причем бумажный вариант, в этом формате, сказал, усваивается информация на восемьдесят процентов. Ну, это он загнул. Заковыристая наука не усваивалась и на два процента при чтении бумажного экземпляра, впрочем, как и электронного. А цифры Мона любила только на купюрах, чем больше, тем они приятней, однако с ее способностями к обучению скоро останется без купюр. Вздохнув, она поудобней устроилась в кресле, положив ноги на стул, и продолжила истязать свой мозг, так как Ярослав предупредил, что приедет принимать экзамен. И вдруг стук в дверь. Вот и Ярик, а у нее знания на нуле.
— Да! Войдите! — сняв ноги со стула, крикнула она.
О, боже! Вот кого не ожидала увидеть в своем кабинете, так это сахарного Андрюшу-Дюшу! Даже любопытно стало, что привело его сюда? Он поздоровался, естественно, и она кивнула. Дюша прошел к столу, а «гостевой» стул Мона передвинула к своему креслу, чтобы ноги уложить, у него сиденье большое, удобное. Другие стулья у стен стоят, они попроще и не такие удобные. Андрюша увидел пустое место, затем стул рядом с Моникой, перешел к ней и уселся, пришлось в туфли ноги сунуть. Она постаралась придать своему голосу оттенок стали, а вот указать, что его место с другой стороны стола, постеснялась:
— Кофе, чай?.. Ой, я забыла, сегодня суббота, выходной, а те, кто есть, ушли на обед. Мне неохота варить. Я слушаю тебя, только покороче, ладно?
Дюша рассмеялся, запрокинув голову, затем уставился на нее проникновенным взглядом типа: сейчас я вас обольщу.
— Мона… — начал он опять же проникновенным голосом, который исходил откуда-то из утробы, и продолжил с паузами: — Пойми, твоя сестра… Ты, конечно, права, но… твоя сестра заботится о вас, понимаешь? Чужим не должно попадать то, что ваше по праву. Ты же умная девочка…
В следующий миг ее глаза стали раз в пять больше — Дюша эдак по-дружески положил ладонь на ее колено. О… Да он приплелся соблазнять ее! Моника впервые сообразила ответить дипломатично, притом сбросив его руку:
— Я подумаю. У тебя все?
Нет, у него не все. Дюша развернул ее кресло к себе, затем еще и придвинул вплотную к себе. Моника очутилась в ловушке, он ведь лапы свои держал на подлокотниках, а она оказалась между ними, упираясь коленями в его колени.
— Ты не уговаривать меня пришел… — выговорила она, заводясь.
— Конечно, уговаривать. Мона, давай присмотримся друг к другу…
— Ты лучше иди, сейчас придет мой муж, я не хочу, чтобы он застал меня вот так… с тобой…
— Зачем он придет, если вы разводитесь?
— А мы передумали…
— Неправда. Мона… ты чудо, но не знаешь…
Не думала, что до этого дойдет: в порыве страсти в его представлении Дюша схватил ее за плечи… Не успела она воздуха полную грудь набрать, чтобы послать совратителя на все плохие буквы, как вдруг поняла, что стоит на ногах, а он… подлая скотина… целует ее в губы! Она вырвалась из его гнусных объятий и прошипела:
— Ты вообще! Как посмел… ты… отвали!
— Если б ты знала, как я тебя люблю, просто с ума сходил все это время! С Галкой связался из-за тебя, хотел ближе к тебе быть.
— Отцепись от меня… блин! Я закричу!
— Так нет же никого! Мона, нам будет очень хорошо…
— Охренел, да? Пусти, дурак! А!.. — завизжала она.
Но вдруг бух — Дюша бросил ее на кожаный диван, после придавил собой. Она отбивалась, отчаянно лупила его, кричала, стала попросту задыхаться и неожиданно почувствовала свободу. Пока соображала, что к чему, машинально села, поджав под себя ноги, только после этого разглядела, что Ярик лупит гаденыша Дюшу. Тот пытался отбиваться. Но изнеженность ослабляет кулаки, зато с лихвой компенсирует подлостью: идя к двери и утирая кровь, сочившуюся из носа, Дюша протявкал:
— Зря вмешался, Мона спит со мной, это у нас игра такая.
— Пошел вон, сволочь! — рявкнул в его сторону Ярослав.
В сердцах громко хлопнув дверью, неудачливый соблазнитель удалился, а муж бухнулся на диван рядом с Моникой, потирая кулак, она тоже вытирала — губы после гадких поцелуев, и пролепетала:
— Как ты вовремя.
— У нас экзамен. А это чмо как оказалось здесь?
— Пришел и все. Откуда-то знал, что я одна… Ярик, он сказал неправду, я и он… мы никогда…
— Знаю.
Он поднял руку на уровне своего плеча, давая сигнал — ко мне, Моника нырнула под нее, прижалась к груди, тогда Ярослав мягко опустил руку на ее плечи, проговорив, сокрушаясь:
— Почему, Мона? Тобой все пытаются манипулировать, даже этот альфонс обнаглел, надеясь, что одержит над тобой верх. Почему, а? Себе ответь — почему.
— Не знаю.
Переевшим тяжело включить мыслительные…
…функции, тем более солнце, река, воздух без выхлопных газов располагали полежать, вздремнуть, конечно, в тенечке. Мужчины так и сделали, легли в рядок, как в лазарете, и поспали часок, Настя с Алиной снимали их на телефон и закатывались от смеха. Искупавшись, тем самым приведя себя в прекрасное состояние бодрствования, мужчины вернулись на одеяло, расселись в кружок, а неутомимые девочки забавлялись с маленьким Вовкой. Павел предложил собраться с мыслями и пройтись по пунктам:
— Первое — замки. Убийца открыл дверь в ограде и входную — как?
— Только если у него был механический ключ или знал код, — сказал Вениамин то, что известно с самого начала, но он заготовил и собственную версию. — А у меня ощущение, что ему открыли изнутри, это могла быть бабка или…
— Считаешь, она мастер притворства? — спросил Женя.
— Не знаю. Но не исключаю. Я ничего не исключаю, потому что существует еще одно лицо, которое могло открыть дверь в доме… Угадайте.
— Сама Майя? — снова задал вопрос Женя.
— М… — ненадолго задумался Вениамин. — Не думаю. Она обязательно спросила бы — кто там? Услышав голос врага… ее же убили за что-то? На это все указывает. И она должна была знать за что, правильно? Нет, не она открыла.
— Не бабка, не Майя, — перечислял Женя. — Тогда кто?
— Медсестра, — выдал новую версию Вениамин. — Почему вы ее исключаете? Мы же версии набираем, значит, все возможные варианты обязаны прокачать. Что, если с убийцей у нее договорняк был? Она сделала вид, будто ушла домой, втихую вернулась, полагаю, медсестра смогла обмануть умный замок. Я не прав?
— Прав, — кивнул Женя. — Кидаем в копилку версий.
— Прошло столько времени, алиби уже никто не подтвердит, — потирая подбородок, произнес Павел.
— И у нас нет никаких улик, даже косвенных, это наш косяк. — В сущности, Феликс согласился с выводом Вениамина. — Как раз потому, что убийце
