— О чем речь? Конечно, буду!
Мы с мужем соорудили борщ, гуляш и гречку в качестве гарнира. Ничего изысканного, простая еда, но вкусная и сытная. Однако обедать нам пришлось в одиночестве, хотя мы протянули почти до трех часов, пытаясь дождаться Валерку.
Гурьев появился только к вечеру, когда я уже начала изводиться от ожидания. Выглядел он сияющим, но каким-то несколько обалдевшим. Видимо, пока не привык к новому для себя состоянию. Я не стала его расспрашивать, как развиваются у него отношения с моей подругой: если уж совсем любопытно станет, я могу спросить у самой Вероники.
Володя обрадовался появлению приятеля, но встретил его с напускной строгостью:
— Опять будешь банкеты выдумывать, чтобы увезти мою жену черт знает куда?
— Вот ведь не знал, что ты такой злопамятный! — проворчал Гурьев. — Я думал, что ты уже все забыл давным-давно, а ты никак не успокоишься.
— Эх, Валера, был бы ты женатым человеком, тогда б меня понял, — вздохнул Володя. — А так какой с тебя, с холостяка, спрос? Проходи давай, у нас от обеда куча вкусностей осталась.
— Да я сыт, — пожал плечами Валерка, — вот разве что чайку попью. — Гурьев, я не ослышался? — удивленно переспросил мой муж. — Ты не хочешь есть?! Так не бывает, не верю!
— Придется поверить, — влезла я в мужской разговор с ехидным замечанием. — Валерка теперь, если, конечно, захочет, никогда голодным не будет, а может быть, даже гурманом станет, на мою простецкую стряпню и смотреть больше не захочет.
— Ириша, — попросил Гурьев совершенно серьезно, даже не отреагировав на мое ехидство, — не торопи события, ладно?
— Ой, я, кажется, понял, — Володя прикрыл ладонью рот и сделал круглые глаза.
— А раз понял, то лучше молчи! Я пока на этот счет шуток не понимаю, — буркнул Валерка. — А к вам я пришел по делу, потому что обещал Ирине рассказать, чем закончилась Катина эпопея, хотя, если честно, конца в этой истории пока не видно…
— Валера, идем на кухню, — предложила я. — Ты говорить будешь, а я чай заварю.
— Пойдем, — согласился он, прошел следом за мной, уселся на стул возле окна и начал рассказывать: — Собственно, всех деталей я пока тоже не знаю, но в общих чертах все обстояло примерно так. Полковник Семиреченко курировал всю губернию на предмет нелегального вывоза крупных партий оружия. Он имел очень неплохую долю в этом прибыльном бизнесе. А по поводу сбыта наркотиков этот добрый дядя сотрудничал с татарской группировкой, к каковой принадлежит наш с вами общий знакомый Дамир Рустамович. Знаете, вот на что я неплохо ориентируюсь в местной криминальной среде, а и то не догадался, что кличка Семафор принадлежит военкому. Слышал неоднократно от довольно разных людей, что Семафора боятся и уважают, но даже представить себе не мог, кто это. Когда дело закончится, я офигенную передачу сделаю! А сейчас пока и у военной прокураторы хлопот полный рот, и у гражданской. Из-за этих милых орхидей, будь они неладны, нашим доблестным ментам удалось накрыть часть татарской группировки. Дамир Рустамович, он же Домино, на поверку оказался не слишком крепким орешком — следователь считает, что дядя постепенно сдаст всех своих дружков. А вот Семиреченко взять живым не удалось: он застрелился в своем кабинете, или ему помогли это сделать, пока неизвестно.
— Валера, — спросила я замолчавшего Гурьева, — а ты не выяснил, что могла обнаружить покойная Кочетова в случае эксгумации?
— Точно нет, следствие еще будет долго идти, но предполагаю, что в гробу вообще никого нет, или запихали чьи-то неопознанные останки. В цинковых гробах перевозили наркотики, это до сих пор один из самых распространенных способов провоза контрабанды.
Меня просто передернуло от омерзения. До чего должна дойти людская жестокость, чтобы пойти на такую гнусность? Где предел человеческой низости? Неужели тому же полковнику Семиреченко было мало того, что он получал, просто находясь на своем немаленьком посту? Зачем ему понадобилось заниматься таким грязным делом? Нет, никогда не смогу понять, что может толкнуть человека на такое.
— Слушай, Валера, — заговорил молчавший до этого момента Володя, — я не понял: почему застрелился полковник? Как это вообще произошло?
