– Мне нужно почистить зубы, – объявила Пегги.
Я бросил на нее взгляд, полный восхищения. Только женщины способны произнести что-то подобное в подобную минуту, и это лишь одна из причин, по которым я получаю столько удовольствия от их общества. Ни один мужчина на свете при данных обстоятельствах даже не вспомнил бы о чистке зубов и уж точно не сказал бы об этом вслух.
Кроме того, так было проще выпроводить их, не прибегая к лишней грубости. Фред пытался настоять на своем праве выслушать план действий Вульфа и совместно обсудить возможные последствия, но нам удалось убедить его что, нанимая специалиста, человек получает лишь одно право – уволить его. Это, вкупе с мечтой Пегги о зубной щетке и заверением Вульфа, что он будет держать наших клиентов в курсе событий, позволило им отбыть без дальнейших препирательств.
Когда я, выпустив парочку, вернулся в кабинет, Вульф, хмурясь, постукивал ножом для бумаг по пресс-папье на своем столе, хотя я тысячу раз твердил ему, что пресс-папье от этого портится. Я взял со своего стола чековую книжку и убрал ее обратно в сейф. Поскольку я успел проставить на бланке только дату, ничего страшного не случилось.
– До обеда еще двадцать минут, – объявил я, повернув к себе кресло и усевшись в него. – Хватит ли этого, чтобы ухватить вторую деталь?
Нет ответа.
Я решил, что деликатность в данном случае не уместна, и сладким голосом осведомился:
– Могу ли я узнать, что же это за вторая деталь?
И опять никакого ответа, но немного погодя Вульф уронил нож на стол, откинулся в кресле и тяжко вздохнул, свесив голову.
– Этот проклятущий пистолет, – проворчал он. – Каким образом он попал с пола на подставку бюста? Кто переложил его туда?
Я посмотрел на него с нарочитым изумлением:
– Ну вот, на вас никак не угодить! Вы трудились в поте лица, ловко организовав арест наших клиентов, и в результате пистолет переместился с бюста на пол. Теперь вы хотите снова вернуть его обратно? Что за чертовщина?
– Что значит «снова вернуть»? Меня интересует, как всё было до того?
– До чего?
– Прежде чем обнаружили тело, – покосился на меня Вульф. – Что ты сам думаешь об этом? Некий мужчина… или женщина, неважно… вошел в студию и убил Майона способом, который сильно смахивает на самоубийство. Все было спланировано заранее: полицейские утверждают, что сделать это очень сложно, однако ошибаются. Затем убийца кладет пистолет на подставку бюста в двадцати футах от распростертого на полу тела и выходит. Что ты думаешь об этом?
– Тут и думать нечего. На самом деле все произошло совершенно иначе, если только убийца, нажав курок, не сошел вдруг с ума, а это предположение выглядит несколько натянутым.
– Вот именно. Спланировав убийство, похожее на самоубийство, он поместил пистолет поближе к телу. Это не подлежит сомнению. Но мистер Уэпплер нашел орудие преступления на подставке бюста. Спрашивается: кто поднял пистолет с пола и положил его там, а также когда и почему он это сделал?
– Да уж. – Я почесал нос. – Готов признать, этот вопрос вполне обоснован и уместен, но на кой черт вам ломать голову? Почему бы не отложить его в сторонку? Арестуйте убийцу, предъявите ему обвинение, устройте судебный процесс. Копы поклянутся, что пистолет лежал прямо там, на полу, и присяжные легко это проглотят, рассматривая тщательно спланированное преступление. Ну а если вы представите им еще кое-какие мелочи вроде мотива и возможности совершить такое убийство, вердикт будет только один: «виновен». – Я взмахнул рукой. – Всё просто. Ради чего вам вообще вспоминать про этот непоседливый пистолет?
Вульф хмыкнул:
– Ради клиентов. Я должен отработать свой гонорар. Они хотят отбросить всякие сомнения, и они точно знают, что на момент обнаружения тела пистолета на полу не было. Я не могу сказать присяжным, что пистолет лежал у бюста, равно как и не могу сказать клиентам, что он остался на полу, куда его положил убийца. Переместив оружие с помощью мистера Уэпплера с бюста на пол, я теперь обязан сделать шаг назад и вернуть его с пола на подставку бюста. Теперь ясно?
– Как божий день. – Я присвистнул, всей душой желая помочь боссу. – Ну и шарада, будь я проклят! И что, у вас получается ее разгадать?
– А я едва начал. – Вульф выпрямился в кресле. – Но мне нужно прочистить мозги перед обедом. Пожалуйста, передай мне каталог орхидей мистера Шенкса.
