было, а фантазиями о том, что хотелось бы пережить.
С другой стороны, Сапожникова — единственный человек, который побывал в некоем таинственном подвале. Другие же видели только то, что получили по завещанию, и ни о каком подвале не заикались. Что касается Арданского, то он вообще знал только то, что слышал от Сапожниковой. И о ней же, кстати, постоянно говорил как о человеке неадекватном.
Неужели для Романа Арданского, создателя медиаимперии, в самом деле так важно, законно ли обладает какой-то побрякушкой бабушка его жены? Не он дарил, не с него и спрос. Хотя, с другой стороны, именно Арданский и может быть главной мишенью.
А что? Окажется, например, вдруг, что безделушка эта похищена из какой-нибудь всемирно известной коллекции. Кто тогда будет слушать сказку о завещании? И тогда — скандал, если не больше! А в этом бизнесе скандал не всегда увеличивает популярность и тиражи.
Задача усложнялась с каждым днем. Ну, что же, тем интереснее!
У выхода из здания аэропорта стояла молодая женщина с чемоданом, сумкой и мольбертом.
— Вам помочь? — поинтересовался Гридин.
— Ой, а вы местный житель? — обрадовалась она.
— Нет.
— Город совсем не знаете?
— В самых общих чертах. А что вас интересует?
— Я — художница, еду сюда на натуру, — широко распахнула свои серые глазищи собеседница. — Заказала номер в гостинице, а как добраться — не знаю. Боюсь, что утром тут мало народу, а таксисты — народ ушлый, запросят сразу бешеные деньги.
Узнав, что новой знакомой — Ирине — нужно в ту же самую гостиницу, Гридин успокоил: можем поехать вместе.
По дороге поболтали ни о чем. Так, общие фразы и самое поверхностное знакомство. Кстати, Ирина подготовилась к поездке лучше, чем Гридин. Увидев название одной из улиц, она спросила водителя о какой-то местной достопримечательности, и водитель охотно включился в разговор.
В холле гостиницы, перед тем как распрощаться, Ирина спросила разрешения позвонить вечером. Дескать, неудобно женщине одной идти вечером в ресторан.
Гридин согласился. Долгие разговоры его уже отвлекали: пора ехать к Суховым.
24
У Суховых его, как и в прошлый раз, встречала Мария, и это дежавю только усиливало неприятные ощущения: недавно тут стоял и Борис Сухов. Теперь, зная обстоятельства, при которых дети оказались в доме Суховых, Павел многое воспринимал иначе.
Поднявшись на крыльцо, поздоровался. Немного помолчав, выразил соболезнования. Снова помолчав, развел руки в стороны.
— Даже не знаю, что еще сказать, — признался он.
— Не надо больше ничего говорить. Бореньку вы видели один-единственный раз, так что…
Мария помолчала, и, видимо, меняя тему, сказала:
— Завтрак не предлагаю, уже к обеду время пошло. А вот кофе сварю. Хотите?
— От вашего кофе, Мария Георгиевна, отказаться невозможно. Вы как-то особенно его варите?
— Ничего особенного. Тут всего два секрета: когда варишь кофе, не надо экономить ни на зернах, ни на времени, — улыбнулась Мария. — Сейчас я все приготовлю, а вы…
Она сделала приглашающий жест, направленный в столовую. Гридин вошел и увидел поднимающегося ему навстречу высокого, крепкого человека. На вид тому было лет восемьдесят, но назвать его «стариком» Гридин бы не решился.
— Это папин брат, — пояснила женщина. — Струмилин Никита Андреевич.
Гридин представился, и Струмилин предложил:
— Давайте присядем, Павел Алексеевич, пока Машенька варит кофе, нам многое надо обсудить. Я приехал вчера и знаю уже и о вашем визите, и о том, что вы ездили встречаться с той женщиной. И что же вы привезли нам?
Струмилин явно хотел превратить беседу в своего рода допрос, и Гридину такое начало не понравилось. В конце концов, заботиться о благополучии семейства Суховых он не собирался.
— Вам я ничего не привез. Вас я тут и встретить не ожидал, — ответил он тоном спокойным, даже, пожалуй, безразличным, но отношения своего не скрывал.
— Ну, полно, господин Гридин, полно, — попытался похлопать Павла по руке Струмилин. — Машенька ведь уже сказала, что я — брат ее покойного отца, значит, по существу, такой же член семьи, а то и ее глава, учитывая ситуацию. И все, что этой семьи касается, я должен знать.
Брат, но фамилии разные, значит, брат двоюродный? Тогда почему так ведет себя? Он не просит, а требует, не предлагает, а настаивает. Конечно, в отношении Гридина никаких прав у него нет, но помешать общению с другими членами семьи, пожалуй, может, а это сейчас не нужно.
Мария стояла в дверях так, что Гридин видел ее, а Струмилин нет, и Павлу показалось, что она напряженно ждет продолжения разговора мужчин.
— Ну, садитесь, Павел, садитесь. Что вы как красна девица! Садитесь, нам многое надо обсудить.
Гридин решил взять инициативу на себя.
— Тут дама, друг мой Никита, и было бы невежливо оставлять ее одну, — намеренно поучительным тоном напомнил он. — Идемте-ка на кухню,
