— Не помещаю? — Со стаканом молока появилась в дверях дома Полина. Хороший вечер… Я просматривала московские новости, глаза устали.
— Садись. И не смотри так удивленно. Одна сигара в два месяца не испортит музыки.
— Такие же курил Берри.
— Мне хотелось подбодрить парня. Знаешь, иногда появляются странные мысли, непонятно откуда. Решил почему-то, что мои сигары и мой одеколон передадут парню удачливость Бартона. Нельзя же рассчитывать только на генетических наследников. Старческие закидоны… Впрочем, я всегда был несколько… своеобразен.
— А может, сигары и одеколон действительно помогли? Рэй провел дело великолепно.
Словно всю жизнь грабил и шантажировал.
— Странный лексикон. Ты читала политические детективы?
— Извини, Тимоти, я думаю, мы поступили справедливо с этим маньяком. На редкость гнусный тип.
— Хорошо, что ты не видела пленку, которую прокрутила конкурирующая с мисс ле Бланк программа… Вот уж мерзость! Теперь эта дама «закопана». Мексиканские мафиози не удержатся, чтобы не воспользоваться ситуацией. Боюсь, ей придется подрабатывать в стриптиз-клубе. Посудомойкой.
— Рада за Берри. Значит, он в порядке.
— Он вернул честь и свое имя. По сообщениям, появившимся в средствах массовой информации, Рэй Берри выпущен из плена, где его держали как заложника. Он почти национальный герой.
— И совсем не беден. Ты здорово все устроил, учитель…
— У него все будет о'кей. Если снова не влипнет в дурацкую историю, несмотря на мои сигары и одеколон. Есть такая порода людей — «влипалы». На них судьба словно отыгрывается за то, что дарит другим, — проворчал Тимоти.
— Я думала, что доктора мы облапошили очень ловко.
— С точностью до одного доллара! Ты парализовала старого развратника своими флюидами. У тебя сильное поле, детка… Я очень рассчитывал на это, но сильно волновался. — Тимоти плеснул себе ещё немного рома. — Все висело на волоске. Вы оба — непрофессионалы. Появись в неподхдящий момент кто-либо из охраны или вызови доктор с перепугу полицию, могла бы завариться такая каша! Конечто, всем бы не поздоровилось, а ты бы ещё долго мечтала о возвращении в Москву. — Тимоти хитро взглянул на Риту. Она радостно взвизгнула.
— Все готово?!
— Вариант номер один. Увидев тебя, я сразу понял, что вариант номер два не пройдет.
И даже обрадовался. Не стоило портить такую симпатичную мордашку.
— Ты рассчитывал, что я измению лицо?
— Не исключал такой возможности. Женщины обожают всяческие перевоплощения.
А поскольку даже самые прекрасные из них периодически не довольны своей внешностью, то не упускают случая что-нибудь усовершенствовать.
— Возможно, я когда-нибудь займусь этим. Но не в клинике «Феникс». Подперев щеки ладонями, Полина преданно смотрела на Тимоти. Она видела его старые фотографии и могла представить, какой неотразимой привлекательностью обладал агент Бартон несколько десятилетий назад. Что осталось? Покрасневшие, чуть слезящиеся глаза, морщины, избороздившие лицо со злобной резкостью, ежик пегих волос. Почему так беспощадна природа к своим лучшим творениям?
— Похоже, я тебе нравлюсь?
— Полина кивнула. — Но ты ещё не решилась влюбиться.
— Кажется, нет… Я поняла, что тебе интересно, Тимоти. Прощупываешь московские связи? Я хотела стать женой Глеба Сарычева и думала, что не может быть на свете другого счастья, другого мужчины… Но потом произошло многое…
— Ты все ещё надеешься вернуть его?
— Не знаю… Порой прошлое уносится далеко, словно было не со мной… А иногда воспоминания так ярки, будто я рассталась с ним только вчера…
— Понятно, это очень понятно… Пойдем в дом. Уже падает роса. Прихвати-ка салфетку и бокал, а я позабочусь об остальном.
На экране компьютера светилась эмблема бабочки. Никто не нажимал на кнопки.
Тимоти и Полина молча сидели в полутемной комнате.
— Сформулируй, детка, что ты рассчитываешь получить в результате своих «московских гастролей»? Не хотелось бы разойтись в целях.
Полина задумалась.
— Наверно, слишком многого… Россия живет трудно. Я не политолог, не экономист, чтобы сделать разумные выводы. Но знаю определенно: таким хищникам, как свора Писецкого и Красновского, не место в любой стране. Это зараза, высасывающая силы. Особенно стремительно она плодится на слабом, изможденном невзгодами организме.
