– Наверное, вы правы, – уныло согласилась Сара. – Вы очень хорошо читаете чужие мысли. Я пытаюсь обмануть себя, а вы не позволяете.
В этот момент вернулись остальные. Похоже, больше всего устал гид. Он был подавлен и по дороге в Амман почти все время молчал. Даже не упомянул о евреях, за что все ему были чрезвычайно благодарны. Его многословные и эмоциональные перечисления их пороков всем изрядно надоели еще по пути из Иерусалима.
Теперь дорога шла вверх от реки Иордан, извиваясь среди усыпанных розовыми цветами кустов олеандра.
До Аммана они добрались уже к вечеру и после короткой экскурсии в греко-римский театр отправились спать. Утром предстояло рано вставать – поездка через пустыню в Маан занимала целый день.
Они выехали в начале девятого. Все по большей части молчали. День был жарким и душным, и к полудню, когда они сделали привал для ленча, духота стала почти невыносимой. Всем действовали на нервы жара и необходимость близкого соседства с тремя другими людьми.
Леди Уэстхолм и доктор Жерар с некоторым раздражением вступили в дискуссию по поводу Лиги Наций. Леди Уэстхолм была пламенной сторонницей этой международной организации. Француз, наоборот, отпускал язвительные замечания. От позиции Лиги Наций в отношении событий в Абиссинии и Испании они перешли к пограничному спору в Литве, о котором Сара никогда не слышала, а затем к деятельности Лиги по противодействию бандам торговцев наркотиками.
– Вы должны признать, что они проделали огромную работу. Огромную! – воскликнула леди Уэстхолм.
Доктор Жерар пожал плечами:
– Возможно. И за огромные деньги!
– Это очень серьезно. По закону об опасных наркотиках…
Спор разгорелся с новой силой.
– С леди Уэстхолм так интересно путешествовать, – прочирикала мисс Пирс, обращаясь к Саре.
– Неужели? – язвительно отозвалась та, но мисс Пирс не заметила сарказма и продолжала щебетать.
– Я так часто видела ее имя в газетах… Это чудесно, что женщины идут в политику и отстаивают свою точку зрения. Я всегда так радуюсь, когда женщина чего-то добивается!
– Почему? – с яростью спросила Сара.
Мисс Пирс открыла рот и растерянно умолкла.
– Потому… я хочу сказать… просто потому… ну… это так мило, когда женщина на что-то способна!
– Вовсе нет, – возразила Сара. – Нужно радоваться, если любой человек оказался способным сделать нечто достойное! И совершенно неважно, мужчина это или женщина. Какая разница?
– Ну, конечно… – пробормотала мисс Пирс. – Да. Я признаю… конечно, если взглянуть с этой стороны…
Но вид у нее был немного растерянный.
– Прошу прощения, но я ненавижу подобное подчеркивание различий между полами, – уже гораздо мягче сказала Сара. – «Современная девушка отличается исключительно деловым подходом к жизни». И все такое. Здесь ни на грош правды! Есть деловые девушки, а есть нет. Одни мужчины сентиментальны и бестолковы, другие отличаются здравым умам и логикой. Это просто разные мозги. Пол имеет значение только в вопросах секса.
При слове «секс» мисс Пирс слегка покраснела и ловко сменила тему.
– Жаль, что тут нет тени, – пробормотала она. – Но мне кажется, вся эта пустыня просто чудесна.
Сара кивнула.
Да, подумала она, пустыня великолепна… Исцеляющая… Умиротворяющая… Никаких людей с их утомительными взаимоотношениями… Никаких личных проблем! Наконец она почувствовала, что освободилась от Бойнтонов. Освободилась от странного, непреодолимого желания вмешиваться в жизнь людей, таких далеких от нее. В душе воцарились мир и покой. Пустыня – это одиночество, пустота, простор… Настоящий покой.
Жаль, что она не одна и не может всем этим насладиться в полной мере. Леди Уэстхолм и доктор Жерар закончили с наркотиками и теперь спорили о простодушных молодых женщинах, которых обманом увозили в аргентинские кабаре. В процессе разговора доктор Жерар проявил легкомыслие, которое леди Уэстхолм, лишенная – как любой настоящий политик – чувства юмора, решительно осудила.
– Ну, что, поехали? – объявил смуглый драгоман и снова принялся жаловаться на евреев.
В Маан они прибыли приблизительно за час до захода солнца. Машину окружили странные люди с суровыми лицами. После короткой остановки путешественники продолжили путь.
