- Кто эта женщина? Что с ней? Почему она оказалась здесь?
Ей объяснили, что ранее Рыбина жила при Почаевском мужском монастыре, объявив себя духовной дочерью одного из монахов. Бродяжничала, жила без прописки, нигде не работала. И в колонии ничего не делала, отказывалась ходить в школу, лишь постоянно молилась. Зинаида Васильевна попросила начальника колонии разрешить ей шефствовать над Рыбиной.
- Не возражаем. Будем только рады! - ответил Владимир Митрофанович Башкатов.
Они долго говорили о судьбе Лизы. Выросла девушка в Сибири, окончила там семилетку. Успешно сдала вступительные экзамены в железнодорожный техникум, была активной, способной студенткой, а потом все вдруг бросила и ушла из техникума, из семьи.
- Как это "вдруг"? - размышляла Зинаида Васильевна. - Значит, что-то просмотрели и педагоги и товарищи Лизы. Может быть, горе у девушки было, тяжело жизнь складывалась. Человек колебался, метался, искал какого-то выхода, а верующие воспользовались смятением, подошли с добреньким словом, с участием.
- Вот так обычно и бывает, - подтвердил Башкатов. - Если бы окружающие ее люди были повнимательнее к Лизе, она бы не стала жертвой церкви.
"Что же делать?" - спрашивала себя Лапшина. - Как разрушить ее фанатизм, вернуть ей радость жизни? Как? Есть у монахинь заповедь: не иметь привязанности "в миру". А если у Лизы такая привязанность появится? Не верится, чтобы человек не отозвался на доброту. Отзовется!"
...Девушка вначале будто ничего не замечала. Зинаида Васильевна, приходившая в колонию ежедневно, словно ненароком, завязывала с ней разговор, осторожно расспрашивала о житье-бытье, о прошлом. Лиза отвечала равнодушно. Лапшина рассказывала о событиях, происходящих в мире, о пережитом. Девушка слушала, не перебивая, но выражение лица оставалось непроницаемым, недоступным. Однажды Лапшина посоветовала Лизе написать письма матери, сестре. Отказалась вежливо, но твердо.
А Зинаида Васильевна все ходила и ходила к Лизе. Но ничего не менялось. Казалось, всякая надежда потеряна. И вдруг, в один из дней, случайно взглянув во время очередного урока в окно, она увидела Лизу, прогуливающуюся у входа в школу. "Значит, все-таки соскучилась! Пришла!" - обрадовалась Лапшина. Она быстро вышла из класса.
- Здравствуй, Лиза! - приветливо улыбнулась старая учительница. Хорошо, что пришла. Мне как раз с тобой поговорить надо.
Так Лиза пришла в школу.
Потом было легче. Зинаида Васильевна уговорила ее снять монашеское одеяние, ходить в кино, читать, работать.
Когда Лиза вышла из колонии, Лапшина пригласила ее жить к себе. И никто в семье - ни дочь, ни зять, ни внук - не упрекнули свою бабушку за то, что в их квартире появился чужой человек. Лиза пошла работать в депо. Продолжала учиться в вечерней школе. К зиме Зинаида Васильевна устроила девушку в общежитие. Но и позже все свободное время Лиза проводила в семье Лапшиной. Казалось, жизнь Рыбиной входила в нормальную колею. Зинаида Васильевна собралась поехать на лето отдохнуть. Хотела было пригласить с собой и Лизу, да не отпустили из депо, сказали, что не заработала она еще права на отпуск. Что ж, это было справедливо. Зинаида Васильевна перед отъездом зашла в отдел кадров, в цех, в комитет комсомола. Рассказала Лизину историю, попросила, чтобы были к ней повнимательней. А когда вернулась, Лизы на работе уже не было, не было ее и в городе. В общежитии ждала наспех написанная записка: "Не разыскивайте, я буду молиться за вас", Лапшина побежала в депо.
Из рассказов товарищей Рыбиной Зинаида Васильевна узнала, что как только она уехала, появились около Лизы богомолки, какие-то старушки. Девушка долго спорила с ними, что-то отрицала, не соглашалась. А потом пошла в отдел кадров и подала заявление об уходе. "Как же вы могли его подписать? Не разубедили?" - допытывалась Зинаида Васильевна у кадровиков. Ей равнодушно ответили: "Каждый человек имеет право увольняться с работы".
Лапшина на второй день пришла в колонию. Молча села к столу начальника.
- Освобождайте меня от общественной нагрузки, Владимир Митрофанович, начала Зинаида Васильевна. - Не обладаю я способностями воспитателя...
- Это вы напрасно, - мягко ответил Башкатов. - Вы не правы. Если вы уйдете - мы потеряем настоящего воспитателя. В случившемся виноваты не вы. А Лизу мы найдем. Даю вам слово. Мы вернем ее людям...
