— Больше чего? — спросил ее адмирал.
— Есть человек, известный как Чарльз С. Смит-младший. Он работает на тебя уже в течение довольно долгого времени. Ты хорошо ему платишь, хотя отследить это довольно трудно: ты чертовски аккуратен, используешь разные банки и вымышленные фамилии. Он — твой убийца, тот, кто «позаботился» об адмирале Сильвиане и многих других.
Рэмси был удивлен, но сохранял спокойное выражение лица:
— Какие у тебя доказательства?
Она засмеялась.
— Я не собираюсь тебе этого говорить. Достаточно сказать, что я знаю, и именно это имеет значение. Ты вполне можешь быть первым человеком в истории вооруженных сил Соединенных Штатов Америки, который на самом деле проложил себе путь наверх по трупам. Проклятье, Лэнгфорд, ты и правда амбициозный сукин сын.
Ему нужно было знать наверняка, и поэтому он спросил:
— Чего ты хочешь?
— Ты получил свое назначение. Это чего хотел ты. Я уверена, что это еще не все и ты захочешь пойти дальше. Но сейчас ты на коне, тебя все устраивает. До сих пор реакция была только положительной, и ты успокоился, но что будет завтра? Ты полностью уверен в завтрашнем дне?
Рэмси был с ней согласен. Проблемы обнаружатся в тот самый миг, когда общественность узнает, что его выбрал президент. Вот тогда начнутся анонимные звонки в прессу и политика хаоса может победить. По прошествии восьми часов еще ничего не обнаружилось, но в главном Маккой была права. Он действительно проложил себе путь наверх по трупам. И все это благодаря неутомимому Чарли Смиту. Что же, надо будет разобраться и с ним, но не сейчас. У него в запасе еще есть время.
Кстати, где Смит? Адмирал был так занят интервью, что совсем о нем забыл. Он отлично помнил их последний разговор и его последний заказ. Этот идиот должен был позаботиться о профессоре и вернуться к наступлению ночи, а солнце уже садилось.
— Ты не тратила время зря, девочка, — проговорил он.
— Потому что я умная девочка. У меня есть доступ к таким информационным сетям, о которых ты можешь только мечтать.
В этом Рэмси нисколько не сомневался.
— И ты планируешь навредить мне?
— Я планирую разрушить твою жизнь.
— Пока я не сделаю что?
Она не смогла справиться с жизнерадостным смешком. Эта сучка определенно наслаждалась ситуацией.
— Все зависит от тебя, Лэнгфорд.
Он только пожал плечами:
— Ты хочешь остаться в Белом доме после ухода Дэниелса? Я сделаю так, чтобы это произошло.
— Неужели я выгляжу так, будто только что свалилась с луны?
— Теперь ты говоришь как Дэниелс. — И Рэмси позволил себе усмехнуться.
— Потому что он говорит мне эту фразу, по крайней мере, дважды в неделю. Обычно я это заслуживаю — с тех пор, как играю с ним. Он умен, этого у него не отнять. Но и я не дура. Я хочу гораздо большего.
Рэмси был вынужден ее слушать и терпеть ее присутствие в своем кабинете, но странная тревога все больше и больше овладевала им.
— Я хочу денег.
— Сколько?
— Двадцать миллионов долларов.
— Как ты получила эту цифру?
— Я смогу спокойно прожить всю оставшуюся жизнь вне политики. Я подсчитала.
В ее глазах плясало практически сексуальное наслаждение.
— Предполагаю, что ты хочешь иметь в оффшорном банке анонимный счет, доступ к которому будет только у тебя?
— Точно как Чарльз С. Смит-младший. С несколькими дополнениями. Но о них мы поговорим чуть позже.
Рэмси пытался держать себя в руках, но с каждой минутой это становилось все сложнее.
— Что привело тебя к такому решению?
— Ты собирался меня обмануть. Я это знаю, и ты это знаешь. Я попыталась записать разговор с тобой на пленку, но ты оказался слишком умен, чтобы я смогла так просто обвести тебя вокруг пальца. Поэтому я подумала: «Выложу все карты на стол. Расскажу ему, что мне известно. Заключу сделку. Получу что-то на будущее». Назовем это первоначальным взносом, инвестицией. Таким образом, в будущем ты еще не раз подумаешь, прежде чем обмануть меня. Я буду куплена и готова к использованию.
— А если я откажусь?
— Тогда ты закончишь свои дни в тюрьме. Или даже лучше: возможно, я найду Чарльза С. Смита-младшего и посмотрю, что он может рассказать.
Лэнгфорд ничего не ответил.
— А может, я натравлю на тебя прессу, — продолжала издеваться Диана.
— И что же ты скажешь репортерам?
— Пожалуй, я начну с истории о Милисент Сенн.
— А что тебе о ней известно?