Вглядываясь в плоскую пустыню, Сара недоумевала, где тут может находиться Петра, город в скалах. На многие мили вокруг не было ни гор, ни холмов. Выходит, до цели их путешествия еще очень далеко?
Они доехали до деревни Айн-Муса, где обычно оставляли автомобили. Тут их ждали лошади – жалкого вида существа с торчащими ребрами. Мисс Пирс очень беспокоило, что ее легкое полосатое платье не подходит для верховой езды. Леди Уэстхолм предусмотрительно облачилась в бриджи, которые хоть и не особенно красили ее фигуру, но явно были практичнее.
Лошадей вывели из деревни на скользкую каменистую тропу. Местность пошла под уклон, и лошади, петляя, стали спускаться. Солнце почти село.
Долгое путешествие по жаре в душном автомобиле утомило Сару. Все чувства у нее притупились. Она ехала, как во сне. Потом, когда она вспоминала это путешествие, то представляла разверзшуюся у них под ногами адскую бездну. Извилистая тропинка уходила вниз, в глубь земли. Их окружали скалы. Они продолжали спускаться – в самые недра земли через лабиринт розовых утесов, которые теперь стискивали их с обеих сторон. Сара почувствовала, что ей не хватает воздуха, а ущелье сужалось еще больше.
В голове крутилась одна и та же фраза: «В долину тьмы, в долину смерти…»
Спуск продолжался. Темнело, и ярко-красные стены из камня побледнели. Зажатые с двух сторон, они все шли и шли извилистой тропой, ведущей прямо в чрево земли.
«Фантастика, просто невероятно… мертвый город», – подумала Сара.
И снова жутковатым рефреном всплыли слова: «Долина смерти…»
Зажгли фонари. Лошади пробирались по узким извилистым проходам. Внезапно стены каньона раздвинулись, и скалы по обе стороны тропы стали ниже. Далеко впереди мерцали огни.
– Лагерь! – объявил проводник.
Лошади немного ускорили шаг – совсем немного, потому что были слишком голодны и измучены, но все же чуть-чуть взбодрились. Теперь тропа шла вдоль усыпанного гравием русла реки. Огни приближались.
Показались палатки, верхний ряд которых выделялся на фоне скалы. В каменной стене виднелись отверстия пещер.
Они прибыли к месту назначения. Навстречу выбежали слуги-бедуины.
Сара всматривалась в одну из пещер. Там виднелась какая-то странная фигура. Что это? Идол? Гигантское изображение сидящей на корточках фигуры?
Нет, такой большой фигуру делает мерцающий свет. Все-таки это идол, абсолютно неподвижный, словно охраняющий это место…
Внезапно сердце Сары замерло – она узнала эту фигуру.
Исчезло ощущение покоя и отрешенности, которое подарила ей пустыня. Свобода сменилась заточением. Ее спустили сюда, в это извилистое ущелье, и тут, словно верховная жрица давно забытого культа, словно чудовищно раздутый Будда в женском обличье, сидела миссис Бойнтон…
Миссис Бойнтон здесь, в Петре!
Сара автоматически отвечала на обращенные к ней вопросы. Будет ли она ужинать прямо сейчас – еда готова – или предпочитает сначала умыться? Где она желает спать, в палатке или в пещере?
На последний вопрос Сара ответила без промедления. В палатке. При мысли о пещере она поморщилась – ей тут же вспомнилась безобразная сидящая фигура. Почему-то в этой женщине чувствовалось нечто нечеловеческое.
Наконец Сара последовала за одним из местных слуг. Тот был одет в бриджи цвета хаки со множеством заплат, грязные обмотки и рваную, изношенную куртку. На голове у него красовался местный головной убор, куфия; ее длинные концы защищали шею, а на голове ее удерживал плетеный шнур из черного шелка, плотно обхватывавший макушку. Сара залюбовалась легкой походкой бедуина и гордой посадкой головы. Только европейская часть его костюма выглядела безвкусной и неуместной. «Цивилизация… в ней все зло! – подумала она. – Если бы не цивилизация, не было бы никакой миссис Бойнтон. В диком племени ее, наверное, убили и съели бы уже много лет назад!»
Усмехнувшись, Сара подумала, что от переутомления у нее совсем расшатались нервы. Умыться горячей водой, припудрить лицо, и она снова станет собой – хладнокровной, уверенной в себе, – и ей будет стыдно за недавнюю панику.
Сара провела гребнем по густым черным волосам, скосив взгляд на тусклое зеркало, где отражалось ее лицо, освещенное мерцающим светом маленькой масляной лампы. Затем откинула полог палатки и шагнула в ночь, собираясь спуститься к большому шатру.
