— Нет, я хочу сорок на шестьдесят! — заявила Марта.
— Как скажешь, — повторил он и налил себе и ей шампанского, поднялся. — За нас!
Она тоже встала, чокнулась с ним:
Стас начал уговаривать ее остаться, но Марта наотрез отказалась. Она даже не разрешила, чтоб он ее отвез.
Стас подошел к ней, взял за плечи, посмотрел в глаза:
— Что случилось?
— Ничего.
— Неправда! — Он вдруг стал резким и властным, и Марта поняла: он ее не отпустит, пока она не придумает вескую причину своего нежелания быть с ним. Ссориться было ни к чему, они только что заключили договор, который был для Марты так важен. Но что придумать? Она вздохнула. В голову ничего не приходило. Не говорить же о больном муже, которому она несла творог.
— Я люблю тебя, — растерянно пробормотал
Стас. — Ты даже не представляешь, что со мной сейчас происходит!
Его действительно колотила нервная дрожь. Та самая, что вызвала у нее такое отвращение в постели. Он взял ее за руку, но пальцы были ледяными, и руку обожгло холодом, она высвободила ее, засунула в карман пиджака. В глазах Стаса метались молнии, и она не на шутку испугалась. В такие мгновения люди не контролируют себя и способны на все. Марта чувствовала себя, как в клетке с тигром, который в любую секунду мог ударить хвостом и накинуться на неё.
Почему, почему ты не хочешь остаться?! — упрямо твердил он.
— Потому что я все знаю: Рита была у тебя в эти дни! — неожиданно нашлась Марта. — Нет-нет, я ничего не имею против! Ты молод, не женат и можешь водить к себе кого угодно. Только я не хочу быть одной из сменных любовниц в твоей постели!
Стас был ошеломлен.
— Что ты молчишь? Ведь Рита была у тебя!
— Она тебе звонила, — упавшим голосом выговорил он.
— Нет, не звонила, но я знаю, она приходила сюда.
— Ты следила?— недоуменно пробормотал Стас.
— Я не следила! — взвилась главбухша. — Я просто пришла к тебе и сразу это почувствовала, у женщин бывает слишком развит природный инстинкт, понимаешь?
Он кивнул.
— Она пришла без звонка, без предупреждения! Я открыл, не мог же я ее не впустить! Мы не один год были близки, и потому Рита заявилась без стеснения, как к себе домой, попросила поесть, я побежал на кухню разогревать ту самую курицу, до которой мы так и не дотронулись. Она отправилась в ванную, я подумал, помыть руки, принес курицу в гостиную, открыл бутылку красного вина, позвал ее. Никто не откликнулся. Ни в ванной, ни на кухне ее не было... Я заглянул в спальню и увидел... — Станислав неожиданно умолк.
— Что? — насмешливо полюбопытствовала Марта.
— Она лежала обнаженная на моей постели.
— Картина, достойная Веронезе! — рассмеялась Марта.
Какой-то бес толкнул ее насмехаться над его пассией и тем самым выказывать явную ревность. Лучше бы радовалась, что попалась настойчивая девушка, которая приберет Стаса к рукам, а ее избавит от столь пылкого и навязчивого любовника. Но дурость в бабах забивает здравый смысл.
— Она стала звать к себе, умолять, просить, совершать всякие непристойные движения... — Стас шумно выдохнул, пригладил упрямую челку.
— И ты не выдержал.
Он кивнул.
Что ж это свидетельствует о здоровых инстинктах, только и всего.
— Я клянусь тебе, что это больше не повторится! Ты единственная, кого я люблю и с кем хочу быть!
— Стас, я тебя умоляю, не надо клятв, заверений и всей этой романтической чепухи! Мы взрослые люди, мы сегодня стали деловыми партнерами, и не надо перегружать наши отношения еще и этим! Я уже третий раз замужем, и все три брака оказались ни к черту. Я старше тебя на десять лет и превратилась в заезженную тягловую лошадь. Я несносна в быту, потому что терпеть не могу, когда что-то происходит не так, как бы мне этого хотелось! У меня нет чувства юмора, я раздражаюсь по пустякам, бываю заносчива и самолюбива, ненавижу подчас саму себя, не говоря уже об окружающих, — вот что такое я, а ты объясняешься мне в любви! Я не стою ее, поверь мне! Я ни разу не видела Риту, но мне кажется, она умная и хорошая девочка, Которая любит тебя по-настоящему, и вам надо обязательно создать семью!
— Но я люблю тебя! — выкрикнул Стас. — Я люблю тебя, Марта, и хочу любить только тебя!
Она снова хотела возразить, но он не дал ей раскрыть рта.
