бабушке, которую никогда не видела. Статью планировал осенью опубликовать один журнал как историю домохозяйки в послевоенные годы. Грустную историю, по правде говоря.
Я хорошо знала, почему так хотела написать эту статью.
В мыслях я перенеслась назад во времени.
Я была маленькой девочкой, сидела в садовом кресле за старым столом посреди двора у дедушки в Ландэйяре. Двор утопал в лучах летнего солнца – дедушкина мастерская, дровяной сарай с маленькими окнами, где также хранились сломанные шезлонги и игрушки, старое седло, бадминтонные ракетки с растянутыми или порванными струнами и сдутые мячи. Тепло, но слабый ветерок. Сад немного запущен. Разведение роз ушло в прошлое после того, как дедушка Лаурус потерял жену – Исбьёрг, мою бабушку.
Мы с родителями приехали к дедушке погостить на неделю, и мама с папой отправились на прогулку верхом. Я сидела во дворе одна, мне было тогда лет восемь-девять. Появился дедушка с большой коробкой в руках.
– Здесь разные вещи, которые принадлежали твоей бабушке, – сказал дедушка, проникновенно глядя на меня. – Я наводил порядок в чулане и нашел там коробку. Твой папа или его сестры сложили туда эти вещи после ее смерти. Но кое от чего следует избавиться.
Меня окрестили в честь обеих бабушек – Исбьёрг, бабушки по отцу, и фарерской бабушки по матери, которую звали Хейдрун. Получилось имя Исрун, и я им очень довольна. Бабушка Исбьёрг скончалась рано, не дожив и до шестидесяти. «Твоя бабушка слишком много курила, – постоянно твердил отец, – вот и умерла от рака». Я курить даже не пробовала.
У меня не было возможности встретиться с бабушкой Исбьёрг. Она умерла за несколько лет до моего появления на свет. К бабушке и дедушке на Фарерских островах я ездила редко. Иное дело дедушка Лаурус из Ландэйяра: мы гостили у него по несколько раз в год, а зимы он часто проводил в Рейкьявике – у нас или папиных сестер.
Я чувствовала сильную связь с бабушкой Исбьёрг. Мне многие говорили, что я на нее очень похожа – и внешне, и манерами. Она была как далекий призрак, женщина, с которой я никогда не встречалась, но имела много общего. Я часто задумывалась о том, как было бы здорово с ней познакомиться. И почему болезнь забрала ее у меня?
Когда в тот летний день дедушка вынес во двор эту коробку, мое сердце забилось быстрее. Вещи бабушки!
Прихватив еще и мешок для мусора, он начал копаться в коробке. В мусор отправились какие-то счета, затем он достал старую тетрадь.
– Ее рецепты. Не хочешь забрать?
Как дорогое сокровище, я с радостью взяла эту тетрадь. После того как уехала из дома, я храню ее на кухне и часто использую рецепты.
Потом из коробки показался дневник. Потрепанный, но в красивом переплете со старомодным замочком. Ключа нигде не было видно, но это не стало большим препятствием.
– Твоя бабушка вела этот дневник в юные годы и потом, когда заболела, пока могла держать ручку в руках, – сказал дедушка Лаурус.
– Могу я его взять?
Мне хотелось вырвать дневник из дедушкиных рук и открыть замок.
– Она мне никогда не показывала свои записи.
– Могу я его взять? – повторила я.
– Взять? Нет, от него нужно избавиться. Она писала только для себя. Ни для кого другого.
Дедушка бросил дневник в мешок для мусора. Я намеревалась тайком вытащить его оттуда при случае, но мой план тут же был разрушен.
– Пойду кину в топку.
Я поплелась следом в надежде, что он передумает.
Мне просто необходимо было прочитать этот дневник.
Это был мой единственный шанс заглянуть во внутренний мир бабушки Исбьёрг.
Когда дедушка взял мешок с мусором и бросил его содержимое в топку, секунды тянулись как при замедленном повторе по телевизору.
Это было так жестоко и бесповоротно.
В последующие годы я раз за разом прокручивала это событие в голове, пыталась представить, что было написано в бабушкином дневнике, канувшем в вечность.
Новость об обнаружении тела разлетелась не без помощи сетевых СМИ, которые быстро взяли верный след. Однако информация о том, что покойный проживал в Сиглуфьордюре, пока еще не просочилась. Жизнь в городе шла своим чередом.
День обещал быть солнечным, боги погоды не заставили небо плакать, хотя одному из жителей была уготована чудовищная смерть.
Ари договорился с прорабом Хаконом Халльдорссоном о встрече в кафе у причала для маломерных судов. Как сообщил Томас, этот неисчерпаемый источник информации о жителях города, Хакон – местная знаменитость, раньше был солистом популярной группы, гастролировавшей по всей стране и записавшей три пластинки. Сейчас ему уже за пятьдесят, но он так и не вышел из роли поп-звезды и в хорошую погоду разъезжал на старой красной спортивной машине марки «МГ», которую Ари не мог не заметить на городских улицах. Красивая машина.
Завидев Ари, Хакон встал. Он был крепкого телосложения, с наметившимся животом, одет в черную кожаную куртку, свитер и джинсы; лето не могло сбить его с толку, и он не позволял пронизывающему северному ветру себя застудить. Невысокого роста, коротко стриженные седые волосы и седая борода. Он поздоровался с Ари крепким рукопожатием и радостным тоном спросил:
– Так вы не священник?
– Нет, – вздохнув, ответил Ари. – Меня зовут Ари Тор.
Хакон снова опустился на стул. Он сидел за столиком на улице перед дымящейся чашкой и пригласил Ари присоединиться к нему.
– Ну тогда простите. Думал, вы теолог. А что случилось?
По телефону Ари уже пояснил, что хотел бы поговорить об одном из его сотрудников.
– Это касается найденного в Скагафьордюре тела.
Хакон и ухом не повел, выражение его лица оставалось таким же неизменным, как и горы, рядом с которыми он вырос. Чтобы вывести его из равновесия, требовалось нечто большее, чем убийство.
– Вы ничего об этом не слышали? – поинтересовался Ари.
– Ну, было в новостях сегодня утром. Это ведь убийство? Я так понял. – Хакон по-прежнему сохранял спокойствие. – Неужели убили кого-то из моих людей? – В его голосе появились нотки беспокойства.
– Да, – кратко ответил Ари. – Только я хочу попросить вас пока держать эту информацию при себе. Мы не собираемся обнародовать имя убитого прямо сейчас.
Хакон кивнул, но Ари понимал, что имя все равно мгновенно просочится в СМИ, не через Хакона, так через кого-то другого.
– Его звали Элиас… Элиас Фрейссон.
– Элиас, вот как… – На лице Хакона отобразилось удивление. – А я-то считал его хорошим парнем.
– Хороших парней тоже убивают.
Хакон пробормотал себе под нос:
– И это верно.
– Он у
