Немедленно прекратить…
На экране появилось удрученное лицо диктора:
— Уважаемые зрители, мы приносим извинения за технические неполадки.
Пиратская телестудия прервала наши передачи, подключив порнографический фильм. Будет проведено соответствующее расследование.
Глен зарычала. Снова зазвонил телефон.
— Вы можете объяснить, что произошло, мисс ле Бланк? Меня предупредили анонимно… такая мерзость.
— Мистер Стифенс, вы мой адвокат, а не телевизионный критик. Вам предстоит серьезно поработать над этим выпадом. Я буду настаивать на самом серьезном расследовании… Я могу дать соответствующие показания…
— Но студии «Картечь» и «Лира» показали этот материал вполне официально. Они специализируются на разоблачениях частной жизни звезд, занимающихся порнобизнесом. — Голос адвоката звучал кисло.
— Они сядут в тюрьму за сфабрикованные оскорбления…
— Я приеду через час. — Он вздохнул. — Боюсь, мы мало что сможем поправить.
… Два последующих дня превратились для Глен ле Бланк в сплошной кошмар.
Загримированная до неузнаваемости, в парике и костюме почтовой служащей она миновала толпы журналистов и через хозяйственный выход покинула виллу «Сирень». Уже в самолете, вылетевшем в Монтеррей, где находилось одно из ее мексиканских имений, она узнала, что у американцев появился новый кумир — из плена террористов освобожден Рэй Берри, отважно боровшийся с подпольным производителем секретного оружия, известным под кличкой Крафт.
— У меня были кое-какие долги. Но я их успешно роздал. — Рэй улыбнулся в камеру и подмигнул.
Глен отвернулась от висящего в салоне самолета телеэкрана и трясущимися руками открыла пакет, предназначенный для особо чувствительных к переадам давления особ. Рвотные спазмы сотрясали её. Сидевшие рядом пассажиры спешно покинули свои места.
Август в Москве считается теплым летним месяцем. Его лучше провести дома, особенно, если дом стоит среди елок, а в ближайшем леске прорва опят. Вот только кому они и на кой черт сдались?
Алла Писецкая и её соседка по коттеджу сидят на нижней веранде котежда, выходящей прямо к газону и большому надувному бассейну. От зонта падает на одетых в купальники дам разноцветная тень, журчит среди кустов вращающаяся поливалка, на столе возвышается гора вываленных из корзины грибов — переросших, на длинных жилистых ножках, вперемешку с древесной корой, мхом и каким-то мусором, очевидно, с раздавленными сыроежками. Добычу таскают из ближнего леса мужья подруг и требует иногда грибного супа, что не позваляет тут же отправить её на помойку.
Катя Растегина — крупная, белотелая сорокалетняя блондинка в соломенной шляпе и черных очках, поглядывает на свои выставленные под солнце ноги.
— Ну и что? Уже час пекусь, весь флакон масла на себя вылила никакого эффекта.
Не верю я рекламе. Где «лоснящаяся бронзовым загаром здоровая кожа»?
— Завтра облезешь, — успокоила её Алла. — Ты на меня не равняйся, я от природы цыганистая. Весь год могу хвастаться, что только с Канар вернулась. Она отбросила нож, которым чистила грибы. — Руки черные. Слушай, давай все на фиг выкинем? Скажем — червивые. Да они и не спросят. Таскают, таскают каждый день что попадется. И возвращаются поддатые. Словно нельз дома, как полагается, за столом выпить.
— Романтика, мужское братство. Им обязательно что-нибудь втихаря урвать надо. Три дня свободных выкроили, да так и глядят, куда бы смыться. То авторынок, то рыбалка, теперь вот по грибы зачастили. Думаю, суп лучше из шампиньонов сварить, а эти отварим и замаринуем. Сами есть не станете друзьям скормите. Дачный промысел, экзотика. — Катя потянулась. — Благодать такая, патриархальная… Скажи, Алка, почему я всегда Лесковскую «леди Макбет» вспоминаю? Да не жуть там всякую, а как она с Сергеем своим роман крутила. Под яблонями, да с самоваром, да в жарком саду… Благодать…
— Ну, это ясно. Образование у тебя литературное. Отсюда неспортивность, умственность, ассоциации дурацкие. — Алла ссыпала грибы в пластиковое ведро.
Закопаю или в компостную кучу выкину. — Она посмотрела на подругу с сомнением. — Какая же тут благодать и причем, честное слово, Макбет? Неудовлетворенность, тоска. С нашими мужиками только о молоденьком кобельке и мечтать. Лесков там или, как его? Ди Каприо.
— Не все ж в одни руки! Это только в кино: состояние утроил, в Японию на совет директоров слетал, по дороге устранил несимпатичных компаньонов, конкурента фейсом об тейбл размазал, а потом теннис, душ — и к жене под бок. «Все ради тебя, любовь моя. Ты одна способна дать мне силы и волю к борьбе». А сам старый хрыч, не чета нашим спортсменам, сплошной фак-символ, значит.