— Молодой офицер военно-морского флота, ее назначили к тебе в штат в Брюсселе. У тебя были с ней отношения. А затем, о чудо, она забеременела, а через несколько недель умерла. Внезапная остановка сердца. Бельгийцы сочли эту смерть естественной. Дело закрыто.
Диана Маккой была слишком хорошо информирована. Рэмси подумал, что его молчание будет откровеннее, чем любой ответ, поэтому проговорил:
— Никто в это не поверит.
— Может, не сейчас, но из этого выйдет неплохая история. Из тех, что так любит пресса. Особенно «Экстра» и «Внутреннее издание». Ты знал, что отец Милисент так и не поверил бельгийцам и все еще верит в то, что она была убита? Он с радостью выскажется на камеру. У ее брата — он, кстати, работает адвокатом — тоже есть сомнения. Конечно, им ничего не известно о тебе или о ваших отношениях. Они также не знают, что тебе нравилось бить ее. Как ты думаешь, что будут делать с этой историей они, власти Бельгии или наша пресса?
Она поймала его, и он это знал.
— Это не западня, Лэнгфорд. Я не собираюсь заставлять тебя признаваться в чем-либо. Мне не нужны твои признания. Я. Хочу. Денег.
— А как ты можешь гарантировать, что эта сумма окончательная? Может, получив деньги, ты опять придешь ко мне и будешь снова требовать денег?
— Никаких гарантий, — сказала Диана сквозь стиснутые зубы.
Рэмси позволил себе сначала усмехнуться, а затем сквозь смех проговорил:
— Ты просто дьявол во плоти.
— Кажется, мы идеально друг другу подходим. — Ей удалось вернуть комплимент.
Лэнгфорду понравилась неожиданная дружеская нотка, появившаяся в ее голосе. Адмирал никогда не подозревал, что по ее венам бежит столь коварная кровь. Аатоса Кейна такая норовистая лошадка может только испугать. И что тогда сделает адмирал Рэмси, услышав очередной презрительный отказ? Этого допускать было никак нельзя. С другой стороны, если Диана пойдет к журналистам… Опять полный провал. Даже тень скандала позволит сенатору Кейну легко от него отказаться. Рэмси очень хорошо представлял будущую сцену. «Я хотел бы придерживаться своей стороны, — скажет Кейн, — а ты останешься один на один с проблемами».
И он ничего не сможет с этим поделать. Сенатор будет абсолютно прав.
Проверка того, что его служебная поездка в Брюссель совпала с командировкой Милисент, займет у репортеров меньше часа. Там же был и Эдвин Дэвис, а этот романтичный дурак испытывал к Милисент сильные чувства. Лэнгфорд знал об этом еще тогда, в Брюсселе, и мог с легкостью решить эту проблему. Но тогда Эдвин Дэвис был всего лишь мелким чиновником и не мог представлять для Рэмси никакой угрозы. Но не сейчас. Конечно, за последние дни Рэмси ничего не слышал о нем. Но женщина, сидевшая сейчас напротив него, была совсем другое дело. У нее в руках было заряженное ружье, и она не только умела им пользоваться, но знала, куда стрелять.
— Хорошо, я заплачу, — медленно проговорил Рэмси.
Диана вытащила из кармана пиджака листок бумаги.
— Вот банк и номер счета. Сделай платеж, у тебя в запасе только час.
И небрежным жестом бросила листок на стол.
Рэмси не двинулся с места.
— Ну же, не будь таким мрачным. — И Диана широко улыбнулась.
Он ничего на это не ответил.
— Вот что я тебе скажу, — произнесла она, продолжая все так же улыбаться. — Ты должен понять, что я хорошо к тебе отношусь и собираюсь работать с тобой на постоянной основе… — Она немного помолчала и, наклонившись к нему через стол, прошептала: — Как только платеж будет подтвержден, я собираюсь дать тебе кое-что еще. То, чего ты действительно хочешь.
— Что же это? — спросил адмирал.
— Меня. Я твоя на всю завтрашнюю ночь. Как только я получу сведения о пополнении моего счета.
Суббота, 15 декабря
00.50
Доротея чувствовала себя совершенно несчастной. Полет напоминал поездку на старом грузовике по размытой грязной дороге. И она, сидя на неудобном кресле, вспоминала поездки с отцом в их старый охотничий домик. Они любили бывать на природе. Кристл всегда избегала ружей и охоты; она же, наоборот, их очень любила. Это позволяло ей проводить время с отцом, а не делить его с сестрой. К сожалению, поездки с отцом закончились слишком быстро. Ей было десять лет, когда он умер. Или, лучше сказать, когда он пропал без вести. И эта печальная мысль вызвала еще один болезненный спазм у Доротеи в желудке, углубляя пустоту, которую она никогда не сможет наполнить.
