театром в этом сезоне они работали весьма посредственно, в плане сериалов все шло на ура. Закончился первый съемочный день исторической картины о курсах бальных танцев в отеле «Метрополь». Шебуршание пышных юбок снова стало неотъемлемой частью звуковой дорожки. То, что доктор прописал: замаскировать душевные увечья работой, а после, виртуозно сочетая грубые казаки с игривым агатовым платьем с всклокоченными рюшами, пить текилу на «тарелке» – отмечать старт съемок, разглядывать лица и улыбки людей, с кем почувствуешь себя семьей, а после расстанешься и, до того как новый проект не столкнет лбами, не будешь вспоминать о клятвах дружить в десны до скончания дней. Перед выходом из дома Яне хотелось дополнить наряд элементами поздней готики – на душе смешались линчевский мрачняк и бодлеровский сплин в единое настроение.
Бар сотрясался от ремиксов на хиты ранних нулевых, под которые бодро отплясывал молодняк, не писавший никогда в линованной тетради тексты песен для заучивания. А Яна так делала, чтобы на даче под гитару завывать «Чайфов» и «Крематорий». Между сетами диджеев, когда стихала музыка, она щебетала с генеральным продюсером проекта – правда, слушала его вполуха, проваливаясь в мыслях в трухлявое месиво воспоминаний. Когда репертуар сменился на техно, режиссер предложил всем перебраться в полуподвальный бар, где хотел налакаться до синих чертей. Крис ради такого дела отправилась ставить машину и возвращаться на такси, а Яна решила прогуляться по ночной Петровке. А после, поворачивая с Моховой на Большую Никитскую, она заметила знакомое лицо. Он смотрел на нее, померкший, смазанный, будто рок-идол на линялом постере – с объявления о пропаже. Портрет Никиты пригвоздили будто к позорному столбу. «Внимание! Пропал человек». Еще третьего мая. Ровно со страстной субботы его никто не видел. Яна, озираясь по сторонам, аккуратно отклеила черно-белую распечатку А4 с фонарного столба, так, чтобы не поранить его лицо, быстрым шагом дошла до театра Маяковского, забрела в пыльный и сумеречный бар, где пивом лакировала беленькую интеллигенция. Села за барную стойку, попросила две стопки водки и краюшку черного хлеба. Загнула края так, чтобы осталась одна фотография – того Никиты, который звал есть шаурму после спортклуба, что катал ее по Женевскому озеру и приносил чизбургер из «Макдоналдса» в Париже. Положила кусок бородинского на покрытую инеем стопку, пододвинула вплотную к его носу. Подумала, что он не выносил запах крепкого алкоголя, но тут же всего лишь скан фото – вытерпит. Молча заглотила свою порцию водки. Продышалась, расплатилась, выбежала на улицу, зацепилась невысоким каблуком казаков за ступеньку, вырвала его с корнем. Обескураженная и задумчивая, присела на обочину и стрельнула у прохожего сигареты.
Такси маршировали перед ней, разводя повес по кабакам и ресторанам. Она вспомнила, как Никита просил ее руки. Достала помолвочное кольцо из кармана и надела его. Взяла телефон, написала сообщение Коле, состоящее из двух слов: «Срочно приезжай» – и поделилась местоположением на один час.
Когда он приехал, она все так же сидела на бордюре, только рядом с ней стояли две бутылки пива. Заметив Колину машину, Яна резво стащила кольцо с пальца и кинула в карман, плотно застегнув молнию.
– Выпьем?
– Ты за этим меня вызвала? – Коля думал, что опять затопило Москву и снова нужно колотить ковчег своими руками. Что там, в далекой Грузии, она снова связалась не с тем, раскочегарила кого не следовало, наследила, теперь не знает, как выпутаться.
– Еще я каблук сломала, – подтрунивала она, толкая его плечом.
– Ты стебешься?
– Нет. Правда сломала – вот, смотри. – Яна вытянула ногу во всю длину, чтобы продемонстрировать вещественное доказательство.
– Ян, ты меня напугала.
– Конечно, напугала. Иначе бы ты не приехал.
– Сколько ты уже в Москве? – полюбопытствовал он.
– Около месяца.
– И почему не звонила? – Не то чтобы он ждал, так, интересовался.
– Ждала, что ты меня найдешь. Даже новый номер на себя оформила.
– Я думал, что тебе будет лучше стереть меня из жизни, как и воспоминания об этой весне. – Коля уже не мог поделить свою жизнь на человечность и корысть и не знал, какая из этих частей сейчас в нем говорила.
– Знаешь, если бы не эта весна, я бы не нашла, – Яна пыталась подобрать слово, но решила воспользоваться доступным всем, – Бога… – Она посмотрела на торчащий издалека крест храма Вознесения Господня.
– Нашла юного Аполлона с литыми формами? – сыронизировал Коля.
– Типа того.
– А я тогда зачем? – Теперь он ответно ткнул ее локтем в ребра.
– Говорю же: выпить захотелось. – Яна протянула ему бутылку пива.
– Этого мало, – наконец осмелился пересечься взглядами Коля.
– В смысле?
– Ну кто зовет на одну бутылку? Придется еще пару раз в магазин бегать. А тебя не пошлешь – ты каблук сломала. Обмоем, что я подпола получил?
– Надеюсь, тебе не пришлось для этого ни в кого стрелять, – неудачно пошутила Яна.
Коля потянулся за зажигалкой, чтобы открыть бутылки, и Яна заметила на его руке часы, скромные по виду, но стоящие как чугунный мост на деле. Те, что не привлекают внимания, но являются крайне выгодным капиталовложением.
Яна не подала виду и не стала задавать лишних вопросов.
– Знаешь выражение «один день как три осени»? – вдруг скатилась на патетику Яна, поймав кленовый лист, вальсирующий по обочине улицы.
– Нет.
– Это значит скучать так сильно, что один день кажется тремя годами. То ли японцы, то ли китайцы сочинили. – Она нежно сжала пальцами его ладонь.
– С них станется.
– Я по тебе один день как три осени. А ты?
– А я, – Коля залпом выпил полбутылки в один глоток, – я запретил себе ждать тебя.
– Но ждал?
– Ты все там же живешь? – оставил он ее вопрос без ответа.
– Да, пока в тетиной квартире, но вскоре планирую переехать.
– Куда?
– К тебе, например. Мне понравился вид на Серебряный бор. Ты против?
– Да нет, не против, – вдруг почему-то решился Коля пустить ее в свою жизнь.
– Поехали за вещами и переночуем у меня на память?
Яна выкинула казаки в урну и направилась босиком к его машине.
– Скажи, а ты нашел справедливость? – обернувшись в полупрофиль, поинтересовалась она.
– Не хочу об этом. А ты?
– Кажется, да, – чуть игриво и немного заискивающе повесила интригу Яна.
Они привычным маршрутом подъехали к ее дому. Одно касание пульта – и шлагбаум открыл свой рот. Место ждало его возле подъезда, будто кто-то сторожил. Ступеньки Коля перепрыгивал через одну на автомате, ноги запомнили маршрут.
– Раздевайся! – не оборачиваясь на Колю, скомандовала Яна, когда кинула сумку и ключи в прихожей, даже не дотронувшись до выключателя.
Темнота сплотила их в поцелуй.
– Так сразу? –
