— Ну что ж, спасибо за помощь! — сказала я, поднимаясь. — Пойду загляну к Серебровой и Глахе. Кстати, они уже в курсе, чем я занимаюсь?
— Это был секрет? — вскинул брови Светлов.
— Ясно! — усмехнулась я. — Значит, уже не секрет!
— Так по тому, как Тумасян велел вас встретить и выполнять все ваши желания, и глухой со слепым поняли бы, что вы не просто так сюда приехали, — начал оправдываться он.
Я махнула рукой:
— Может, это и к лучшему. Слухи разлетятся быстро. Преступник занервничает и может наделать ошибок, а мне это только на руку.
Выйдя от Светлова, я постучала в дверь соседнего люкса, и мне открыла очень эффектная высокая смуглая черноглазая брюнетка лет тридцати пяти с совершенно бесстрастным выражением лица. Она вопросительно взглянула на меня, и я представилась:
— Здравствуйте, Вероника. Я Иванова. Мне нужно поговорить с госпожой Серебровой.
— Тамара Николаевна! Это к вам! — сказала женщина, пропуская меня в номер.
При ближайшем рассмотрении Сереброва оказалась холеной дамой лет пятидесяти, но пластику она себе явно не делала, хотя надо было бы — морщин у нее хватало, как хватало и бриллиантов, причем очень хороших. Она была уже одета для выхода, и я, взглянув на часы, поняла, что подошло время идти в ресторан ужинать.
— Присаживайтесь, — пригласила меня она, царственным жестом указав на кресло, и опустилась в другое сама. Вероника присела на диван с ленивой грацией отдыхающей кошки. — Вероятно, вы тот самый частный детектив, о котором говорил Леня?
— Да! И пришла я к вам с очень неприятным разговором. Но, я надеюсь, вы, выслушав меня, поймете, что дело серьезное, — объяснила я свое появление.
— Говорите! — милостиво разрешила Сереброва.
— Скажите, Тамара Николаевна, вам не приходило в голову, что все эти внезапные заболевания конкурсантов выглядят очень подозрительно? — спросила я.
— Приходило, конечно, — кивнула она. — Голубушка, вы просто не знаете, что собой представляет современный шоу-бизнес! Во времена моей молодости тоже были интриги, сплетни, доносы, но до такого дело не доходило.
— Тогда у меня второй вопрос, только прошу вас выслушать его спокойно и ответить честно.
— У вас есть повод в этом сомневаться? — оскорбленно спросила Тамара Николаевна.
— Нет, и надеюсь, не будет, — торопливо ответила я. — У вас, как у председателя жюри, хранится вся документация, касающаяся прошедшего тура конкурса, и, как мне сказали, в целях поддержания интереса к нему имя победителя и результаты голосования объявляются только перед началом следующего тура.
— Да, это так! — подтвердила она.
— А не может быть, что некто узнает информацию досрочно? — поинтересовалась я, осторожно подбираясь к главному вопросу.
— В этом номере есть сейф! — кратко ответила Сереброва.
— А от вас лично никто не мог узнать информацию? — напрямую спросила я.
Сереброва пошла пятнами, но, с трудом сдержавшись, спросила:
— Вы подозреваете меня?
— Но ведь вполне может быть, что вы болеете за кого-то из участников конкурса и хотите ему как-то помочь, — сказала я.
— Мне одинаково симпатичны все конкурсанты! — отрезала Сереброва. — Кто-то из них более одарен, кто-то менее, но я не отдаю предпочтения никому.
— А ваши отдельные занятия с Евгением? — настаивала я.
— Когда я бываю на репетициях, а случается это нечасто, то даю советы всем конкурсантам, — подчеркнула Тамара Николаевна. — И не моя вина, если кто-то воспринимает их с большей благодарностью, чем остальные. У вас все? — жестко спросила она.
— Тамара Николаевна, я все равно докопаюсь до истины, и если окажется, что вы сейчас покрывали преступника, то обещаю вам несколько крайне нелицеприятных публикаций в прессе, — почти угрожающе сказала я.
— Мне уже много лет, но до сих пор никто и никогда не смог найти в моей жизни ничего предосудительного, — высокомерно заявила Сереброва. — Уверена, что это не произойдет и впредь! Вероника! Проводите, пожалуйста, Татьяну Александровну.
Женщина, которая все время нашего разговора контролировала каждое мое движение, лишив меня таким образом возможности прикрепить «жучок», поднялась и не сделала в мою сторону и шага, но видно было, что в случае необходимости она, не раздумывая, бросится на меня, чтобы, как Сергеева, вышвырнуть из номера. Но тут еще неизвестно, чья возьмет, — я свой черный пояс по карате не на рынке купила. Я не стала еще больше обострять отношения, и так донельзя обостренные, поднялась и пошла к двери, а Вероника за мной. Когда я уже была в коридоре, то обернулась к ней и без всякой обиды — чего уж тут обижаться на профессионала? — спросила:
— Карате?
