вопросу вы хотите со мной поговорить? – осторожно спросил Кротов.
– Все скажу на месте, – буркнула я и повесила трубку.
Что ж! Маленький шажок вперед был сделан. Только уж, на мой взгляд, он был слишком маленьким. Почти микроскопическим.
Время до пяти часов я убила не самым лучшим образом. Провалялась в постели, бесцельно послонялась по комнатам, выпила еще кофе. Есть мне совершенно не хотелось. Съездила за машиной – забрала ее из ремонта. В четыре я стала собираться и в начале пятого влезла в строгий брючный костюм, который всегда ненавидела, но понимала, что один такой вот официальный костюм должен быть в гардеробе каждой уважающей себя женщины. В этой безликой униформе я покинула свою квартиру и, поправив сумочку на плече, спустилась по лестнице, не дожидаясь лифта.
«Вета-клиник» находилась в одном из московских переулков в двух шагах от оживленной автострады. Местоположение было удобное, о чем Олег неоднократно говорил мне. Он любил свою работу, свою клинику, пациентов и даже место, где находится медицинский центр. Я заехала на парковку, поставила машину и быстрыми шагами пересекла двор. Не успела я открыть до конца дверь, как ко мне шагнул охранник.
– Документы? Вы записывались?
– Все в порядке, Саша, – сказала я, снимая темные очки. – Все в порядке.
На лице охранника – молодого высокого парня с бычьей шеей и маленькими глазками – отразилась сложная гамма чувств. Инструкции предписывали ему справиться о моем визите у начальства. А чисто человеческое участие подсказывало пропустить меня внутрь без всяких там официальных церемоний. Победило второе.
– Проходите, Вероника Сергеевна, – сказал он, отступая в сторону.
– Спасибо, – ответила я, пряча темные очки в сумку.
Пройти по «Вета-клиник» я могла бы с закрытыми глазами. Я помнила, где находится кабинет Дим Димыча, и уверенно направилась к нему. Кабинет был заперт. Я подергала ручку и направилась к секретарше. Рабочий день уже закончился, и я шла по пустому коридору.
Я вошла в приемную, и мое сердце сжалось. На кабинете Олега уже не было таблички «Никитин Олег Валерьевич – директор». На ней вообще ничего не висело. И эта пустая темно-коричневая дверь еще раз напомнила мне о моей утрате.
В приемной Танечки не оказалось, и я уже хотела было развернуться и пойти назад – к Дим Димычу или на худой конец посидеть в приемной на первом этаже. Вдруг из бывшего кабинета Олега донеслись странные звуки. Я развернулась и подошла к двери ближе. Я собиралась толкнуть дверь, но что-то остановило меня. Кто-то за дверью занимался сексом, и приглушенные стоны были тому наглядным доказательством.
– А… а… – доносилось до меня.
Я попала в дурацкое положение. Находиться в приемной было нелепо. Уйти же из клиники я не могла. Мне нужно было во что бы то ни стало поговорить с Дим Димычем. Был еще один выход – выйти в коридор и постоять в вестибюле, пока эти двое не выйдут из кабинета Олега.
Я так и сделала. Ждать мне пришлось недолго. Дверь приемной тихо открылась, но поскольку рабочий день закончился и вокруг стояла тишина, я развернулась и увидела Танечку, торопливо застегивавшую верхнюю пуговицу блузки. Я шагнула из-за пальмы. При виде меня Танечка остолбенела и подалась назад, словно хотела кого-то предупредить о моем появлении, но не успела, и через секунду за ней выросла длинная фигура Дим Димыча.
Эти двое буквально вросли в землю, увидев меня.
На физиономии Дим Димыча отразилась досада, смешанная с изрядной долей раздражения.
– Вероника Сергеевна! – преувеличенно громко воскликнул он. – Я думал, вы позвоните, прежде чем зайдете сюда. Я вообще мог уже уехать. Да вот задержался, – говорил он, стараясь не смотреть мне в глаза. Выражение глаз Дим Димыча я не видела, они прятались за толстыми стеклами очков. Он нервно поглаживал окладистую бороду и смотрел на меня. – Вы хотели со мной поговорить?
– Да.
Танечка пришла в себя, издала краткий смешок и бросила:
– Ну я пойду. Больше поручений не будет?
Фраза в ее устах звучала более чем сомнительно. Но эти двое так старательно разыгрывали передо мной спектакль под названием «Образцовые сотрудники, задержавшиеся после работы для выполнения трудового поручения», что, как оно и бывает, перегнули палку, то есть переиграли. Я сделала вид, что ничего не заметила.
– Нет, Таня, на сегодня ты свободна.
Танечка ушла с высоко поднятой головой, кивнув мне на прощание. Когда цокот ее каблучков затих, Дим Димыч повернулся ко мне:
– Наверное, будет удобнее беседовать у меня?
Я кивнула. Сидеть в кабинете Олега – это было выше моих сил.
– Тогда прошу.
В кабинете Дим Димыч сел за свое кресло и стал перебирать бумаги.
– Извините, одну минуту…
Он сосредоточенно просматривал какие-то записи, но я видела, что он жутко нервничает и старается скрыть свое смятение. То ли от того, что я застукала его, примерного семьянина, с Танечкой, то ли здесь было что-то еще… Наконец он собрался с силами и поднял голову:
– Я совсем забыл: чай, кофе…
– Ничего не надо.
Я сидела напротив стола, закинув ногу на ногу.
– Ну тогда… – он хотел сказать «начнем», но промолчал. Впрочем, смысл его молчания был ясен. Ты сюда приперлась зачем-то, теперь выкладывай – зачем.
– Дмитрий Дмитриевич, я пришла сюда, чтобы спросить, не было ли у Олега в последнее время каких-то неприятностей, никто ему не угрожал…
Если бы я сказала, что мой бывший муж занимал высокий пост в тайной масонской ложе, Дим Димыч и то не так бы удивился этому, как моему вопросу.
– С… чего ты… вы… взяли?
– Дмитрий Дмитриевич, можете на «ты».
– Ну хорошо! – Он уже немного оправился от шока. – С чего эта мысль пришла тебе в голову?
– Просто так. Я неожиданно подумала, что смерть Олега не была случайной. Она… возможно, была специально подстроена.
Дим Димыч снова схватился за бумаги. Как за спасательный круг, подумала я. И похоже, что мое сравнение было точным.
– Я даже не знаю, что сказать, – протянул он. – Я ничего об этом не знаю. По-моему, ты себя накручиваешь. Я понимаю, что ты… – он не закончил.
Во мне закипали легкие пузырьки раздражения. Жизнь с Олегом научила меня спокойствию и терпению, но я не всегда была такой. Когда мы с ним познакомились, Олег говорил мне, что я напоминаю ему затаившуюся пантеру. «Никогда нельзя знать, чего от тебя можно ожидать, – со смехом произносил он. – То ли поцелуя, то ли укуса».
– Мое состояние здесь ни при чем, – холодно сказала я. – И я не сошла с ума. Если я спрашиваю, значит, на то есть причины.
Ознакомительная версия.
