class="p1">Он там.
Я делаю вдох, выдох, вдох, успокаивая себя. Я не мертва, я жива. И я свидетель. Я свидетель того, что он сделал со мной, с той обмякшей куклой на экране, которой он манипулирует, как марионеткой.
Я включаю свет. И понимаю, что все пошло не так. Хотя он много раз делал это раньше, и ему сходило это с рук, теперь все не так.
Теперь он сам как марионетка, полуголый, свисает с дивана. Голова повернута под гротескным углом и покачивается в петле, верёвка привязана к книжному шкафу. Его рот перекошен, что-то торчит из него. Я подхожу на шаг ближе. Его лицо побагровело, глаза вылезли из орбит. Еле заметное движение – единственный признак, что он еще жив. Он держится руками за кофейный столик, словно пытаясь найти опору, но тот недостаточно близко, чтобы остановить процесс удушения.
Я не мертва, думаю я. Я жива и снова все контролирую. Больше никаких кукловодов.
Он стонет, это звук отчаяния. Я снова смотрю на экран.
Если он оторвет от меня взгляд, хотя бы на мгновение…
Я хватаюсь за кофейный столик и отодвигаю подальше от Карла. Он снова тянется к столику, но теряет силу. Падает в петлю, и сила тяжести побеждает. Я чувствую запах дыма сигарет, пепельница лежит, опрокинутая на полу, а окурки и пепел разбросаны по всему ковру. Все это перебивает аромат цитруса. На кофейном столике я вижу дольки красного апельсина, кусочек которого он положил в рот.
Видеоролик крутится без остановки, это его трофей. Я думаю о том, сколько раз подобное могло происходить, обо всех тех ночах, когда я считала, что вырубилась из-за алкоголя.
Теперь в комнате начинает вонять дерьмом. Лицо Карла из фиолетового стало синим.
Проходит время. Я сажусь на корточки и жду. Уже скоро. Потом я позвоню в «скорую помощь» и полицию.
Нужно всего лишь еще одно мгновение.
– Прошлой ночью мне снился папа, – говорит Матильда за завтраком.
– Да? – спрашиваю я. – И что тебе снилось?
– Это был хороший сон, – говорит она. – Мы гуляли по пляжу и строили замок из песка, а он сказал, что ему придется уйти, но он скоро вернется.
Я обхожу стол и обнимаю ее. Матильда поворачивается и обнимает меня в ответ.
– Я скучаю по нему, – говорит она приглушенным голосом. – Если бы я могла увидеть его вживую.
– Знаю, милая, знаю.
Я еще некоторое время обнимаю ее, пока она не начинает шевелиться. Потом снова берется за завтрак. Они сказали мне, что так и будет, вспышки горя, потом нормальная привычная жизнь. Я рядом с ней почти каждое мгновение дня, когда она не в школе, и она справляется.
Мы вместе идем в школу.
– Сегодня ты возвращаешься домой вместе с Сальмой, – говорю я. – А я заберу тебя в шесть. Хорошо?
– Мне нравится гостить у Сальмы, – замечает Матильда. – Мне нравятся ее кошки. Мы можем завести кошку?
Я почти машинально говорю: «Нет». Так мы всегда отвечали ей раньше. Но потом я вспоминаю: это Карл был против кошек. Я останавливаюсь и приседаю рядом с Тилли:
– Я думаю, это было бы мило. Давай я немного подумаю и поищу варианты. Может, нам стоит взять двух кошек, чтобы они составляли друг другу компанию?
Матильда вспыхивает от радости и обнимает меня:
– Правда?
– Да, правда. Думаю, мы можем обеспечить нескольким кошкам счастливый дом.
Оставив Тилли в школе, я иду в Холборн. Хлоя уже в офисе, разбирает документы.
– Все готово? – спрашивает она.
– Все готово. И я серьезно, я в последний раз открою рот в суде.
– Да-да, знаю. Ты уже мне об этом говорила.
– Но я серьезно. Больше я это делать не буду, – твердо заявляю я.
Мы встречаемся взглядами, и, признавая поражение, она смеется:
– Все в порядке. Ты в любом случае нужна мне только для бумажной работы.
Знаю, для нее это не проблема. Ей нравится быть адвокатом высшей судебной инстанции, а я более чем рада вернуться в офис и разбираться с делами оттуда. Я много работаю из дома – это просто подарок небес. Я могу быть рядом с Тилли и платить за крышу над нашей головой, но не более того.
– С тебя падает костюм, – говорит Хлоя.
Я тяну за резинку на юбке. Это правда. Я скинула почти двенадцать килограммов с тех пор, как нашла Карла. С тех пор, как позволила Карлу умереть… Он преследовал меня во сне, не давал есть. Ночь за ночью я сидела рядом с Матильдой, смотрела, как она спит, и проигрывала в голове два последних года, гадая, что можно было сделать по-другому, чтобы и конец был другим. Столько раз я задавалась вопросом, могла ли я знать, когда я что-то упустила. Я никогда не замечала в Карле эту темную сторону, пока не стало слишком поздно. Я так и не узнаю, как долго она там скрывалась, прежде чем начала принимать форму и выходить из тени. Так много лет я считала, что он любит меня, но теперь я уже не смогу спросить, когда эта любовь ушла… или всегда ли в нем скрывалась ненависть, просто ожидая своего часа.
Прибытие Мадлен вырывает меня из размышлений. Я предлагаю ей кофе, но она отрицательно качает головой. Она стоит возле двери офиса, а рядом с ней чемодан на колесиках.
– Вы все принесли? – спрашиваю я.
Она машет в сторону сумки:
– Да, я готова.
Они с Хлоей обнимаются, и мы вместе направляемся в Олд-Бейли. Когда мы приближаемся, я вытягиваю шею, чтобы взглянуть на статую Справедливости, стоящую на здании суда. У некоторых статуй завязаны глаза, но не у этой. Она беспристрастно взвешивает показания. И в руке у нее меч.
– Ну вот и все, – говорит Мадлен, когда мы заходим в здание.
– Вы в порядке? Вы довольны нашим решением?
– Да, довольна. И, Элисон, спасибо вам. За всю проделанную работу и за поддержку.
Мы доходим до помещения для содержания под стражей, и ее забирает охрана.
– Увидимся в суде, – говорю я и поднимаю руку, прощаясь с ней.
Хлоя позвонила мне месяц назад. Я была в бассейне, смотрела, как Тилли плавает передним кролем. Я вышла на улицу ответить на звонок.
– Они примут заявление, – сказала она, ее голос дрожал от возбуждения.
– Какое заявление?
– Мадлен. Они примут ее заявление, – говорит она.
– Ты шутишь… Серьезно?
– Серьезно. Того придурка Флинна, барристера со стороны обвинения, отстранили от дела за вождение в пьяном виде. Так что все его дела