— И это тоже, — спокойно ответила она и закрыла дверь.
«Да! Железная дама эта Сереброва! Да и Вероника ей под стать! — пробормотала я себе под нос. — А может, бросить мне свой частный сыск к еловой бабушке и пойти в бодигардессы? А что? Внешность позволяет, квалификация соответствующая имеется, а языки подучу! — Но, подумав, решила: — Нет, не пойду! Скучно это!»
Я направилась в сторону люкса Глахи.
На мой стук дверь номера открыл внушительных габаритов мужчина лет тридцати с хвостиком, и я очень удивилась, увидев его, — на телохранителя он никак не тянул, просто здоровый мужик, и все.
— Что вам? — неласково спросил мужик.
— Я частный детектив Иванова, — представилась я. — Мне нужно поговорить с Глахой.
— Она отдыхает, — отрезал он, намереваясь закрыть дверь.
— Но мне нужно с ней поговорить! — с нажимом сказала я. — На конкурсе, где она, между прочим, член жюри, черт-те что творится, и это нельзя пускать на самотек! Так что пусть она уж прервет свой отдых и уделит мне немного своего драгоценного времени!
— Нам все равно, что творится на конкурсе, и говорить она с вами не будет, — отрезал охранник и закрыл у меня перед носом дверь.
«Ну и дела! — подумала я. — Два облома подряд! Давненько меня так не прикладывали! Но не драться же мне с ними! Ладно! — со злорадством пообещала я Серебровой и Глахе. — Не хотите по-хорошему — будет по-плохому! Тебе, барыня, я „жучок“ сегодня же присобачу, когда ты в ресторан пойдешь. А Глахе — завтра, пока она будет в театре. Так просто вы от меня не отделаетесь!»
Быстро спустившись в свой номер, я достала набор отмычек — а куда порой без них? — и бегом вернулась на пятый этаж, где дежурная изумленно посмотрела на меня, недоумевая, чего это я так разбегалась. Пройдя по коридору до конца, я увидела дверь запасного выхода и, отперев замок, притаилась на лестничной площадке. Курить хотелось страшно, но сквозняком сигаретный дым потянуло бы в коридор, и Вероника вполне могла это почувствовать, а мне этого совсем не хотелось. Прождала я минут пять, когда услышала звук открываемой двери.
До меня донеслись голоса.
— Нет! Ну какова нахалка! — возмущалась Сереброва.
— Это ее работа, — спокойно заметила Вероника.
— И все равно никто не давал ей права так со мной разговаривать! — бушевала дама.
— Не судите ее строго, Тамара Николаевна, — попросила телохранительница. — Это ей по молодости кажется, что чем больше напора, тем скорее она получит результат, причем обязательно положительный. Ничего! С годами поумнеет и поймет, что гибкость бывает порой гораздо более полезна, чем грубая нахрапистость.
— Мы с тобой одной крови — ты и я, — насмешливо сказала Сереброва.
— Нет! — спокойно возразила Вероника. — У нас разный вид деятельности, но, как я понимаю, в покое она вас не оставит.
— Опять придет с разговорами? — возмутилась Сереброва.
— Да нет, скорее подслушивающее устройство установит, — будничным тоном сказала Вероника.
— Что?! — воскликнула Сереброва. — Это же называется вторжение в частную жизнь! Это же подсудное дело!
— Не волнуйтесь, Тамара Николаевна, если она это сделает, то я его найду, — успокоила Сереброву телохранительница.
— А я в этом случае на нее в суд подам! — зловеще пообещала дама.
— Думаю, у нее хватит ума со мной не связываться, — уверенно сказала Вероника.
Тут подъехал лифт, и голоса смолкли.
«Не волнуйся! Хватит! — зло подумала я. — Этого удовольствия я тебе не доставлю!» Прикрыв дверь запасного хода, я вернулась на свой этаж и спросила у дежурной, где все. Оказалось, что все тоже ушли в ресторан. У себя в номере я оставила так и не пригодившиеся мне «жучки», а вместо них взяла две крошечные камеры наблюдения, включила запись и установила одну камеру в коридоре — в противоположном от лифта конце, так, чтобы она охватывала все четыре двери ребят. Потом я снова поднялась на пятый этаж. Примерившись, закрепила вторую камеру наблюдения на той же стене. В объектив этой камеры попадали двери Серебровой и Глахи. Тут я услышала шум за дверью Светлова и быстро спряталась на лестнице. Дождавшись, когда Леонид Ильич спустится вниз, я заперла дверь запасного выхода и отправилась в ресторан.
