Факты лежали передо мной, но особого впечатления не производили. Пропажа значка сама по себе подпортила мне настроение, а тут еще первое серьезное дело оборачивалось, смешно сказать, пропавшим локоном. Не слишком удачное начало карьеры для Флетчера Муна, выдающегося детектива. Я закрыл блокнот.
— Послушай, Эйприл. Думаю, будет лучше вернуть тебе деньги. Пропавшие волосы… это, видишь ли, не совсем мой профиль. Бриллианты, родственники, даже домашние животные… Но волосы? Нет, не могу. Я должен заботиться о своей репутации. Это же просто волосы. И скорее всего, они упали куда-нибудь за диван.
Эйприл побледнела от негодования.
— Просто волосы… — прошептала она, — Это все равно что назвать розовое просто цветом. Ты в своем уме, Минимун? Локон с головы Шоны Бидербек — гораздо больше, чем просто волосы! Он должен был стать центром моего культурного проекта. Все остальное уже готово: множество маленьких фотографий и стрелки, указывающие на локон. А на что теперь они будут указывать? На пустой квадрат? И чтобы ты знал, мистер детектив, я первым делом посмотрела за диваном.
В ее словах был смысл, но все равно это дело меня совсем не вдохновляло. Наверное, Эйприл прочла что-то на моем лице, потому что вперила в меня яростный взгляд, который мог бы прожечь дырку в стальном листе.
— Ред и Ирод заправляют в нашей школе, точно какая-нибудь мини-мафия, воруют, где хотят и что хотят, а потом тащат домой к своему грязному папаше, и он продает краденое. И после этого ты, тупица, называющий себя детективом, отказываешься заниматься моим делом?
— Ред не такой, — тихонько вставила Мэй. — Он никогда не воровал.
— Его никогда не хватали за руку, — Эйприл многозначительно посмотрела на меня. — До сих пор, правда, Флетчер?
Веский довод, ничего не скажешь. Мне предлагали не просто разыскать локон поп-звезды. Мне предлагали разоблачить целую преступную семью. Совершив кражу у Эйприл Деверо, Шарки приобрели в ее лице слишком сильного противника. Кроме того, я, конечно, не сомневался, что Ред украл мой значок.
Я снова открыл блокнот.
— Ладно. Ты меня наняла. Расскажи подробности.
Настроение Эйприл мгновенно изменилось. Теперь она снова засверкала белыми зубами и розовыми веками.
— Все по-настоящему ценное и классное мы храним здесь, в домике Венди. На следующее утро после того, как я принесла локон Шоны в школу, кто-то взял его из моего сейфа с «валентинками».
— Ред мог узнать, где лежат волосы?
Эйприл задумалась.
— Все девочки знали. Ему не составило бы труда выяснить это. Ты же знаешь, как Ред умеет подольститься к девушке.
— Разве домик Венди не запирается?
— Запирается. Но мы храним запасной ключ под статуей единорога. Единорог — мой личный символ, между прочим. Наверное, Ред нашел ключ, а потом положил его на место.
Как выяснилось, больше добавить ей было нечего. Никаких доказательств, никаких улик. Одни подозрения, а, как говорит Бернстайн, «еще никому не вынесли приговор на основании подозрений».
— Вот что я собираюсь делать. Во-первых, нужно покопаться в истории семьи Шарки. Кроме того, придется установить наблюдение за Редом как за главным подозреваемым. Если удастся поймать его на чем-нибудь противозаконном, может, мы сможем надавить на него и заставить вернуть твое сокровище и…
Я резко оборвал себя, не желая рассказывать Эйприл о значке. И дело не только в том, что сам инцидент с его пропажей повергал меня в смущение. Гораздо важнее было другое. Знание — это сила и власть, а чем дольше я разговаривал с Эйприл, тем меньше хотел, чтобы она имела какую-то власть надо мной.
Мэй проницательно посмотрела на меня.
— И что еще?
— Все остальное, что он украл. Или, по крайней мере, что-нибудь из пропавшего.
Эйприл была слишком возбуждена и не заметила, как я едва не проговорился.
— Господи, Флетчер, это для меня ново! Похоже, ты и в самом деле знаешь, что делать. Ну прямо как в «CSI» [7].
«CSI»? Если бы… Пока все, что я имел, это блокнот и собственные мозги. И никакого, даже простенького электронного микроскопа мне в ближайшее время не светило.