— Как произошло — не знаю, в военной прокуратуре я как-то ни с кем водки попить не удосужился. А вот почему — это еще можно объяснить. Как ты думаешь, в состоянии существовать такая серьезная преступная группировка, если бы у нее не было хорошей сети информаторов? О приезде Кати полковник знал заранее, да и о ее цели тоже. Ну этого информатора Катерина вычислила. А вот местных еще долго отлавливать придется. Когда мы с Костей пошли на прием в военную прокуратуру, чтобы передать все собранные здесь улики и те материалы, что привезла с собой Катя, мы все были уверены, что теперь Семиреченко не отвертится. По Катиному заявлению в покушении на убийство у него могли взять отпечатки пальцев на вполне законном основании, чтобы сличить с отпечатками на коробочке из-под орхидеи. Прокурор подстраховался, отпечатки взял деликатно, все сошлось. А на следующий день Семиреченко нашли с пулей в лобешнике и пистолетом в руке в его собственном кабинете. Так что и военная прокуратура тоже имеет бандитские уши. И мы еще долго ничего не узнаем, потому что, пока ведется следствие, информация будет полностью закрыта. Правда, с помощью Кати мне удалось выпросить разрешение сделать потом передачу, но до этого еще ой как не скоро! Впрочем, бог с ней, с моей передачей, хотя, конечно, хотелось бы сделать нечто сенсационное. Но мне хватит уже того, что хотя бы на время прекратится такой массовой ввоз этой дряни в нашу губернию.
— Ты думаешь, что это опять начнется? — ужаснулась я.
— А как же! Свято место пусто не бывает. Будь уверена, желающие заменить Семиреченко быстро найдутся. Я вообще опасаюсь, что у этого дела окажутся настолько глубокие корни и мощные ветви, что его просто прекратят. Если в ходе следствия выяснится, что замешаны какие-нибудь высшие чины из Москвы, то, как всегда, сдадут мелкую шушеру, чуть-чуть переждут, пока пыль уляжется, и все начнется по новой. Политика, будь она неладна!
— Опять ты со своим пессимизмом, Валера, — от досады я даже пристукнула кулаком по столу. — Сначала порадовал тем, что преступников взяли, а теперь пророчишь новую серию преступлений.
— Что поделаешь? — вздохнул Гурьев. — Мир несовершенен, и с этим фактом трудно бороться. А преступность — это гидра, у которой вместо отрубленной головы вырастает новая, да еще и не одна. И очень нечасто удается не только отрубить голову, но и прижечь шею. На этот раз тебе посчастливилось, если так можно выразиться, столкнуться с очень серьезным преступлением. Контрабанда оружия и наркотиков — это не безобидный тотализатор, где можно лишиться всего лишь денег, тут жизни простых людей вообще в расчет не принимаются…
— Ладно, — вздохнула я, — будем радоваться, что нам удалось сделать хоть что-то. Кстати, а что с остальными цветочками? Их-то нашли?
— Нашли-нашли, — немного оживился Валерка. — Девять коробочек аккуратненько стояли в шкафу в кабинете полковника, а рядом списочек лиц, которым предназначались эти чудесные подарки.
— И кто был в списке? — поинтересовалась я.
— А ты думаешь, мне его показали? — удивился моей наивности Гурьев. — Я же тебе уже говорил, что информация по делу закрыта. Мне все это удалось узнать только благодаря собственной пронырливости да еще Кате. Я так думаю, что списочек следствию очень пригодится: записанные в нем люди смогут много чего прояснить. Знаешь, Иринка, я больше всего в этой истории радуюсь тому, что нам удалось спасти девять невинных людей от смерти. А если считать Катю и тебя, то даже одиннадцать.
— Вот тут я с тобой полностью согласен, — улыбнулся Володя, — меня тоже несказанно радует тот факт, что Ирина не стала жертвой такого экзотического способа убийства.
— А что, — мрачно пошутил Валерка, — тебя не устроил только способ? А против самого убийства ты возражений не имеешь? Неужели Ирка так тебя достала?
— Так, господа мужчины, — я скорчила зверскую рожу, — если вы не прекратите свои прения, то убийство все-таки случится, и совершу его я.
— Не надо! — в один голос воскликнули мужчины. — Мы хорошие! — А Гурьев от себя добавил:
— Нас надо любить и кормить!
— Ага! — обрадовался Володя. — Вот теперь я вижу, что это ты, Валерка, а не твой призрак. Ирина, накрывай на стол, а мы с Гурьевым за пивом сходим. Все-таки сегодня суббота, а вчера был праздник…
— А почему бы и нет? — улыбнулась я мужу.
И у меня действительно не было никаких возражений.
