тихом месте как свидетеля. Не пойти Викентий не рискнет – Гримм пришьет его прямо здесь, но и поехать с ним после налета, если черт поможет им, тоже не выход.
Машину оставили в самом темном закоулке, а такие существуют в исторических кварталах, и подкрались к ограде интересующего дома. Ограждение секционное с украшательствами, ограда крепкая, по завитушкам Гримм лихо вскарабкался и оседлал плоскую часть верхушки. Собственно, он спортсмен, а пятиборье не шахматы, физической подготовки ему до глубокой старости хватит, если доживет, конечно.
– Быстро за мной! – процедил Гримм зло. – Может, там никого нет.
Подействовало. Викентий неуклюже карабкался не потому, что не умел, а надеялся на чудо – вдруг что-то случится и поступит команда отмены. В его затылке зудело: глупо туда идти, ты дурак, еще не поздно убежать. Кстати, от Гримма не убежишь, показатели в беге у него всегда были лучше.
Под козырьком у входной двери Гримм перебирал и пересматривал крючки на стержнях, наклонялся к замочной скважине, что-то там рассматривал, нашел и вставил стержень. Отмычки, догадался Викентий, а в дачном доме просто варварски выломал замок, причем почти бесшумно, теперь хозяину предстоит менять дверь, на воротах тоже был простенький навесной замок – перекусил цепочку. Похоже, все эти манипуляции он проделывал не однажды. И вдруг! Когда Гримм дернул дверь, одновременно ковыряя замок отмычкой, она открылась.
– Замок не щелкнул, а дверь открылась… – озадачился он.
Не заперта? Даже за высокими заборами двери закрывают на ночь. Тут-то и охватила паника Викентия, он схватил Гримма за грудки, заговорил страстно и как только мог убедительно:
– Прошу тебя, давай уйдем. Здесь нечисто, Гримм! Сам видишь, дверь открылась без усилий, значит, ее оставили открытой. Для кого? Для нас. Это ловушка! Ты же сам говорил – ловушка. Мы войдем, а там куча народу в камуфляже. Убираемся, Гримм?
– Остынь, болезный, – брезгливо сказал тот и сбросил его руки. – Если б камуфляжники были здесь, нас упаковали бы, когда мы на ограду лезли. Иди вперед и не скули.
Гримм грубо втолкнул его внутрь. Темно. Но глаза быстро привыкли к недостатку света, ведь и на улице темно, тем более впереди светился слабый ночник красноватого оттенка. Вик снова почувствовал на спине ладонь Гримма, которая его подтолкнула вперед, непроизвольно он сделал несколько быстрых шагов и вошел в гостиную. Мимоходом оценил стиль старины, а может, мебель действительно старинная, но здесь, к счастью, пусто. И неожиданно…
– Вик? – услышал знакомый голос за спиной.
Он резко обернулся… и опешил. Несмотря на скудное освещение, узнал без напряга – Ксюша! Она сидела в кресле у стены рядом со входом. Странно, не на диване, которых здесь два, не в одном из четырех кресел на середине гостиной вокруг столика, а у входа-выхода, словно поджидала его.
Внимание Вика привлек еще один объект – в глубине темного дверного проема, в просторной прихожей, он рассмотрел настороженную рожу Гримма, только лицо, оно словно зависло в воздухе, оторванное от тела. Впечатлило видение до мурашек по телу, на миг Викентий воспринял его фантомом, пока не понял фокуса. Темная прихожая и Гримм в черной одежде слились, вот и почудилось, будто живая голова висит в пространстве без тела. Но так жутко… это плохой знак.
Отойдя от первого впечатления, он подумал грешным делом: «Вот бы так и случилось, кто б ему башку оторвал, видеть его не могу». Внезапно Викентий понял, как сильно ненавидит единственного друга, укравшего у него нечто важное на ментальном уровне. И случилось это не четыре месяца назад, гораздо раньше, когда Гримм вернулся в город, а Викентий узнал его тайну.
Тем временем Ксюша протянула к углу руку, по звуку щелкнул выключатель, загорелось настенное бра, стало чуть больше света, но неяркого и локального. Не дождавшись от благодетеля ни бэ ни мэ, девушка улыбнулась и спросила:
– Как ты вошел?
Викентий слегка завис, услышав нелепый вопрос, она ведь ждала кого-то, возможно, именно его. И место выбрала, чтобы вошедший не сразу заметил ее.
– Дверь была открыта… – вымолвил Викентий с трудом.
Почему он так разволновался? Все же не ожидал в такой поздний час увидеть здесь Ксюшу. Момент внезапности деморализует, вот уже и остатки решительности испарились, паника заполнила душу, дрожь в коленях появилась. Он воровато оглядел пространство, ему мерещились люди-невидимки, он хотел удостовериться, что их нет.
– Я, наверное, забыла запереть дом, – предположила Ксюша. – Выходила воздухом подышать и забыла… Вик, ты кого-то ищешь?
– Жену. Разве не ты сообщила, что она здесь?
– Думаю, Ния вышла, иначе стояла бы перед тобой.
– Вышла? – не поверил Викентий. – В двенадцатом часу? Интересно, куда ее понесло?
– На небеса. Ты же убил ее.
Вик не оценил шуточку, а вмиг осатанел от выкрутасов Ксюши и заметался по дому в поисках Нии, чувствовал, что она где-то рядом. Он побежал влево, попал в библиотеку, искать выключатель не стал, обошелся фонариком в телефоне. Здесь ее не было, он побежал вправо – там коридор, кухня, ванная комната. Вернувшись в гостиную, заметил еще одну дверь, за ней тоже коридор, две небольшие комнаты, видимо, для гостей.
– Чего ты мечешься, как раненный во все места и особенно в голову? – спросила Ксюша насмешливо, когда Вик приплелся в гостиную.
– Хочу понять, что за игры вы здесь затеяли, – ответил он угрюмо и помчался наверх.
– Ты вообще-то в чужом доме! – крикнула ему вдогонку она, но это бесполезно. Ксюша проворчала: – А ведет себя как захватчик.
Наверху небольшой холл и четыре комнаты, в них никого. Викентий вернулся и стал на прежнее место с вопросом:
– Почему ты здесь?
– Меня похитили и привезли сюда, я заложница.
– Похитили? – ухмыльнулся он. – Кому ты нужна?
– Твоей жене. Ты убил ее, потому что она узнала о нас с тобой и выгнала тебя, теперь ее дух требует отмщения.
– Дура, – процедил он. – Я не убивал Нию, что за бред?
Разгневанный Викентий вознамерился наорать на мерзавку, она же явно разыгрывает чей-то бездарный сценарий! Наорать и тем самым напугать ее, загнать в тесный саркофаг страха, в каком находился сам несколько месяцев, напугать, чтобы сиротка тряслась за свою никчемную жизнь. Он уже набрал полную грудь воздуха, но… в глубине черного проема взметнулась белая, как лицо Гримма, ладонь. И Викентий застыл на месте, ибо жуткое зрелище предстало глазам: голова висит и ладонь, как будто отрезанные от тела, а самого тела-то и нет… Фантасмагория в реале. Викентий ущипнул себя, так решил удостовериться, что все происходящее не сон, с трудом дошло до измученного метаниями мозга: Гримм подал знак,