— Не говори ничего, я тебя умоляю! Только не говори! Не нужно! Ты устала, ты считаешь себя обманутой, я понимаю, как это тяжело... Да еще я со своими дурацкими откровениями, не стоило этого говорить, но я посчитал, что не смею тебя обманывать даже в мелочах! Это была минутная слабость, я прогнал Риту и попросил никогда не приходить! Я не люблю ее!
— Вы не осознаете своего счастья, Станислав Эдуардович! — Марта не выдержала, достала сигарету, закурила. — А оно рядом!
— Да, оно рядом! — Стас опять схватил ее теплую ладонь своими ледяными пальцами, и вновь она отдернула руку.
«Как все надоело!» — подумала Марта, закрыла глаза, устав твердить об одном и том же. Ей захотелось очутиться дома, в своей постели, перед сном почитать Торнтона Уайлдера или Франсуазу Саган, которых читала всю жизнь, погрузиться в течение чужой жизни, чтобы напрочь забыть о своей, которая ей не нравилась. Хорошо там, где нас нет.
«Как тошно жить на белом свете», —
Бормочешь, лужу обходя,—
продекламировала она вслух Блока, и Стас встрепенулся,не понимая, что Марта хотела сказать этим двустишием. В такие минуты он казался ей придурком.
Марта наконец ушла, он проводил ее, остановил машину, сунул в карман две сотенных, чтобы она не тратилась. На прощание все же успел мазнуть мокрыми губами и долго махал рукой, глядя вслед. Шофер жевал во рту папиросу, закурила и Марта.
— Мил друг! — подмигнул шофер, глаз у него был наметан. — Путь-дорожка фронтовая, не страшна,нам бомбежка любая! — душевно запел он, и главбухша неожиданно подхватила эту старую, любимую отцом песню. Они с азартом допели до конца и остались довольны дуэтом.
Все пока шло, как задумывалось. Марта связалась с Дицем, переоформила контракт на «Марну», объяснив Вальтеру, что все их договоренности остаются в силе, но так им удобнее работать. Немец не возражал или делал вид, что ему все равно.
Проводить через таможню первые две фуры автозапчастей Марта поехала сама. Всех обольстила, кое-кого подмазала; пообещала одному из начальников что берет его племянника к себе на работу, и препятствий ей больше не чинили. Она провернула все за полдня, и обе фуры благополучно покинули отстойник.
А шоферы, не раз гонявшие в Германию и проходившие эту южную таможню, лишь восхищались ее лихостью.
— Мы уж сутки приготовились загорать, — сказал один из них.
— Да я в первый раз, потому полдня и проторчали, а дальше все пойдет как по маслу! — бросила Марта, и у дальнобойщика от удивления челюсть отвалилась.
К встрече с таможней Земская успела подготовиться основательно. Ее подружка Валька, тоже главбухша, уже вела торговлю с Бельгией, откуда ее фирма поставляла на московские мясокомбинаты все холодильное оборудование, и подробно ей все рассказала Поэтому до прихода фур Марта быстро сделала подставное ИЧП «Марна» участником внешнеэкономической деятельности с присвоением кода, так что с таможенниками она уже решала чисто технические задачи.
Стас не хотел, чтобы она там светилась, но Сергей, директор «Марны», и его экспедитор провозились бы неделю.
— Потом, когда «Марну» станут раскручивать, мгновенно выйдут на тебя, на нас, и сразу все станет ясно! — горячился Ровенский.
— Да, скажу, помогала! — запальчиво ответила Марта. — Потому что весь груз директор обещал передать нам, а это хороший куш, и ради него можно было съездить на таможню и за других похлопотать!
— А почему они вам продавали весь груз сразу, не оставляя ничего себе?
— Марнинцы только что открылись, они еще не имели своих торговых точек, им срочно требовались оборотные средства, и в этой сделке я ничего плохого не заподозрила! — как прилежная ученица отбарабанила Марта;
— У нее на все ответ найдется! — иронически хмыкнул Стас.
На работе он становился совсем другим человеком, умным, проницательным, сильным. Возможно, в душе и боялся, но виду не показывал. А страх перед Джаником оставался. «Вольво» с его бойцами то появлялась во дворе у Ровенского, то стояла у дверей магазина, словно постоянно напоминая, что бандиты могут в любую минуту нанести сокрушающий удар. Криминальные группы редко выпускают из своих рядов тех, кто с ними сотрудничают.
— Джаник парень неглупый, я поэтому с ним и связался, — рассказывал Стас. — Но он не вождь и не патриарх, и, если он нас отпустит, ему авторитеты повыше не простят. То, что я предпринял, как говорится, смертельный трюк. Но либо сейчас, когда дядька еще в силе, либо никогда.
