— Сэр…
— Насколько я понимаю, речь идет о двух убийствах.
— Да, сэр.
— Двух?
— Все верно.
— Но ведь первое было сочтено несчастным случаем?
— У нас не было причины…
— Труп есть?
— Нет. Мистера Бринкли кремировали.
— С пепла отпечатки пальцев не снимешь, главный инспектор.
— Нет, сэр. — Как и с трупа, который пролежал в могиле несколько недель.
— И это случилось?..
Пробел действительно был зияющим. Бормотать что-то в свое оправдание не имело смысла. Он следил за сильными жилистыми руками, листавшими бумаги. Эти руки, поросшие черными с проседью волосами, напоминали волчьи лапы. Ногти были кривыми и желтыми.
— Двадцать четвертого июля? Боюсь, место преступления для нас потеряно.
— Не обязательно. Я думаю…
— А я думаю, что мы совершили крупнейшую ошибку. Я считаю, что меня окружают болваны, которые не смогут заметить убийство, даже если оно произойдет на их заднем дворе. А почему?
— Сэр?
— Потому что они лежат в гамаках, потягивают «Канадское клубное», занимаются онанизмом и поют. Как вы думаете, что они поют?
Барнеби решил рискнуть.
— «Вечером во ржи»?
— Ценю ваш юмор, главный инспектор.
Барнеби покосился на часы. Прошло десять минут, а старик все еще не перешел к делу. Инспектор безучастно ждал, зная, что в ворчании шефа не было ничего личного. Просто ему требовалось ежедневно изливать желчь, как змеям яд.
— Значит, никто не поговорил с людьми, которые знали этого несчастного ублюдка. Как его, Бринкли?
— Нет, сэр.
— Тут написано «Бринкли».
— Никто ни с кем не говорил о нем, сэр.
— Никому не задали ни единого вопроса? — Он произносил каждое слово так, словно вгрызался в кусок сырого мяса. Никому. Ни одного. Вопроса. — Трудно поверить.
— Я уже объяснял…
— Можете не повторять, главный инспектор. У меня ум как бритва.
— Сэр.
— И память… тоже как бритва.
— Вердикт коронера…
— Коронеры! — Его плевок был далеким и точным. — Они считают себя всезнайками, а на самом деле набитые дураки. — Бейтмен сделал паузу и посмотрел на письменный стол. — Вам это кажется смешным?
— Смешным? — На мгновение Барнеби почувствовал себя сбитым с толку. — Э-э… нет…
— А эта вторая смерть идиотки, гадающей на кофейной гуще или остаткам чая… Вы считаете, что ее убили?
— Да.
— Думаете, что она участвовала в первом убийстве?
— Она подробно описала, как это случилось, и пообещала разоблачить убийцу в следующее воскресенье.
— Вот дура.
— Согласен.
— Тут сказано, что она разговаривала с духами. — Он подозрительно опустил длинный нос с утолщением на конце, поразительно напоминавший хобот. — Барнеби, вы, случайно, не из этих обидчивых членов движения «Нью Эйдж» [113]?
— Нет, сэр.
— Оглоблю вам в задницу. И иголки в передницу. — Суперинтендент захохотал. Это был жуткий лай, перемежавшийся радостным тявканьем. Потом он весело забарабанил волчьими лапами по столу. Так, словно был волчьим шаманом. Схватил папку и с силой толкнул ее главному инспектору.
Барнеби бросился вперед, поймал порхавшие в воздухе бумажки и спросил:
— Так что, сэр, можно продолжать?
ПРИЗРАК В МАШИНЕ
Глава девятнадцатая
Перед первым совещанием по делу Гаррет/Бринкли главный инспектор Барнеби ознакомился с тем немногим, что было известно о Деннисе Бринкли. Он выяснил, что этот человек был спокойным, уважаемым финансовым консультантом, законопослушным до того, что его ни разу не штрафовали за неправильную парковку.
Необычным в жизни Бринкли было только то, как он с ней расстался. Но, конечно, он был намного глубже, чем казался с виду. Опыт научил Тома Барнеби, что в тихом омуте черти водятся.
