что за мной останется работа, именно такое было мое условие за помощь и риск.
– Помню. Обещаю поговорить с Нией.
– А при чем здесь она?
– Торговый центр принадлежит ее компании.
– А… – разочарованно протянула она. – Тогда мне работы не видать.
– Поживем – увидим, я поговорю. Бери деньги, пока дают.
Действительно, чего отказываться, если будущее зыбко? Ксюша взяла конверт, приехала домой, открыла дверь. В прихожей увидела знакомую мужскую куртку и обувь, озадачилась: неужели Боб здесь? Она тихонько прошла в комнату… точно, спит. Один спит. Если бы застать его с бабой…
– Боб! Просыпайся.
– Ксюша, ты? – открыв один глаз, промямлил он. – Чего так рано?
– Я голодная. Что у тебя поесть?
– Котлеты там в кастрюле.
– А там – это где?
– Ну, где держат котлеты? В холодильнике. Иди на кухню, я сейчас приду, только умоюсь.
Котлет в кастрюле много оказалось, а полки в холодильнике пустые. Ксюша поставила кастрюлю на стол, вилкой наколола одну котлету и стала есть. Вытираясь полотенцем, вошел Боб. Ксюша мрачно промямлила, потряхивая вилкой с котлетой:
– Вкусно. Кто жарил?
– Кто! Я, конечно.
– Врешь. Бабу приводил?
– Дура. Вот я никогда тебя не попрекал твоим Виком, а ты…
– Вику капец, загудел на много лет.
– Да ну! – Боб поставил на огонь чайник, присел напротив жующей Ксюши. – Рассказывай.
– Он заказал свою жену. Как и ожидалось, из-за фоток и видоса, которые мы ей подкинули, она выгнала его. А он решил прикончить жену в надежде, что получит все деньги и компанию. Гнида.
– Да, сволочь он, я давно это знал.
– В сущности, я получила то, что хотела… Вик, которого презирала, влип круто. Но выяснилось, что отец Нии не виноват, я ошибалась… не так поняла, поэтому все неправильно делала. Но в общем, для меня все хорошо закончилось… А радости нет, торжества, удовлетворения, нет всего того, о чем мечтала. И тоскливо. Хочется жить счастливо, но я не знаю, как и что для этого надо делать.
– Ксюха, я вот что подумал… давай жить вместе? Теперь-то ничего не мешает, ты свободна, я тоже.
– У меня, кажется, снова не будет работы, я сяду на твою шею, – не обрадовалась она его предложению. – Оказывается, работала я у Нии, смешно, правда? Не думаю, что она оставит меня.
Боб взял ее за руку и перетянул к себе на колени, вилку с очередной котлетой забрал и положил на стол, у него нашлось утешение:
– У меня все нормально с работой. Проживем.
– Тогда давай поженимся.
– Ну, если ты хочешь… – Он явно не обрадовался.
– Хочу. Хочу все начать сначала, чтобы как у нормальных людей, а не как у нас было. Поженимся, тогда и пойдет новый отсчет. И никаких баб.
– И никаких Виков! Иначе…
Ксюша обняла его за шею, утро все же неплохое случилось.
* * *
В допросную ввели Викентия, он сильно сдал, стал серого цвета, с погасшими глазами, осунулся. Остановился он у входа, потому что услышал голоса, это следователь включил запись и сделал вид, будто не сразу заметил вошедшего. Значит, запись Протасов включил с прицелом на Викентия, который вошел на фразу пожилого человека. Это был голос Богдана Аркадьевича Карелова, приехавшего по просьбе сына к умирающей Агнии.
– Детка, достаточно, ты до сих пор жива, значит, шанс есть.
– Я каждую секунду могу умереть… и хочу все сказать… под запись.
Наклонившись к ней, Богдан Аркадьевич пытался отговорить:
– Только силы растратишь, а они тебе очень нужны.
– Не хочу ни вас, ни вашего сына подвести после смерти. Бывает так, что невиновный становится виновным. Не хочу, чтобы после моей смерти торжествовал муж. Дайте договорить…
– Хорошо. Пока едет машина… но не трать силы.
Дмитрий давно снимал, Ния просила об этом с самого начала, когда он решил помочь ей, говорила она тихо и с паузами, преодолевая боль:
– Мила, защити доктора и его сына, если к ним из-за меня будут претензии… Я не выберусь, Мила, но… мне хорошо, что сейчас я не одна… и плохо, что я так ошиблась…
– Папа, кажется, машина приехала, – сказал Дмитрий.
Это была всего лишь часть из предсмертной записи Нии.
– Присаживайтесь, – пригласил следователь, указав ладонью на стул напротив себя. – Разговор у нас будет долгим. Вам придется послушать запись послания вашей жены от начала и до конца.
На ватных ногах Вик подошел к столу, присел на стул и склонил голову. Протасов развернул к нему ноутбук, чтобы обвиняемый не только слышал, но и видел дело рук своих, пошла запись. Викентий головы не поднимал, ему было стыдно до жжения в груди, до жара, бросавшегося в голову, он только изредка вскидывал глаза, бросая взгляд в монитор, затем опускал их. Он раскаивался, ведь всего этого могло не быть…
Запись закончилась, Викентий рукавом вытер пот со лба, а Протасов без паузы начал допрос под протокол:
– Надеюсь, понимаете, что вы не подозреваемый? Вы обвиняемый. И чистосердечное признание…
– Вы поймали Гримма? – поднял голову Викентий.
– Мы нашли его машину, она в дачном поселке стояла в гараже, а Гримму удалось бежать. Его физиономия разослана по всем регионам, он недолго побегает. А что означает кличка Гримм?
– Мифический демон, предвестник смерти.
– Мда, любят преступники окружить себя мистическим туманом, а на деле зовутся простым и понятным словом – убийца, бандит. То, что вы убили адвоката, вы же и поведали по дороге в лес, а Ния записала на диктофон.
– Адвоката? – испугался Викентий. – Я? Нет…
– Да, – твердо произнес Протасов. – Осталось прояснить смерть от пули вашего тестя больше трех лет назад. Впрочем, он тогда был просто отцом Агнии и не хотел, чтобы она выходила за вас замуж. Это мотив, чтобы убрать преграду, как выяснилось, вы легко идете на подобный шаг.
Память унесла Викентия в тот день, когда Ния взяла его на корпоратив. Нечаянно он подслушал, как отец и дочь говорили о нем, удалившись в сквер у ресторана. Никитин категорически не принял кандидата в мужья, считал его никчемным и недалеким, Ния упрямилась, тогда отец, поставил условие:
– Раз так хочешь за него замуж, то должна соответствовать своему избраннику. Ни машины, ни квартиры, ни приданого не получишь. Должность в компании я оставлю за тобой, ты моя наследница, и уходить из дела тебе нельзя, но ставку понижу до зарплаты твоего Викентия. Романтический флер недолго продержится, ты скоро поймешь, что он ничтожество, жаль, не видишь этого сейчас. Да! Жить поедешь к нему, как было у наших предков – муж забирает жену к себе, а не наоборот.
– Хорошо,
