Ее улыбка погасла.
— Вы не очень-то любезны, и это понятно. Моя свекровь воображает себя диктатором. Уверяю, что это не моя идея — похищать вас.
Еще один маленький триумф. По крайней мере она оправдывалась.
— Похищение — это уголовное преступление, но оставим это. Мне хорошо платят, и я не жалуюсь. Я согласился заменять вашего мужа. Вы удовлетворены моим гримом?
— Он великолепен, но голос не похож. Возможно, вам придется говорить по телефону с определенными людьми. Вы сможете имитировать голос моего мужа?
— Пока я не слышал его, я не моту ответить. Но не думаю, что это будет трудно. Недавно я работал в ночном клубе и имитировал голоса известных людей. — И я начал говорить голосом Ли Марвина, Ричарда Никсона, Уинстона Черчилля.
Она сидела, не сводя с меня глаз.
— Вы прелесть! — сказала она, и по голосу я понял, что она говорит искренне. — Я принесу пленку с голосом мужа, и вы прослушаете ее.
Она встала и снова улыбнулась мне.
— Когда вы сможете говорить его голосом, мы снова встретимся, мистер Стивенс.
— Я хотел кое-что предложить, — сказал я, тоже поднимаясь. — Я не знаю, как вы называете своего мужа, но не будет ли безопаснее, если вы будете называть меня так же.
Несколько мгновений она изучающе смотрела на меня.
— Я называю его Джон, а он меня Этта.
— Я подожду, Этта.
Из моего опыта общения с женщинами я знал, когда женщина меняла отношение ко мне. Я чувствовал это по тому, как смягчалось ее лицо, по легкой краске на щеках, по приглашению в глазах. Все признаки были налицо, и мне оставалось только подойти к ней, обнять, и она была бы моя. Это было большое искушение, но сейчас не время.
Вместо этого я улыбнулся и отошел к окну. Несколько минут я смотрел вниз на сад, а когда обернулся, она уже ушла.
Я подошел к бару и налил виски. Играя стаканом, я все больше приходил к выводу, что Лоретта Фергюсон не представит для меня затруднений.
Через полчаса пришел Маццо:
— Все идет отлично, мистер Фергюсон. Мне кажется, вы понравились миссис Фергюсон.
Он подошел к столу и положил на него пленку.
— Она сказала, что вам нужна запись голоса босса. Это деловая беседа. Что желаете на обед? Шеф-повар прекрасно готовит.
— Тогда все равно, — сказал я, поднимаясь.
— Вы знаете, как пользоваться магнитофоном? Просто нажмите кнопку воспроизведения.
— Я знаю.
Он кивнул и вышел.
Я сел за стол и, включив магнитофон, слушал голос человека, которого предстояло заменить. Это был четкий, с властными нотками голос. Я не слушал слов, а сосредоточился на интонациях, паузах, качестве голоса. Теперь я был уверен в успехе. Я прокрутил пленку четыре раза. В конце было немного чистой пленки, и я голосом Фергюсона отдал несколько распоряжений. Затем я прокрутил запись назад и снова включил, а сам отошел к окну. Результат был отличный. Голоса не различались. Когда я остановил магнитофон, вошел Маццо, катя столик с обедом.
— Пахнет отлично, Маццо, — сказал я голосом Фергюсона. — Надеюсь, что вкус не хуже запаха.
Он резко обернулся, едва не опрокинув столик.
— Черт! Ты напугал меня! — воскликнул он. — Я готов поклясться…
— Поторопись, Маццо, — продолжал я голосом Фергюсона. — Я голоден.
Он уставился на меня:
— Ты говоришь точно как босс.
— Что и нужно, — сказал я, садясь за стол. Возле тарелки лежал чек на тысячу долларов. Положив его в бумажник, я сказал уже своим голосом: — Давай, Маццо. Не стой, как кастрированный бык. Я голоден.
Весь полдень я провел в маске Фергюсона, играя в теннис с Мадцо. Позади дома было четыре теннисных корта, огороженных высокой сеткой. Маццо оказался прекрасным игроком. Во время игры я случайно увидел Лоретту. Она стояла на балконе, глядя на меня. Я помахал ей рукой, но она, не ответив, ушла.
Закончив игру, мы с Маццо пошли в дом.
— Если мы наткнемся на дворецкого, — сказал Маццо, — не останавливайся. Его имя Джонас, и он стар как пень.
Как только мы вошли в холл, я увидел высокого седого негра с величественной осанкой.
— Добрый день, мистер Фергюсон, — сказал он. — Рад видеть вас, сэр.
Я помахал ему рукой и пошел к лестнице.
— Хорошо вернуться домой, — сказал я голосом Фергюсона.
Когда мы поднялись по лестнице, Маццо сказал:
— Отлично, ты все сделал прекрасно.
Он оставил меня в комнате, где я снял маску, принял душ и растянулся на громадной кровати.
Около семи, когда я еще дремал, зазвонил телефон. Я снял трубку.
