Кровавый апельсин - Гарриет Тайс

– Ты бы все равно сдала его полиции?

Она смотрит на руки и теребит митенки. У нее на пальце обручальное кольцо, простое серебряное кольцо.

– Да, наверное, сдала бы, – говорит она, – то есть можно было по-разному рассматривать произошедшее. Но мне казалось правильным рассказать полиции, и я обговорила это с психотерапевтом, и он ясно дал мне понять, что если я считаю это изнасилованием, то так оно и есть. У наших поступков есть последствия – Патрик знал, что я уязвима из-за проблем с мужем.

Я показываю на ее руку:

– У тебя обручальное кольцо.

– Мой муж очень заботливый. Теперь он видит, какой вред нанес. Мои поступки, пьянство, необычное поведение – все это было криком о помощи. Он переживает из-за того, что случилось со мной, и потому вернулся ко мне, – говорит она.

– Так вы больше не разводитесь?

– Не знаю. Но мы вместе пойдем к психологу.

– Хорошо, это хорошо, – говорю я. Не знаю, стоит ли спрашивать, но не могу удержаться. Делаю глубокий вздох. – Хочешь поговорить о том, что произошло с Патриком?

Она опускает голову.

– Во многом это была и моя вина, – говорит Кэролайн. – Я напилась. Никто не заставлял меня пить вино, никто не заставлял идти в сад. Я хотела поцеловать его, хотела большего. А потом вдруг нет. А он не останавливался. Он тоже был пьян. Но я сказала «нет», а он не слышал, поэтому у меня не было выбора, мне пришлось сказать «да».

Я тянусь к ее руке, и через мгновение она берет ее. Ее пальцы холодны.

Она продолжает:

– И потом нас арестовали. Это был самый унизительный момент в моей жизни… нас утащили в полицейский участок. Я поспала и, проснувшись, поняла, что́ должна сделать. И тогда я заявила об изнасиловании…

Холод ее руки передается и мне, и я мягко отстраняюсь.

– Я собралась отказаться от своих слов почти сразу же, как только произнесла их. Но потом пошла к психотерапевту. Я не была уверена, что поступила правильно, но он помог мне почувствовать себя лучше. Я собиралась отозвать заявление, но он помог мне понять, что я права. Если я считаю это изнасилованием, так оно и есть. У наших поступков есть последствия. Знаю, я повторяю эту фразу, но это любимая фраза моего психотерапевта, и я думаю, неплохо помнить об этом.

Холодок из ладоней распространяется по рукам и по телу. Ноги приросли к земле, в ушах звенит. Чувствую, что что-то упускаю в ее словах.

– Звучит ужасно, – говорю я и думаю о том, что Патрик говорил мне об анонимности, но не хочу произносить эти слова. Так нечестно. Возможно, что-то в этом есть, но мне кажется, она говорит правду.

– Так и было. На самом деле. А потом я узнала, что Патрик покончил с собой. Но, кажется, другая девушка дала показания. И все попало в газеты. Его карьера была окончена. – Она прикрывает рот ладонью, а ее плечи опускаются.

Я сижу не двигаясь, засунув руки в карманы. И не говорю ничего.

– О, прости, Элисон. Тебе не обязательно слушать все это. – Она всматривается в меня. – Но ты тоже выглядишь не очень. Должно быть тебе тяжело.

Возможно, она врет, но я точно знаю, каким был Патрик. И не сомневаюсь ни на секунду, что Алексия говорила правду. Он всегда балансировал на краю того, что приемлемо, даже со мной. Действительно, размытые границы. Я выдыхаю.

– Да, это так. Но я согласна с твоим терапевтом – ты поступила правильно. У наших поступков есть последствия. – И, произнося эти слова, я понимаю, что упустила.

Я знаю эту фразу. Я слышала ее только вчера. В голове все кружится, а Кэролайн продолжает говорить:

– Я не разведусь, говорю тебе, если это возможно. Я не готова со всем этим разбираться.

– А у меня может не быть выбора, – говорю я. – Мой брак просто разваливается.

– Мне жаль, – сочувствует она.

И тут до меня доходит.

– Знаешь что, мне бы не помешал психотерапевт. Возможно, это именно то, что нужно мне, нам. Как зовут твоего? Кажется, он неплох.

– У меня есть визитка, – говорит она. Достает сумочку, роется в ней и вытаскивает кошелек. Найдя визитку, протягивает ее мне. – Он хорош, уверена, он поможет тебе.

– Спасибо, – благодарю я. Беру карточку и прячу в карман пальто, даже не прочитав. – Я обязательно над этим подумаю.

Кэролайн смотрит на телефон.

– Мне пора. Нужно спешить в Саутворк, – говорит она. – Может, еще встретимся? Пообедаем вместе?

Я киваю и соглашаюсь. Может, мы даже так и сделаем, хотя я сомневаюсь. Она разок касается моего плеча и уходит, а я прислушиваюсь к ее шагам.

Я еще некоторое время сижу за столиком, прежде чем вернуться в офис. Я мечусь между подозрением и уверенностью. Ответ написан на маленькой визитке в кармане. Мне хочется проигнорировать ее, притвориться, что все нормально, но я не уверена, что смогу и дальше вести себя как ни в чем не бывало. Оказавшись в комнате, я сажусь за стол и делаю глубокие вдохи.

Я потеряю дочь. Во многих отношениях я уже потеряла ее. Если не наберусь храбрости. Знаю, что я плохо поступила с Карлом, но и он поступил со мной ужасно: лгал мне, шпионил за мной и дразнил меня под защитой анонимности. Неужели я хочу, чтобы такой человек воспитывал мою дочь? Возможно, я могла бы забрать ее из школы и сбежать вместе с ней? Если мы отправимся на север Шотландии, на один из островов, он никогда не найдет ее. Мы могли бы отправиться в Новую Зеландию или Австралию – я уже и раньше подумывала об этом. Будучи барристером, я могу получить разрешение эмигрировать. Но он меня остановит. У него есть чем мне пригрозить.

Еще один глубокий вдох, и время пришло. Я достаю визитку и читаю ее. Перечитываю. Кладу на стол параллельно краю. Кладу ладони по ее сторонам, сжимаю их в кулаки так, что белеют костяшки. Пришло время бороться.

Слова танцуют перед моими глазами.

Он был психотерапевтом Кэролайн. Он был психотерапевтом Кэролайн Напьер, и, по ее собственным словам, именно он поддержал обвинения против Патрика. Когда она рассказала ему о том, что произошло, он уже точно знал, кто такой Патрик, и, вместе того чтобы быть объективным, вместо того чтобы