Зал был практически пустой — цены здесь кусались. Я подошла к метрдотелю и спросила:
— Где ужинают конкурсанты?
— И они, и члены жюри едят в банкетном зале, чтобы им никто не мешал, — ответил метрдотель. — Для вас тоже накрыли. Вас проводить?
— Спасибо, я сама найду дорогу, — ответила я.
В банкетном зале за одним столом сидели уже знакомые мне по фотографиям участники конкурса, за вторым устроились отвернувшаяся при моем появлении Сереброва с Вероникой, а за третьим расположился Светлов. Я решила составить ему компанию, а заодно постараться выудить что-нибудь полезное.
— Как успехи? — спросил меня Леонид Ильич, когда я подошла к его столику и села так, чтобы видеть всех остальных.
— Порадовать нечем, — призналась я. — Зато уже успела сцепиться с Серебровой, а вот с Глахой так и не поговорила. Мне ее даже лицезреть не позволили.
— Ничего, — успокоил меня Светлов. — Завтра в театре поговорите. Хотя представления не имею, чем она может быть вам полезна. Или вам просто хочется настоять на своем?
Я ничего не ответила, потому что Леонид Ильич был, конечно же, прав. Он усмехнулся и перевел разговор на другую тему:
— А с Томой вы зря так! Женщина она неплохая. Просто никак не может забыть, что когда-то была гражданской женой одного из членов ЦК партии. Отсюда и замашки.
— И бриллианты оттуда? — насмешливо спросила я.
— Да нет, — серьезно ответил Светлов. — Она всю жизнь как лошадь пахала! Кстати, а вы знаете, что она со своими концертами в Афганистане все до единой части объехала? — Я потрясенно покачала головой. — Вот так! — веско сказал он. — Некоторые жеманные дамочки со скудными голосочками, но непомерными амбициями — не буду называть имен — дальше Кабула и шагу не ступили, а вот она — не побоялась! Так что вы на нее зла не держите! Она свое нынешнее положение честно заслужила!
— А тот из ЦК? — не удержалась я.
— Так он был вдовец, и сошлись они, когда она уже в зените славы была, так что это не он ее наверх тянул, — объяснил Светлов.
— Но муж на двадцать лет моложе?.. — начала было я, однако Светлов меня прервал.
— А вы разве не заметили, что ей этим никто в глаза не тычет? Других за подобные браки полощут в желтой прессе что ни день, а ее имя ни разу даже не упоминалось. Потому что уважают! А это в наше время и в нашем паскудном мире вещь редкая! Так что не судите, да не судимы будете! Вы сначала добейтесь того, чего она добилась, мужа, своего аккомпаниатора, который раком болел и ее стараниями восемь лет протянул, похороните, а потом уже говорите! — неодобрительно глядя на меня, сказал Леонид Ильич.
Внимательно посмотрев ему в глаза, я поняла, что здорово разозлила его.
— Ладно! — покаянно сказала я. — Извинюсь я перед Тамарой Николаевной!
— И, что самое главное, она вас простит, — улыбнулся Светлов.
Мы занялись едой. Я не забывала наблюдать за столом конкурсантов — видно было, что обстановка там царит невеселая. Михаил, который в натуре ничем не отличался от своей фотографии, вел себя самоуверенно и почти по-хамски, но только по отношению к Евгению, который старался держаться подальше от него, а вот Ивана с Полиной Михаил не задевал. Те же хоть и не разговаривали, но постоянно переглядывались и улыбались друг другу. В жизни Полина оказалась очень милой девушкой, из тех, что легко смущаются и краснеют, а Иван… Да уж! Ростом под два метра, широченные плечи. Он производил неизгладимое впечатление, а вот лицо его сейчас было приветливым и даже симпатичным, не то что на фотографии.
— Кто же завтра победит? — спросила я Светлова. — Кстати, что там в программе?
— Песни зарубежной эстрады, — ответил он. — Тут прогнозировать трудно. Кстати, если хотите, можете после ужина на их репетиции побывать.
— Спасибо, мне есть чем заняться. Значит, после завтрашнего тура останется три участника…
— Если ничего не произойдет. Господи! — почти простонал Светлов. — Скорей бы закончился этот чертов конкурс! Бюджет мизерный, а уж запросы!.. Я же сначала хотел все нормально сделать. Объездил всех родителей с видеокамерой и интервью взял, чтобы потом можно было прямо в зале показать. Так нет! Дубов, с которым я поговорил, возражать стал. Сказал, что для этого придется экран устанавливать и аппаратуру арендовать, а это расходы, которые не предусмотрены, и денег у оргкомитета на это нет. С телевидением та же история — все рекламой забито, и с меня столько запросили за трансляцию, что дух перехватило. Я с этим к Дубову даже соваться не стал. Хорошо хоть в выпусках новостей информацию кое-какую дают.
