Да и вообще, к домику на машине не подъедешь, а идти по одному из самых густо утыканных камерами месту на земле, учитывая что даже у меня дома, в Краснодаре уже давно используется программа распознавания лиц… Так себе идейка.
Но кто сказал, что все нужно делать самому? Мне нужно встретиться с властями, причем не с какими-то абстрактными полицейскими или даже сотрудниками МИб, а именно с теми, кто знает меня, кто не станет сначала стрелять в нас, а потом уже уточнять детали. И как мне найти сэра Реджинальда и его протеже, Александра? Да никак. Сами найдут.
– Джентльмены, мы вообще в каком районе находимся? Где-то в пределах пешей доступности наверняка есть стоянка такси, или просто с бордюра поймаем.
– И куда мы едем?
– Как куда? Разумеется в паб! Или вы, дорогой мистер Сингх, знаете другие места, где три джентльмена могут выпить и поговорить?
Дом, из которого мы вышли, находился в южном пригороде, где-то между Лондоном и аэропортом Гэтвик. Телефоны, и вообще всю электронику, Сингх и Азиз оставили на столике в гостиной, свой телефон, выданный мне Пателем каких-то шесть часов назад я даже не стал разыскивать, где бы он ни валялся, там ему самое место. Взвесив риски, мы все же не стали заказывать Убер с телефона, поскольку ближайшая машина находилась чуть не в двадцати минутах от нас. Никаких стоянок такси в округе не было, но нам посчастливилось остановить ехавший из аэропорта черный классический кэб. Такси явно доживало свои последние дни перед утилизацией. Все сиденья в машине имели форму ковша экскаватора. Но не по замыслу конструкторов. Это был результат использования дешевых материалов на автозаводе и долгого сидения в них предыдущих пассажиров. Мы с Сингхом сели на жестко скрипнувшие подушки, Азиз откинул сиденье на спинке водительского кресла и сел к нам лицом. Благодаря отсутствия в лондонском кэбе багажного отделения, места между нами было вполне достаточно.
Как только я понял, что мы находимся на юге города, я сразу решил, куда нам нужно отправиться. Есть в этом некое изящество, сэр Реджинальд должен это оценить.
– Район моста Воксхолл, пожалуйста, не доезжая галереи Тейт.
Через сорок минут мы подъехали и Азиз расплатился с водителем наличными. Просто я решил, что мне платить еще не время, я хотел сначала сам поговорить с Пателем.
Еще в такси Патель начал о чем-то увлечено говорить с серым слугой, тот ему отвечал, иногда поглядывая на меня. Вообще, в машине Патель отошел, оттаял, в его голос вернулась былая властность и уверенность. А вот эту мысль лучше сразу у него убрать.
– Мистер Патель. – Мы идем к набережной, в бар можно войти и через здание, но я хочу пройтись, чтобы купировать как мне показалось возникшую у пакистанца идею. – Мистер Патель, если вы рассматриваете вариант в третий раз бросить меня в подвал и под пытками выведать где находится бриллиант, чтобы обменять его на свою голову, вынужден вас разочаровать. Он уже у кого-то из русских или израильских спец служб. Так уж вышло, что именно они знали, где я его оставил, англичане, не в пример нам и евреям, пить совершенно не умеют, вот они в обсуждении канала связи и не участвовали.
Сделать так, чтобы в вашу историю поверили, можно разными способами. Самый простой – это раскраска. Добавьте в ваши слова цвета, эмоции, любые мелкие подробности. В мою встречу с Елизаветой второй никто не поверит, а вот если я добавлю, что прощаясь она увидела в окно, что начался дождь, и предложила мне зонтик…
Итак, я не знаю, где Кохинур. Бред, но бред убедительный. Англичан я не упомянул, поскольку в баре может быть телевизор, а по нему могут передавать новости, а в новостях могут упоминать о поиске пропавшего сокровища…
Этот бар мне нравился еще до того, как я познакомился с сэром Реджинальдом, моим единственным знакомым из МИб. Собственно, я и познакомился та с ним позавчера. Абсолютно все, что мне нравится, произошло до моего знакомства с англичанином.
На часах почти десять, будний день, значит в баре должно быть не очень многолюдно. Англичане, в отличие от любой другой нации, заходят в пабы выпить кружку или поужинать прям по дороге с работы. Это у нас в норме после работы заехать домой, переодеться, возможно даже поесть перед встречей в баре.
Столик у окна нашелся. Бар вообще был почти пуст, лишь несколько клерков в пиджаках и уже приспущенных галстуках сидели на высоких барных стульях у стойки и за угловым, тоже возле окна, за большим столом сидела компания азиатов, судя по кепкам посетившая Вестминстер и пришедшая сюда выпить перед возвращением в отель.
Мы с Пателем занимаем столик посередине оконной витрины, Азиз садится отдельно. Причем, он подождал, пока я и Сингх сядем, и только после этого выбрал себе стол, сев таким образом, чтобы при моем разговоре с пакистанцем я его не видел, а вот Патель мог встретиться с ним взглядом просто подняв глаза.
– Попросите Азиза платить наличными, – начал было я, но судя по улыбке, это распоряжение Патель уже сделал.
О том, что у моих новых друзей есть наличные я знал, поскольку еще в такси заметил достаточно пухлый кожаный кошелек, из которого Азиз доставал банкноты для водителя. У них есть деньги, у меня аппетит, мы в баре. В голову приходит песня Лолиты, про то, что еще один мучительный день закончится и захочется жить…
– Кухня еще работает? – Зная традиции английских баров уточняю я у подошедшего молодого официанта, получаю в ответ кивок и, совершенно наплевав на приличия, даже не глядя в ламинированное меню, делаю заказ первым, не дожидаясь Пателя. – Ойстерс стаут, аберфильди, двойной, без льда, ребрышки, печеный картофель, – делаю паузу и оцениваю свои силы, – а, давайте еще ростбиф, хороший такой ломоть. И большую кружку кофе. Кофе сейчас, все остальное потом.
– Мы не подаем кофе, – начал было официант, но у меня не то настроение, чтобы вежливо убеждать его в обратном.
– Я не прошу ТЕБЯ подать, просто сделай этот чертов кофе, черный, без сахара, я сам за ним схожу к стойке.
Видит Бог, я не хотел пугать мальчишку, просто, сегодня был конечно не худший день в моей жизни, но плохой, очень плохой. Дважды за день прийти в себя в подвале, причем в разных странах… Это чей угодно голос сделает не похожим на добрые серебряные колокольчики.
Патель делает свой