— В чем дело? — сказал я голосом Фергюсона, а потом, решив, что это Лоретта, продолжил: — Это ты, Этта? Я ждал твоего звонка.
Я услышал частое дыхание.
— Великолепно! — сказала она. — Сегодня мы ужинаем с Дюрантом в девять часов. Оденьте маску. Маццо сказал мне, что Джонас ничего не заметил. Это была большая проверка… Джон, — и повесила трубку.
Это я решил отметить сухим мартини, но я не мог найти лед. На глаза мне попалась кнопка с надписью «Дворецкий», и я нажал ее. Д жонас ответил через секунду.
— У меня нет льда, Джонас, — сказал я голосом Фергюсона.
— Лед в нижнем отделении бара, сэр. Я сейчас приду.
Я мысленно выругал себя за глупость:
— Не надо. Я занят. Все в порядке.
Вот что бывает от излишней уверенности, сказал я себе, открывая нижнее отделение бара, где обнаружил холодильник.
Что он подумает?
Смешивая напиток, я вдруг услышал стук в дверь и торопливо отвернулся к окну.
— Сделать вам коктейль, сэр? — спросил Джонас.
На мне не было маски, поэтому я не поворачиваясь покачал головой:
— Все в порядке. Спасибо. Иди, Джонас. Я занят.
— Да, мистер Фергюсон. — Дверь за ним закрылась.
Я выпил мартини, вытер вспотевшее лицо и налил себе еще.
Около восьми часов зашел Маццо.
— Ну, мистер Фергюсон, большая проверка, — сказал он, ухмыляясь, потом достал из шкафа смокинг, белую рубашку и галстук бабочкой. — Одевайтесь. И не забудьте маску.
Я прошел в ванную и быстро надел маску. С лицом Фергюсона я чувствовал себя более уверенно.
Пока я одевался, Маццо инструктировал меня:
— Джонас будет присутствовать на ужине. Ему будут помогать две женщины. О них не беспокойтесь. Они глупы, как коровы, а Джонас плохо видит. Запомни только две вещи: босс много не ел и мало говорил. Ясно?
— Конечно.
— И другое: босс не пил и не курил.
— Он, должно быть, эталон мужчины. Что же он делал в свободное время?
Маццо ухмыльнулся:
— У него есть миссис Фергюсон.
Да, у него есть Лоретта. Одно воспоминание о ней горячило кровь: такой женщины я никогда раньше не видел.
Около девяти часов Маццо провел меня в зал, где свободно могли обедать человек сто.
Лоретта, изумительно выглядевшая в вечернем платье с глубоким вырезом и бриллиантами на шее, сидела в кресле. Дюрант в смокинге стоял у камина с сигарой в руке. Здесь же был Джонас. В центре стоял накрытый стол.
Как только я вошел, Лоретта подошла ко мне и подставила щеку. Я коснулся ее губами, вдохнув одуряющий запах духов и парфюмерии.
— Надеюсь, ты поешь сегодня, Джон. Повар приготовил новое блюдо.
Помня об инструкциях Маццо, я пожал плечами.
— Попробуй поесть, — сказала Лоретта, улыбаясь мне.
Зная, что все сказано для Джонаса, я снова пожал плечами.
Мы сели за стол и передо мной поставили омаров. У меня свело живот при виде этой роскоши. Затем я услышал легкое покашливание Маццо, стоявшего за мной.
— Я не могу это есть, — сказал я, жадно глядя на блюдо.
Джонас словно ждал этого и заменил мне блюдо на смешанный салат. Я вяло ковырялся в нем, с завистью глядя на Дюранта и Лоретту, евших омаров.
Лоретта поддерживала беседу, которая не требовала от меня ответов. Дюрант время от времени вставлял какие-то деловые замечания, и я кивал, чтобы показать, что слушаю.
Передо мной поставили дивно пахнущее блюдо. Там были цыплята с аппетитным соусом и еще что-то.
— Немножко, мистер Фергюсон, — Джонас уговаривал меня, как ребенка.
Немножко?! Черт возьми! Я мог бы съесть чуть больше.
— Выглядит неплохо, — сказал я под аккомпанемент покашливания Маццо. Ну его к черту, подумал я. — Да, пожалуй, я съем немного.
Джонас положил кусочек мне на тарелку.
— Клади, клади, Джонас, не бойся, — сказал я.
Лоретта и Дюрант молча смотрели на меня, а Маццо кашлял, как туберкулезник.
Джонас просиял и положил мне еще.
— Прекрасно, Джонас, — сказал я, убедившись, что тарелка полна.
Джонас начал обслуживать Лоретту и Дюранта, которые сидели молча, с каменными лицами.
— Эти новые таблетки, — сказал я жуя, — творят чудеса. Они вернули мне аппетит.
— Я рада, — сказала Лоретта, натянуто улыбаясь.
— Мои поздравления повару, Джонас, — сказал я и, обращаясь к Дюранту, добавил: — Просто удивительно, что могут делать эти таблетки.