— Без подробностей? — уточнила я.
— К счастью, без, — с откровенным облегчением ответил Светлов. — Но это уже спонсоры постарались, чтобы все было шито-крыто.
— Значит, вы со всеми родителями познакомились? — обрадовалась я. — И что они собой представляют?
— Вам нужны сведения только о тех, кто остался? — спросил он.
— Естественно! — воскликнула я. — Те, кто уже выбыл, мне неинтересны!
— Ну, что я вам могу сказать. У Полины мать сельская учительница, а отец бригадир ремонтной бригады. Вполне приличные люди и очень не одобряют решения дочери участвовать в этом конкурсе. Считают это не только чем-то неприличным, но и совсем неподходящим для нее. Впрочем, я с ними полностью согласен. У Ивана, оказывается, вся семья поет. Я намекнул было отцу, что у Ивана может быть большое будущее, а тот ни в какую. Сказал, что у мужика в руках дело должно быть, потому что голос сегодня есть, а завтра нет.
— А в этом он прав, — согласилась я. — Ну, а что остальные?
— У Михаила мать в торговле, отец — бывший инженер и совершенно забитое и бесправное существо. Он при матери Михаила — грузчиком и водителем состоит, — сказал Светлов.
— А какова сама мамаша? — поинтересовалась я.
— Это, должен вам сказать, еще та штучка! Эдакая разбитная бабенка! Начинала когда-то с «челноков», а потом пошла в гору. Любит гламурные журналы и мечтает, что ее сын там тоже когда-нибудь на первой странице появится. Все выспрашивала меня, какие в шоу-бизнесе деньги, кому, сколько и за что платят и каковы гонорары, — неприязненно закончил Леонид Ильич.
— Вполне в ее духе, — хмыкнула я.
— А у Женюрочки мать библиотекарь, и этим все сказано. Он единственный ребенок.
— Мазаный, лизаный, и все в этом духе, — продолжила я.
— Ну, это по нему и так видно. Она для него готова горы свернуть, — продолжил Светлов.
— Наверное, без мужа воспитывала? — практически уверенная в ответе, спросила я.
— Конечно, иначе бы он таким не вырос. Ну, что, дало вам это что-нибудь полезное? — улыбнулся Светлов.
— Что сейчас можно сказать? — пожала я плечами.
— Вы уж постарайтесь все распутать, а то, не приведи господи, сорвется все, и плакали мои деньги — мне же только аванс выплатили, — попросил Леонид Ильич.
— Вы ведь недавно сами говорили, что гори они синим пламенем, деньги эти, а вам репутация дороже, — напомнила я.
Светлов вздохнул, грустно посмотрел на меня и тихо сказал:
— У меня внучка болеет. Такая кроха, а уже болеет. Вот я и мотаюсь по всей стране — деньги на операцию ей зарабатываю! Если до весны не сделать, то не будет у меня внучки, — прошептал Леонид Ильич, и губы его задрожали.
— Извините, — сказала я. — А ваши дети? Они что же?
— Мой сын погиб вместе с женой в авиакатастрофе. Поэтому, случись что с Софочкой, я не переживу.
— Будем надеяться на лучшее, — постаралась подбодрить я его.
— А что мне еще делать? — вздохнул Светлов.
Весь оставшийся ужин мы промолчали, а потом, когда вышли из зала и Леонид Ильич собрался идти к себе, я напоследок спросила:
— Леонид Ильич, а не может информация уходить от Либермана?
Светлов удивленно уставился на меня и спросил:
— От Ромочки? А оно ему надо? Зачем? Ради денег? Так ими тут и не пахнет! Ради того, чтобы показать, что знает больше других? Так он и так Роман Либерман, и этим все сказано!
— Но он мог случайно проболтаться? Например, восхититься голосом Ивана и пожалеть, что тот не занял первое место, а победителем стал кто-то другой, — предположила я.
— Проболтаться несколько раз подряд? И кому, вы думаете, в его кругу интересны результаты этого конкурса? — ехидно спросил Светлов. — Нет, если вы хотите, я могу, конечно, позвонить ему и спросить. И думаю, что он мне скажет правду, но я вас уверяю — это не он.
— И все-таки позвоните, — попросила я. — Вы ведь тоже заинтересованы в том, чтобы конкурс благополучно закончился, не так ли?
— Так, Таня! Так! — грустно сказал Светлов и достал сотовый. — Рома? Это Лазарь. У меня к тебе несколько необычный вопрос, но я должен его задать. Слушай, ты случайно ни с кем не делился результатами туров еще до их официального оглашения? Я понимаю, что ты ректор консерватории, у тебя дел по горло и эта канитель тебе, как зайцу звонок, однако все-таки. Это точно? Ну, спасибо, дорогой! — Леонид Ильич убрал телефон и сказал: — Я же вам говорил!
