Схватив ее за руку, старик посмотрел ей в лицо. – Моя фуражка – в подкладке есть дырка, помнишь? Я записал, где похоронен ее брат, хранил это вместе с фотографией Джесс. Ты позаботишься о том, чтобы ее положили рядом с ним, хорошо?
– Мы без вас никуда не уйдем!
Отпустив руку Блю, Милтон сделал еще один шаг вверх.
– Ты позаботишься о том, чтобы они были вместе, да? Больше мне ничего не нужно. Я загорожу дорогу мебелью, выиграю для вас еще немного времени.
Наверху дерево скребло о дерево; шум, производимый Джошуа, становился все громче.
– Если он настигнет вас и не даст заявить в полицию, все это будет напрасно. Я должен быть уверен в том, что вы выберетесь отсюда.
– Вы не можете требовать от нас, чтобы мы бросили вас здесь, мы этого не сделаем!
Отпустив дверь, Сабина взбежала вверх по лестнице и крикнула Милтону, чтобы он уходил вместе с ними, ради всего святого, уходил вместе с ними, и тут все услышали, как что-то с грохотом упало на пол.
– Меня он не тронет, я просто безобидный старик. Но я смогу его задержать, дать вам фору. Уходите! – крикнул Милтон, и это усилие высосало у него из легких весь воздух. Он продолжил подниматься наверх, медленно перенося ноги со ступеньки на ступеньку. Оказавшись наверху, старик начал отодвигать от стен шкаф, черпая силы в своих действиях.
Сабина взбежала вверх по лестнице. Блю следовала за ней по пятам, однако остановить ее было невозможно. Обхватив старика, Сабина подняла его на руки.
– Я вас в прямом смысле понесу на руках! – воскликнула она. Милтон вырывался, брыкался и кричал, а в соседней комнате Джошуа орал во всю глотку, призывая свою жену.
– Оставьте меня! – сказал Милтон, хватая Блю и упрашивая ее заставить Сабину понять простую истину. И Блю наконец поняла, что он хочет искупить свою вину. И еще она увидела, что произойдет, если они с Сабиной силой потащат старика через затопленный лес: растерзанные легкие, горькие недели, проведенные в одиночестве в доме престарелых, мучительная смерть. Сабине станет легче на душе от сознания того, что она его спасла, а он умрет, убежденный в том, что не сделал в жизни ничего хорошего, полный сожаления.
Блю поняла, что в ее руках жизни обоих. Правильного ответа, правильного действия не было. Единственная разница заключалась в том, что у одного из них впереди будет вся жизнь на то, чтобы примириться со своим решением. У другого ничего этого не будет.
– С ним все будет в порядке, – сказала Блю, разжимая руки Сабины и заставляя ее отпустить Милтона. – Он перегородит коридор нашими чемоданами, а сам спрячется. Мы вернемся за ним.
– Вы обещаете, что с вами все будет хорошо? – спросила Сабина, а Милтон ничего не ответил и крепко обнял их обеих, и Блю поймала себя на том, как ей трудно расстаться с ним.
Спустившись вниз, Блю и Сабина натянули резиновые сапоги, вытерли из глаз слезы и, надев куртки, добрели до входной двери и с трудом ее открыли. Дневной свет обжег им глаза; они остановились на пороге, чтобы напоследок еще раз оглянуться на своего друга.
Наверху Милтон выволок чемодан Сабины и подтащил его к шкафу. Он двинулся было, чтобы притащить еще мебель, но вдруг застыл как вкопанный.
Из комнаты донесся еще один громкий треск, и Джошуа выскочил в коридор. Гнев лишил его рассудка; он повторял снова и снова:
– Где Молли?
Джошуа остановился перед хлипкой баррикадой, возведенной Милтоном. Из рассеченного лба струилась кровь; один глаз заплыл.
– Молли! – снова окликнул он, но ответа не последовало. Блю предположила, что Молли Парк до сих пор не оправилась от потрясения; переварить то, что она услышала от Блю, было очень нелегко.
Джошуа увидел Сабину и Блю у открытой двери.
– Что вы сделали с моей женой? – крикнул он, и его лицо исказилось от ярости, а мышцы напряглись.
Милтон не дрогнул.
– Оставь их в покое.
– Прочь с дороги! – воскликнул Джошуа, одним небрежным движением руки сбрасывая тяжелый чемодан Сабины со шкафа; тот с глухим стуком покатился по лестнице.
– Уходим! – воскликнула Блю, хватая Сабину за руку. Горло у нее болело, ободранное воронкой. На руках оставались следы от скотча. Если Джошуа обошелся с ней так до того, как его жену заперли, одному богу было известно, на что он будет способен сейчас.
– Я никуда не уйду! – твердо заявил Милтон, и Блю почувствовала, как стоящая рядом с ней Сабина вздрогнула.
Схватив женщину за руку, Блю вытащила ее на улицу, а позади послышался скрежет отодвигаемого с дороги шкафа.
Они выбежали на яркий дневной свет, горло обеим сдавило от страха и стыда, глаза щурились от солнца и слез. Сзади доносилось тяжелое сопение более молодого, более сильного мужчины, пытающегося справиться со стариком.
Холодная вода замедлила продвижение, и Блю поняла, насколько быстрее будет двигаться Джошуа Парк, поняла, что им необходимо уйти как можно дальше.
Джошуа снова крикнул, зовя свою жену.
Затем закричал Милтон.
Послышался глухой удар, треск, и что-то покатилось по лестнице.
Остановившись, Сабина оглянулась.
– Это был шкаф, мистер Парк столкнул его с лестницы, – пробормотала Блю, сознавая, что это неправда, и по выражению лица Сабины она поняла, что та также в это не поверила.
– Он хотел выиграть для нас время, – сказала Блю. – Не будем же его терять!
Кивнув, Сабина сглотнула слезы и сосредоточила стальной взгляд на мостике впереди. Они побежали, вода поглотила их, поднявшись до колена, засасывая ноги, проникая им в тело холодом.
Джошуа выбежал во входную дверь. Его длинные ноги работали быстро, невзирая на наводнение.
Женщины побежали прочь от него, сражаясь с водой, сражаясь с холодом, сражаясь с усталостью, крепко стиснувшей все мышцы.
Они не оглядывались назад. Но они слышали Джошуа. А он бежал быстро, чего так опасалась Блю.
Все ближе, ближе. По воде разбегалась рябь от шагов Джошуа, как и от движений самих женщин; воздух наполнялся его порывистым, как у гончей, дыханием.
Блю мысленно представила себе могилу на опушке леса, силу, которая потребовалась, чтобы ее выкопать, чтобы донести до нее мертвых собак и похищенную дочь, представила себе то, что эти здоровенные ручищи сделают с ней и с Сабиной. Она подумала про Джессику Пайк.
– Джошуа!
Мужчина остановился. Блю услышала это в паузе в его дыхании, увидела в изменившемся рисунке ряби на воде. Схватив ее за руку, Сабина сказала ей остановиться, оглянуться.
Застыв на месте, беглянки обернулись, готовые в любой момент сорваться с места.
Окно в комнате Сабины было распахнуто настежь, возле него стояла Молли Парк. Это было то самое окно, в котором Блю впервые увидела ее, когда только приехала в «Болото надежды». Теперь она была похожа не на радушную хозяйку, а на разъяренную гарпию. Ветер растрепал волосы, пальцы когтями вцепились
