— И еще раз в семьдесят первом, — добавил Дэвис.
— Это правда? — спросил Скофилд и с явным недоверием уставился на них.
Стефани поняла, что профессор ничего не знает о последней экспедиции, и поэтому решила кинуть ему кость.
— Отправили подводную лодку, но она бесследно исчезла. Вот из-за чего началось все то, что происходит сейчас. Мы пока не можем понять, но во всей этой истории есть какая-то тайна, и кто-то очень не хочет, чтобы об этом узнали.
— Мне никогда об этом не говорили. Но это неудивительно, мне и не нужно было этого знать. Меня наняли, чтобы я проанализировал надписи. Понять, можно ли их расшифровать.
— И вам это удалось? — спросил Дэвис.
— Мне не позволили закончить. Адмирал Дайлз внезапно закрыл проект. С меня взяли расписку о неразглашении и уволили. Это был самый печальный день в моей жизни… — Доктор снова покачал головой. — У меня в руках были доказательства существования сверхцивилизации. На моем столе лежали камни; еще немного, и я понял бы их язык. Если бы мы могли расшифровать надписи, то многое узнали бы об истории королей морей. Я был в шаге от великого открытия, но мне не позволили закончить работу.
По голосу ученого Стефани поняла, как он подавлен и одновременно возбужден, надеясь на продолжение той давней работы.
— Как бы вы расшифровали этот древний язык? — спросил Дэвис. — Вы бы записали несколько случайных слов, а потом попытались узнать, что они значат?
— Тут вы не правы. Понимаете, на тех камнях были слова, которые я знал. Они были написаны на греческом и латыни. Даже несколько иероглифов. Разве вы не понимаете? Та цивилизация взаимодействовала с нами. Был контакт. Я до сих пор не знаю, чем были эти камни — посланиями в будущее, высказываниями… Кто знает? Но я уверен, что их можно было прочесть.
Раздражение на собственную глупость сменилось странной неуверенностью, и Стефани подумала о Малоуне и о том, что происходило с ним.
— Вы когда-нибудь слышали фамилию Оберхаузер?
Скофилд кивнул.
— Херманн Оберхаузер. Он отправился в Антарктиду в 1938 году. В принципе, именно его исследования стали причиной организации операций «Высокий прыжок» и «Ветряная мельница». Адмирал Берд был буквально очарован его теорией о возникновении арийцев и пропавшей цивилизации. Конечно, в то время, после Второй мировой войны, о таких вещах нельзя было говорить слишком громко, поэтому Берд провел частное расследование во время операции «Высокий прыжок» и нашел эти камни. Хотя он доказал важность теории Оберхаузера, правительство просто прекратило этим заниматься. В конечном счете открытия этого немца были попросту забыты.
— Почему кто-то может убить за такое? — пробормотал Дэвис. — Это же нелепо.
— Это нечто большее, — сказал Скофилд.
* * *
Малоун проснулся от звонка будильника и услышал, как Кристл сказала:
— Давай вставай.
Он прогнал остатки сна и посмотрел на часы. Прошло всего два часа. Когда его глаза привыкли к свету лампы, то прямо перед собой он увидел Кристл.
— Я это сделала, — гордо сообщила она.
* * *
Стефани ждала, когда Скофилд закончит.
— Когда вы смотрите на мир через разные линзы, вещи начинают меняться. Мы измеряем местоположение с помощью длины и широты, но это относительно современная точка зрения. Начальный меридиан проходит через Гринвич, потому что эта точка была случайно выбрана в конце XIX столетия. Мое исследование древних карт показало нечто совершенно противоположное и достаточно необычное.
Скофилд встал и взял один из гостиничных блокнотов и ручку. Стефани смотрела, как он нарисовал грубую карту, добавив отметки широты и долготы по периметру листа. Затем ученый нарисовал линию вниз к центру от позиции 38 градусов восточной долготы.
— Я не соблюдал масштаб. А это сделал для того, чтобы вы поняли, о чем я говорю. Поверьте, если применить все то, что я собираюсь показать, к типографской карте с масштабом, то все будет предельно просто. Эта линия в центре с координатами 31 градус 8 минут восточной долготы проходит точно через Великую пирамиду в Гизе. Если она сейчас становится линией долготы нуля градусов, вот что происходит. — Он указал на точку примерно в центре Боливии. — Тиахуанако. Построен примерно за 15 тысяч лет до нашей эры. Это столица неизвестной цивилизации, существовавшей до инков, возле озера Титикака. Некоторые говорят, что это может быть старейший город на земле. На сто градусов западнее линии Гизы.