Пока на этом все закончилось: Вульф считает, что во время трапезы должна царить особая атмосфера, и никогда не говорит за столом о делах. После обеда он вернулся в кабинет и устроился в кресле поудобнее. Какое-то время он просто сидел, но вскоре начал выпячивать и втягивать губы, – и я понял, что босс вовсю вкалывает. Не представляя, каким образом Вульф собирается перенести пистолет с пола к бюсту, я гадал, сколько времени может на это потребоваться и не придется ли ему заставить Кремера кого-нибудь арестовать, а если да, то кого именно. Мне доводилось видеть, как он сидит в этой позе, работая часы напролет, но на сей раз ему хватило и двадцати минут напряженных раздумий. Часы еще не пробили три, когда он открыл глаза и хрипло выдохнул мое имя:
– Арчи.
– Да, сэр?
– Мне это не по силам. Придется тебе взяться за дело.
– Вы имеете в виду распутать этот узел? Простите, но мне как-то недосуг.
– Я имею в виду – поставить точку. – Он скривился. – Не возьмусь я играть в игры с этой юной штучкой. Сплошное мучение, да и к тому же могу все испортить. А вот для тебя задание в самый раз, как раз в твоем вкусе. Доставай-ка свой блокнот. Сначала я кое-что продиктую, а затем мы все обсудим.
– Хорошо, сэр. Но я не назвал бы мисс Босли особенно юной.
– При чем тут мисс Босли? Я говорю о мисс Джеймс.
– О! – Я взял в руки блокнот.
В четверть пятого, когда Вульф уже поднялся в оранжерею к своим любимым орхидеям, я сидел за столом, сверлил взглядом телефонный аппарат и чувствовал себя препаршиво: настроившись на легкую победу, я тем не менее потерпел сокрушительное фиаско. Попросту говоря, я позвонил Кларе Джеймс, чтобы пригласить ее прокатиться со мной в «родстере», а она бросила трубку.
Если у вас вдруг создалось впечатление, будто я считаю себя неотразимым, спешу откреститься: это не так. Я прекрасно понимаю, что если обычно и не получаю отказов, назначая барышням свидания, то лишь потому только, что не разбрасываю приглашения направо и налево, а предпочитаю действовать наверняка. Как раз такая тактика и породила во мне привычку постоянно слышать в ответ «да», а потому категоричное «нет», произнесенное мисс Джеймс, потрясло меня до глубины души. Ко всему прочему, я уже успел приодеться – поднялся наверх и облачился в рубашку от Пилатера и пиджак от Корли, – и теперь чувствовал себя дурак дураком.
Я разработал три хитроумных плана и отверг их один за другим; потом придумал еще один и одобрил его, после чего потянулся к телефонной трубке и снова набрал тот же номер. Мне снова ответила Клара. Едва услышав, кто звонит, она потеряла терпение:
– Я ведь уже сказала вам, что приглашена на коктейль! Прошу вас больше не…
– Погодите, – решительно встрял я. – В прошлый раз я совершил ошибку. Проявил неуместное добросердечие. Мне хотелось вывезти вас подышать свежим воздухом, прежде чем сообщить дурную новость. Я…
– Какую еще дурную новость?
– Некая дама только что заявила нам с мистером Вульфом, что, помимо нее самой, еще по крайней мере пятерым людям известно, будто у вас имелся собственный ключ от студии Альберто Майона.
Тишина. Порой молчание на том конце провода меня раздражает, но эту тишину я слушал с удовольствием. Наконец Клара вновь подала голос, заметно сбавив обороты:
– Вранье! Кто вам сказал такую глупость?
– Уже забыл. И не хочу обсуждать это по телефону. А сейчас хочу обратить ваше внимание на два момента. Во-первых, не покажется ли людям странным, что вы, имея свой собственный ключ, битых пять минут ломились в закрытую дверь, за которой лежал мертвый Майон? Это вызовет подозрения даже у копов. Во-вторых, мы все обсудим во время нашей встречи в баре «Черчилль» ровно в пять часов вечера. Теперь я слушаю ваш ответ. Итак, «да» или «нет»?
– Но это так… вы настолько…
– Минуточку. Ответ неправильный. «Да» или «нет»?
Снова воцарилось молчание, но уже не столь продолжительное. Затем раздалось «да», и она повесила трубку.
Я никогда не заставляю женщин ждать и не видел смысла делать исключение и на этот раз, так что в бар «Черчилль» я вошел за восемь минут до назначенного часа. Просторный, оборудованный кондиционерами бар был удобен во всех отношениях, поэтому даже в разгар августа там было полным-полно клиентов обоего пола. Я прошелся туда-сюда, поглядывая вокруг, хотя и не особенно ожидал увидеть мисс Джеймс, и сильно удивился, когда услышал свое имя и обнаружил ее в одной из кабинок. Разумеется, ей не пришлось долго сюда добираться. Но, так или иначе, времени даром девушка не теряла. Перед нею уже стоял почти опустевший стаканчик. Я подсел к ней, и рядом незамедлительно появился официант.