— Но группа людей не вершит историю. На освободившееся место придут другие, не менее жадные, зубастые, жестокие.
— Ты предлагаешь искоренить причины, порождающие зло?
— О, нет… Я не настолько впал в детство, чтобы рассчитывать на всеобщую справедливость. Хотел лишь предупредить тебя, детка. Расправа с личными, пусть чрезвычайно неприятными и социально вредными объектами — месть и только.
Приятная, полезная месть. Не заблуждайся относительно ожидаемого эффекта.
Сменятся действующие лица, но спектакль будет продолжаться по тому же сюжету… Тимоти Бартон сорок лет сражался с пренеприятнейшими «заразами», одолевающими общество… Он ушел со сцены. И мало что изменилось.
— Неправда! Я знаю, тебе удалось предотвратить кое-какие серьезные конфликты, чреватые катастрофами. А Вилли? Вилли убрал Крафта!
— Безымянные «санитары цивилизации».
— Не иронизируй, Тимоти… Мне тоже порой кажется, что результаты не так заметны, как хотелось бы. Что зло невероятно живуче. — Полина задумалась. Скажи, почему все боялись Крафта? Ему удалось стать символом силы, умеющей подчинить всякого непокорного. Почему нельзя сделать силой добро?
— Пугать добром? Хм-м… — Страх, а не умиление добродетелью движут человечеством. Деньги, власть, страх… Впрочем, не станем углубляться в дискуссии о смысле бытия. Этим уже занимаются не одно тысячелетие профессионалы…
Бартон встряхнулся. — Такой соблазн стать брюзгой и занудой. Отложу это на потом.
А сейчас, перейдем к делу. Вывод первый, основной: выбираем задачу по силам.
Сводим счеты, восстанавливаем доброе имя твоего отца. Даем понять, что не все подлости сходят с рук, отбираем награбленное. Урок. Назидательный урок. Не так уж плохо.
— Совсем не плохо. Я буду жить среди людей, которым смогу открыто смотреть в лицо.
— Утопия, дорогая, утопия… Ты будешь ходить по лезвию ножа, потому что станешь олицетворять опасность. Для всех кому предназначен урок.
— Ты отговариваешь меня, Тимоти?
— Пытаюсь уберечь от разочарований… Мы не боги, Полина… И мне не хочется рисковать тобой… Афера в Лос-Анджелесе в худшем случае могла завершиться скандалом, последствия которого я постарался бы приглушить. В Москве за тобой по пятам будет ходить смерть…
— Разве я не доказала, что могу преодолеть страх?
— Ты многое можешь, девочка… Ты даже не понимаешь, какой силой наделена.
Положи ладони на мой лоб… Сосредоточься на чем-нибудь нежном… А я попробую угадать…Свечи, Шопен, тебя манит, притягивает взгляд человека, сидящего напротив… — пробормотал Тимоти.
Полина убрала руки.
— Верно… А сегодня, на закате, в саду… Когда ты сидел с сигарой… Не знаю… Я никогда там не была, даже плохо представляю, где это… Белый дом, море, пушистые пальмы. Ямайка…
— Милая, я не отрываюсь от экрана уже четверть часа. — Голос Арона гремел в отключенном телефонном аппарате. — Я знаю, что ты дома.
Глен отбросила сценарий передачи, над которой работала. Ее опять перебили. Она сняла трубку.
— В чем дело? Ты знаешь, что в это время я подхожу к телефону только в случае крайней необходимости.
— Необходимость чрезвычайно крайняя. Уже три канала прокрутили ролик: «Тайные страсти мисс Добродетель».
— Что ты несешь? Я не смотрю порнуху. — Глен включила телевизор, почувствовав неладное.
— Сейчас пойдет по восьмому. Желаю приятных впечатлений! — Арон отключил связь, исчез в пространстве, оставив звучать в ушах Глен дьявольский хохот.
Вначале она увидела то, о чем предпочитала никогда не вспоминать. Мерзкий извращенец не просто заснял лесбийские игры — он снял жуткую, смердящую нечистотами пародию… Трудно представить что-либо гаже, чем её грубо размалеванное лицо и те позы, которые в экстазе придавал ей Дирк совместно с черной мерзавкой, ловко скрывавшей свое лицо.
— Шид! — Глен запустила в экран пепельницу. Грохот взорвавшегося кинескопа и звон стекла привели её в чувство. Немедленно звонить в полицию и к адвокату…
Немедленно прекратить…
На экране появилось удрученное лицо диктора:
— Уважаемые зрители, мы приносим извинения за технические неполадки.
Пиратская телестудия прервала наши передачи, подключив порнографический фильм. Будет проведено соответствующее расследование.
Глен зарычала. Снова зазвонил телефон.