— Будешь снимать отпечатки пальцев?
— А какой смысл? — Я очень осторожно подбирал слова, не желая иронизировать в разговоре с клиентом, который платит. — Тогда мне придется взять отпечатки у всех, кто когда-либо побывал здесь. Но даже если сделать это, от них не будет толку, пока мы не найдем твой драгоценный локон, а к тому времени нам, скорее всего, уже будет известно, кто украл его.
Эйприл вздохнула.
— Полицейские тоже не стали бы брать отпечатки пальцев. Да что там говорить! Они даже близко не подошли бы к этому дому.
— У полицейских хватает забот с грабежами банков и поисками беглых преступников. Дела вроде пропавших волос лучше оставить частному детективу.
— Вроде тебя.
Я захлопнул блокнот.
— Вот именно.
Если вы не работаете в системе, вам требуется свой человек, который в ней работает. Около трех лет назад мне удалось наладить контакт с одним из полицейских Локка. Правда, до сих пор это было одностороннее сотрудничество: полицейский получал информацию от меня. Теперь наконец настало время развернуть поток в обратном направлении.
Возвращаясь домой тем вечером, я позвонил ему из телефонной будки, и спустя пятнадцать минут мы встретились на скамье в парке.
— Симпатичная рубашка, Флетчер, — сказал сержант Март Хориган. — Ищешь работу в магазине, где продают принадлежности для серфинга?
Как служитель закона, Март считал своим долгом начинать каждую беседу с остроумного замечания.
Рассмеявшись собственной шутке, он перешел к делу:
— Что у тебя есть для меня, Флетчер?
Говоря, сержант прикрывал лицо газетой, чтобы не было видно, как мы разговариваем. Просто два человека, случайно опустившиеся на одну и ту же скамью. Март делал это ради меня. Он думал, что такая у нас с ним маленькая игра.
— Я составил таблицу всех этих угонов автомобилей.
— Я и сам до этого додумался, Флетчер. Или, по-твоему, у тебя одного есть мозги? Никакой очевидной системы в них нет.
Я вытащил из кармана джинсов распечатку.
— Вот система. Взгляните.
Я подтолкнул распечатку по скамье. Сержант Хориган взял ее и развернул за своей газетой. По его лицу расплылась улыбка.
— Значит, работают две группы угонщиков, — сказал он в конце концов.
— Правильно. Если вникнуть, становится ясно, что существуют два отчетливых центра деятельности. На вашем месте я искал бы в районе дешевых магазинчиков около старого моста и к югу от таверны «Красная куропатка». Установите наблюдение за подростками на «БМВ».
— Уже. И там, и там стоит по автомобилю.
Я удивился. И так и сказал:
— Я удивлен. Это что, была проверка?
Март сложил распечатку и сунул ее в карман куртки.
— Я всего лишь помогаю тебе в полной мере раскрыть твои способности. Это полезный урок: иногда, если никак не удается найти систему, причина в том, что система не одна. Неплохая работа, Мун. Увидимся на следующей неделе.
— Подождите, сержант. Сделайте мне одолжение.
Хориган расплылся в улыбке.
— Что? Уже снова захотелось шоколаду?
Ну никуда не деться от этого шоколада. Такая вот у меня сложилась репутация.
— Нет. С шоколадом я завязал. Мне нужна информация.
— Информация? Ты говоришь прямо как заправский детектив, Флетчер.
— Мне нужно посмотреть, что у вас есть на Шарки.
Март сложил газету.
— Шарки? Папаша Шарки и компания — ты их имеешь в виду?
— Точно. Кое-какие мои ниточки ведут к ним.
Март плотно скрутил газету и ткнул меня ею, точно дубинкой.
— Слушай сюда, Флетчер. Я готов позволить тебе взглянуть на старые дела и даже на ситуационную карту правонарушений. Мне доставляет удовольствие поболтать с тобой. Но Шарки? Это совсем другое. Шарки-старший — из тех людей, от которых лучше держаться подальше. И умен вдобавок. Ни дня не провел в тюрьме — в отличие от большинства своих родственников. Нет, советую обходить его стороной. Если радар Папаши засечет тебя, мало тебе не покажется. Он мигом узнает, кто ты и, хуже того, где живешь, и тогда твоя жизнь очень осложнится. — Март устремил на меня суровый взгляд, отработанный до совершенства за годы допросов подозреваемых. — Я доступно объясняю, Мун?