II
...Ира К. была недавно переведена сюда из трудовой колонии для несовершеннолетних, куда попала за квартирную кражу. Характеризовалась не лестно: "Перевоспитанию поддается трудно. Ведет себя вызывающе. Постоянно нарушает режим. Подвержена воровской романтике".
Она и в школе демонстрировала свою независимость. Отвечала дерзко. Иной раз без всяких объяснений уходила с уроков. Просто вставала и уходила. Делала все, чтобы провоцировать и учителя на ответную резкость.
Конечно, можно было попросить администрацию наказать Иру. Но Зинаида Васильевна знала, что это не принесет пользы. Ведь, судя по делу, в детской колонии ее часто наказывали, но это мало помогало.
Когда та молчала, отказывалась отвечать, Зинаида Васильевна замечала:
- Ну что ж, Ира, выучишь уроки - предупреди, я тогда тебя спрошу.
- Я не знаю урока!.. - взрывалась Ира и тут же старалась доказать, что ей материал хорошо известен.
Когда девушка во время занятий вставала, чтобы уйти, Зинаида Васильевна, прервав объяснение, спокойно говорила:
- Ирочка, пройдет плохое настроение, приходи, - все объясню тебе одной.
И пристыженная девушка на следующие уроки приходила кроткая, присмиревшая.
Ира постепенно оттаивала, стала хорошо учиться. Окончила в колонии восьмой класс. На работе ее хвалили за прилежность и мастерство. Ира увлеклась художественной самодеятельностью.
Накануне освобождения она пришла к Зинаиде Васильевне, попросила:
- Нельзя ли мне в городе устроиться на работу? К вам поближе. Дома-то я никому не нужна. Отец пьет. А у мамы, кроме меня, еще четверо.
Лапшина пообещала переговорить на швейной фабрике. И договорилась, в общежитии место нашла. Но только прежде привела Иру в дом. Накануне строго предупредила в семье.
- Все шкафы отоприте, смотрите, случайно не закройте на ключ, а то подумает девчонка, что мы ей не доверяем.
И опять жил в их комнате пятый человек. Зинаида Васильевна бегала по магазинам - покупала девушке туфли, пальто, платья. И не чувствовала усталости. Но когда однажды пришла из колонии и увидела, что ящик письменного стола, куда лишь вчера положила деньги, пуст, то в изнеможении опустилась на стул: "Как же она могла?"
...Ира вернулась через два дня, робко остановилась на пороге, потупив глаза, проговорила:
- Хотела сбежать. До Петропавловска доехала. Но подумала о вас - и так стыдно стало. Так стыдно. Первый раз в жизни. Думала, не переживу такого позора. Деньги я отработаю. Только простите меня. Снимите камень с души.
Зинаида Васильевна смотрела на свою подопечную и думала, что у нее самой словно гора с плеч свалилась.
Сейчас у Ирины своя семья. Она вышла замуж, работает, воспитывает малыша. Зинаида Васильевна часто получает от нее письма.
"Вы научили меня жить. Спасибо Вам, дорогая моя мама. Спасибо, что вернули на честный путь", - пишет Ирина Лапшиной в одном из своих писем.
Таких писем приходит в адрес Зинаиды Васильевны много, за каждым из них стоит трудная и долгая история борьбы за человека.
III
...Николаю Яковлевичу Арефьеву никогда ранее не приходилось слышать такого диспута. На магнитофонную пленку был записан долгий и трудный разговор между воспитателем и осужденными исправительно-трудовой колонии. Вел этот разговор Михаил Иосифович Дукравец, и смысл его сводился к тому, что человек не всегда умеет критически смотреть на самого себя, оценивать свои поступки, а это часто приводит к беде.
Потом выступали осужденные. Слабые духом всегда оправдывают себя, ищут виновных в своей несчастной судьбе, и таких выступлений оказалось большинство. Но были и другие. Николай Яковлевич стал невольным свидетелем нравственного взрыва. Чувствовалось, что люди долго находились в состоянии растерянности, порой отчаяния, и слова Михаила Иосифовича, которого они давно знали и которому доверяли, побудили их к самоконтролю, заставили заглянуть себе в душу и ужаснуться. Крутился диск магнитофона, и кто-то говорил о том, что свел весь смысл своей жизни к накопительству, кто-то осуждал себя за то, что был духовно убогим и пассивным...
Михаил Иосифович принял эти откровения. Как и всегда в трудную минуту, пришли ему на память слова А.С.Макаренко о том, что человек не может жить на свете, если у него нет впереди цели, что истинным стимулом человеческой жизни является завтрашняя радость. Вспомнил и повел разговор о будущем. О том, что надо учиться, приобретать специальность, чтобы жизнь не прошла бесцельно. Он защищал оступившихся от самих себя, помогал им подняться.