Потом его карандаш переместился к Мехико.
— Теотиукан. Примерно того же возраста. Его название переводится как «Место рождения богов». Никто не знает, кто его построил. Священный мексиканский город, на сто двадцать градусов на запад от линии Гизы.
Ручка переместилась к Тихому океану.
— Остров Пасхи. На нем найдены памятники, происхождение которых до сих пор вызывает споры среди этнографов и историков. На сто сорок градусов на запад от линии Гизы.
Скофилд передвинул ручку дальше, к Южному океану.
— Древний центр Полинезии — Райатейя, свято почитаемый. На сто восемьдесят градусов западнее линии Гизы.
— Это работает в другую сторону? — спросила Стефани, все еще ничего не понимая.
— Конечно, — доктор переместил ручку на Средний Восток. — Ирак. Библейский город Ура, место рождения Авраама. На пятнадцать градусов к востоку от линии Гизы. — Он поднял ручку. — Вот Лхаса, священный тибетский город, очень старый. На шестьдесят градусов к востоку… Есть еще много мест на земле, расположенных на определенном расстоянии от линии Гизы. Все они священны. Большинство из них построены неизвестными людьми, и до сих пор мы не можем понять, какие при этом использовались технологии, — вспомним хотя бы пирамиды. Но, главное, мы до сих пор не можем понять, почему они расположены в четко определенных местах.
— И вы считаете, что тот, кто вырезал надписи на камнях, в ответе за все это? — спросил Дэвис.
— Помните, что все объяснения должны быть рациональны. А когда вы возьмете мегалитический ярд,[48] то выводы будут напрашиваться сами собой.
Стефани никогда не слышала о таком понятии.
— Начиная с пятидесятых годов и до середины восьмидесятых Александр Том, шотландский инженер, проанализировал сорок шесть каменных кругов, построенных в период неолита и бронзового века. В конечном счете он обнаружил более трехсот мест и открыл, что в каждом из них использовалась общая мера длины. Он назвал ее мегалитическим ярдом.
— Как это возможно, — спросила Нелл, — учитывая, что это были разные культуры?
— Основа этой идеи достаточно понятна. Возьмем, например, Стоунхендж. Он был не чем иным, как древнейшей обсерваторией; строения, подобные ему, находят по всему миру. Строители обнаружили, что если встать в центр круга и в течение нескольких дней наблюдать рассвет, отмечая точку восхода каждый день, то после 366 дней на землю лягут 366 отметок. Расстояние между этими отметками постоянное и равняется 16,32 дюйма.
Скофилд тяжело вздохнул и продолжил:
— Конечно, древние строители применяли другую систему мер. Но эти измерения совпадают с современными как две капли воды. Те же самые строители затем выяснили, что время передвижения звезды от одной отметки к другой занимает 3,93 минуты. И снова должен заметить, что они не использовали минуты, но это не мешало им наблюдать за небом и вычислить постоянный отрезок времени.
Скофилд сделал театральную паузу, посмотрел на собеседников с видом победителя и заявил:
— А тут начинается самое интересное. Чтобы маятник раскачивался 366 раз за 3,93 минуты, он должен быть 16,32 дюйма в длину. Удивительно, не правда ли? И это ни в коем случае не совпадение. Вот почему мера в 16,32 дюйма была выбрана древними строителями за мегалитический ярд.
Скофилд уловил их недоверие.
— Это не так уж и уникально, — сказал он. — Подобный метод был предложен однажды как альтернативный для определения длины стандартного метра. Французы немедленно решили, что будет лучше использовать разделение квадранта меридиана, так как не доверяли своим часам.
— Как могли древние люди это знать? — спросил Дэвис. — Это потребовало бы от них детального изучения математики и орбитальной механики.
— Ах, опять это высокомерие человека современной культуры. Они не были невежественными пещерными животными. Они обладали интуитивным разумом. Они были совестью своего мира. Мы, видимо, специально слишком сильно контролируем наши чувства и так мало пытаемся заглянуть в глубь веков, чтобы найти что-то новое… А они ничего не боялись — и расширили свои представления.
— Есть ли какой-то научный факт, чтобы доказать это? — спросила Стефани.
— Я только что дал вам всего несколько физических и математических фактов. Александр Том утверждал, что деревянные измерительные бруски мегалитического ярда могли использоваться и в исследовательских целях, и они должны были производиться только в одном месте, иначе не было бы тех закономерностей, которые он выявил по всему свету. Эти люди хорошо обучили тех, кто желал впитывать их знания.
