больницы, в которых работал доктор Брайант, пытаясь найти какие-нибудь жалобы, роется на форумах и в социальных сетях, но ничего не находит. Рутина работа-дом-уборка-сон превращается в рутину работа-дом-уборка-поиски-сон, затем быстро переходит в работа-дом-поиски-уборка-поиски-сон.
Приходит лето, а жизнь не меняется. Жаждая общения и не зная, как быть, Блю подписывается на «Тиндер» [58]. Она трижды ходит на свидания с тремя разными мужчинами, ни с одним из которых второй раз не встречается. Работа на складе остается такой же; у Блю нет ни времени, ни желания разговаривать с коллегами. Она продолжает работать курьером и постепенно становится здоровее, сильнее. Блю смотрит на свои руки на руле велосипеда: мышцы упругие, в движениях эластичная сила. Она представляет себе, как эти руки сжимают горло человеку, отказавшемуся помочь ее матери.
«И какой бы от этого был толк? – размышляет Блю. – Я лишь приобрела бы своего собственного призрака».
Наступает осень.
Зима.
– На этой неделе вернулись пять заказов, и все с твоей наклейкой.
– Пять?
– Да. – Управляющая стоит, скрестив руки на груди, прижимая планшет экраном к себе. За спиной слышатся смешки, управляющая обводит вокруг строгим взглядом, затем понижает голос. – В прошлом месяце тебе было сделано последнее предупреждение.
У Блю внутри все обрывается. В прошлом месяце она совершала в среднем три ошибки в неделю. Блю сказала себе собраться и сосредоточиться, однако рассудок ее повадился проваливаться в оцепенение, откуда ей не удавалось его вытащить. Если бы она могла просто заснуть, было бы лучше, но заснуть она не могла. А если она и засыпала, то долго не спала. Она просыпалась часа через два или три после того, как ложилась спать, с больной головой, и больше сон уже не приходил. Блю лежала, уставившись в потолок, ворочалась на кровати, тянулась к телефону и выходила в интернет.
– Вот и сейчас мне кажется, что ты меня не слушаешь.
– Извините, я буду стараться, обещаю, просто я…
Управляющая закрывает глаза и просит Блю замолчать.
– Сожалею, но на носу Рождество, работы у нас по горло. И ошибаться мы не имеем права.
– Нет, вы не понимаете, я просто…
– Послушайте, всем нам нужно кормить семью, всем нужно откладывать на подарки.
У Блю нет семьи, ей не нужно покупать подарки. «Не думай об этом».
– Не думайте, будто это решение дается мне легко, – продолжает управляющая, – потому что это не так. Но вот как обстоят дела: завтра вам больше не нужно приходить на работу.
– Нет, пожалуйста!..
Сейчас конец смены, люди выходят в коридор, чтобы присоединиться к очереди на досмотр перед тем, как отправиться домой. Они говорят по-польски, по-румынски, по-чешски. Блю проработала здесь почти полтора года и не знает никого по имени, кроме управляющей. Она ни с кем не разговаривает, не имеет друзей; никто не спрашивает у нее, кто она, откуда, чем занималась в жизни. Никому нет до этого никакого дела. Блю здесь нравится.
Правда?
Нравится ли ей здесь, счастлива ли она, есть ли у нее, ради чего жить?
«Не думай об этом…»
Управляющая говорит еще что-то, но Блю ее не слушает. Она молча уходит прочь, встает в очередь на досмотр, погружая свой слух в акустический гул. Ее впервые выгоняют с работы. Наверное, ей должно быть стыдно. Должно быть ужасно. Но Блю чувствует усталость. Оцепенение. Она едет домой.
Соседка стоит у крыльца, подбоченившись, волосы забраны в тугой пучок. Она беседует через ограду с пожилой дамой, живущей с другой стороны. Блю останавливается у калитки. Здоровается. Ждет, что ее пригласят присоединиться к разговору, но женщины просто умолкают, улыбаются, кивают ей и вежливо ждут, когда она войдет к себе в дом, чтобы спокойно продолжить разговор.
Зеркало в гостиной по-прежнему с трещиной.
Блю смотрит на свое отражение в потемневшем от времени стекле.
* * *
Наступает весна, и Блю смотрит, как на голых ветках распускаются почки. Смотрит, как по небу носятся птицы. Она сидит на стуле на кухне, положив щеку на стол. Через минуту она начнет уборку, поскольку сегодня черед наводить порядок на кухне. Блю задумается над тем, что, если заклеить колесо велосипеда, проколотое еще в декабре, можно будет снова устроиться на работу курьером. Она подумает: «Я совсем одна, и никто ко мне не придет». Она подумает: «Нужно убрать на кухне», и встанет и примется за уборку.
Потом, когда на кухне убрано, лестница пропылесосена, а покрывало на кушетке выглажено, Блю садится на диван и раскрывает компьютер. Выскакивает реклама «Самаритян» [59], и ее внимание привлекает телефонный номер: 116–123.
Блю закрывает компьютер.
Она ложится в кровать и мгновенно засыпает. Чтобы проснуться через два часа и до самого утра смотреть в потолок. Вспоминая все те странные вещи, которые говорил Боди, Блю размышляет, что бы он сказал, если бы был жив. Она недоумевает, почему ей так одиноко, несмотря на то что в этом же доме за стеной живут соседи. Несмотря на то что в доме напротив живет семья. Несмотря на то что каждый день мимо ее двери проходит старик, выгуливающий трех терьеров. Блю приходит к выводу, что ей так одиноко потому, что она не понимает людей. Так как чувствовать мысли других людей, читать их чувства, предсказывать их желания – это совсем не значит их понимать. И ее в ответ никто не понимает.
Вечером Блю раскрывает компьютер и вводит в поисковой строке в интернете «доктор Брайант, Алабама, Северная Каролина, женский психолог». Снова появляются знакомые результаты, и Блю быстро пролистывает до нужной страницы: 102. Она открывает все статьи. Прочитывает их. Во вкладке сбоку снова появляется реклама «Самаритян», и Блю опять закрывает компьютер, опять ложится в постель, гадая, может ли компьютер читать ее мысли точно так же, как она сама читает карты Таро.
На следующий день Блю раскрывает компьютер и вводит в поисковой строке: «компьютер-экстрасенс».
Она читает статьи про искусственный интеллект, щелкает на ссылки и читает их, снова щелкает на ссылки и читает их и наконец находит статью про нейролингвистическое программирование. Затем она читает статью о мистицизме и чтении мыслей. Потом еще одну.
Еще одну.
И еще.
Она находит блог, который ведет человек, видящий призраков. Он видит их за каждой занавеской, в каждом кресле, на каждой тротуарной плитке. Они разговаривают с ним, по большей части рассказывая о прошлом, иногда предупреждая о будущем, а однажды они сообщили ему рецепт чечевицы по-болонски с красным вином и сладким картофелем, а автор говорит, что не может никому рассказать об этом, поскольку его сочтут сумасшедшим, а он не чувствует себя сумасшедшим. Он пишет, что просто видит людей, которых, кроме него, больше никто не видит, только и всего. Только и всего. Блю читает это и думает о Боди. Ей не хватает Боди.