Он получил больше людей, чем надеялся, но меньше, чем хотел бы. Впрочем, как всегда. Барнеби смотрел на гладко выбритых энергичных констеблей, проверенных, способных, опытных, но еще не ставших полными циниками. На лицах большинства его людей был написан неподдельный интерес. Дело было незаурядное, сложное, необычное и, как боялся Барнеби, долгое.
— Все ознакомились с предварительными замечаниями? — Одни кивнули, другие что-то промычали, третьи просто скрипнули ремнями. — Вы знаете, что я всегда стою за непредвзятость… — Помещение огласил общий вздох. Недавно принятый на работу констебль уголовного розыска тщательно записал «непредвзятость»; все остальные слышали это слово тысячи раз.
— Но мы должны с чего-то начать, — продолжил Барнеби. — Боюсь, что в данном случае это будет бездоказательное предположение. Аву Гаррет убили, поскольку она была уверена, что сможет описать убийство Денниса Бринкли. И возможно, убийцу.
Раздался смешок. Запись радиоинтервью позабавила их всех. Как и фотография Авы в полном боевом облачении, которую в буфете уже прозвали «Ужасом Скалистых гор».
— Шеф, трудно представить себе, что кто-то мог на самом деле воспринять эту угрозу всерьез, — сказал инспектор Дэнси, сидевший чуть ли не на коленях у констебля Эбби-Роуз Картер.
— Если бы ты кого-нибудь убил, — ответил Барнеби, — то не смог бы себе этого позволить.
— Это верно, — подтвердил сержант Трой. — Там было настоящее…
— Гаррет и Деннис Бринкли жили в одной деревне. Деревня небольшая; они могли знать друг друга. Я хочу знать о них все. Бринкли умер где-то в начале вечера во вторник, двадцать четвертого июля. К сожалению, прошло уже три недели, но кто-то еще сможет что-то вспомнить. Спросите, не крутился ли в тот день у его дома какой-нибудь незнакомец. Поговорите с людьми в местном магазине. С человеком, доставлявшим Бринкли почту. Я хочу знать, была ли у него домработница или садовник. И не забудьте про паб.
— Я поговорю с людьми, которые живут в этом… — Он прищурился и заглянул в блокнот. — Да, Трой?
— Эпплби-хаусе, сэр.
— А ты поищешь ближайших родственников Авы Гаррет. Ситуация щекотливая. У нее остался ребенок.
— Тогда дайте…
— Адрес указан на доске. Одри, тут мне понадобится твоя помощь. Ни телевизионщики, ни слишком любопытные соседи до Карен добраться не должны.
«Отлично. Большое спасибо, сэр. Всегда одно и то же. Все неприятные дела, связанные с нанесением душевных травм и сообщением шокирующих новостей, сваливают на женщин. У этих трусов не осталось ни капли мужественности», — подумала Одри.
— Кроме того, попробуй убедить Роя Приста прийти к нам и составить электронный фоторобот. Кажется, когда мы говорили по телефону, он был согласен.
— Хотя о плате речи не шло, — со смехом добавил сержант Трой.
— Как только фоторобот будет готов, мы расклеим объявления по всему Аксбриджу. Публике это нравится.
— Сэр, может быть, следует осмотреть ее машину? — предложила констебль Картер. — Если эта Гаррет оставляла ее у станции подземки, кто-то мог заметить, как она ее забирала. Этот тип… Крис… мог в тот момент быть с ней рядом.
— Сомневаюсь. Он не настолько беспечен. Похоже, ее мобильник исчез. Причем ни Прист, ни девочка не знают его номера.
— А как быть с его первым звонком? Домой?
— Выяснить номер звонившего не удалось, — сказал сержант Трой.
— Тогда все. — Главный инспектор Барнеби встал и отпустил всех. — Ступайте. Подробный отчет представите к шести вечера.
Сам Барнеби сумел уехать с участка только через два часа. Проходя мимо Роя и Карен, доставленных сержантом Брирли, он на мгновение задержался и поблагодарил их за приезд.
Карен улыбнулась и сказала «привет». Рой пробормотал что-то неразборчивое. Он все еще не мог поверить, что добровольно явился в полицию с целью помочь ей в расследовании. Но как только Одри посадила их рядом с этой странной машиной и работавший на ней малый объяснил, чего он от них хочет, Рой встрепенулся.