— Так то ж в Америке… — Алла сосредоточилась. — Я, знаешь, как рассчитываю?.. Вот смотри: домик на Ривьере подберу. В трех конторах целый список выдали, в сентябре еду смотреть. Но проживание там недешевое. Советуют поступить разумно прикупить недвижимость в приличном районе Парижа, гдем сейчас стоимость жилплощади почти как в Москве. Удобная квартирка, рядом школа вполне достойная. Забираю я Павла у свекрухи и осваиваю Париж. На зиму домик на Ривьере сдаю в аренду и на эти бабки проживаю в столице. Летом наоборот. Главное, все время при деле и в Москву ну совершенно наведаться некогда. Выкрою разве что недельку, что бы мужа единоутробного приласкать, потом на пару дней он ко мне в рабочем порядке подскочит. Вот тебе и «полноценная семейная жизнь».
— Неплохо, многие так устраиваются. Если, конечно, возможности позволяют. Мой то ли жмется, то ли прибедняется, не пойму… Зарплату ведь у них не проверишь.
Говорит, радуйся, что коттедж отгрохали, за матерью и дочкой приглядывай. И не очень-то, вроде, пасть разевай. Он, естественно, деликатно выражается: необходимо соизмерять желаемое в возможным… Крохобор!
— Зря ты, Кэт. Твой Петька только второй год в этой структуре задействован. Забыла, как в блочном доме в Бескудниках сидела? А теперь — царские хоромы. Ты его не торопи — дорожка скользкая. Петя отличный специалист, как юриста его ценят.
Идеальное дело с «Ониксом» провел.
— Так ведь связи. Опыт и… — Катя пошелестела пальцами. — Есть чем подмазать… Я вообще частенько не понимаю, о чем речь идет. Все темнит и темнит…
— Не надо понимать. Нам же лучше. Какую версию предлагают, такой и придерживайся. Не выходя за рамки.
— Так ведь любопытно. И страшновато, Ал. Вокруг такие кошмарики. Иной раз ночью кручусь-кручусь, пойду по спальням, на Таню взгляну, на Анну Федоровну… А у Петра лицо во сне строгое-строгое, словно в Колонном зале лежит…
— Да сплюнь ты! Прекрати мрак нагонять. Подумай, как люди живут. В деревнях голодают, шахтеры все время у себя там гибнут, черномазые воюют… Старухи нищие… А, хватит! Живем здесь, как в раю, и ещё атмосферу нытьем отравляем. Надо заряжать окружающее положительной энергией. В этом наша задача.
Катя сняла очки, обнаружив бледно-голубые, совсем невеселые глаза.
— Скажи, Ал, что это у них в мае случилось? Я ж молчать буду, хоть пытай. Сама заинтересованная.
— Ты, Катерина, меня зря напрягаешь, в мужских делах я несведущая. Только и мечтаю отсюда подальше слинять. Но версия… Версия у меня, конечно, как у человека думающего, имеется.
— У меня тоже. И не очень-то обнадеживающая.
— Это как посмотреть. Рассуждаем логически: в каждом деле есть своя иерархия, а следовательно — и свой генсек. Весь муравейник на него пашет, но и о себе не забывает. Придумали они, значит, некоего Крафта. Мы им разве что детей не пугали: он, де, все насквозь видит, все под контролем держит и находится на пути к высшей власти. Не знаю — то ли в президенты России, то ли в СССР, а скорее, всех вместе — и нас, и американцев, и европейцев. Такой вот супер-пупер… — Алла откинула спинку шезлонга, подставив солнцу лицо и шею. — И получается, что здесь ни творится — на все воля Крафта. Ему ведь бабки фантастические нужны.
Слышишь только — то тут, то там — грабеж, растраты, хищения, денежки у правительства и прочих структур куда-то сквозь пальцы утекают… Алла звонко шлепнула комара. — В землю, что ли? Нет… В его, значит, карман. Удобно? Всем очень удобно… Создали «Оникс», провернули быстренько по его линии миллионные сделки по военке, что ли. А потом слопали. Сарычев Глеб — продувная бестия, ловко вывернулся. Имел наверняка запасной шиш в кармане, на случай если прижмут. Но для этого у них имелся Ласточкин. Ты в курсе. Уж не знаю, ак они это дело устроили, но генерал как от расстройства впал в кому, так в сознание и не пришел.
Зря следователь из госпрокуратуры под дверью дежурил, чтобы показания снять.
— Да все они одна шайка-лейка. Иначе как бы твой Петр дело выиграл? Бстренько провели следствие — дело очевидное: хищение. Полинка Ласточкина исчезла, а с нею и все счета.
