Я принялась разбирать покупки. Поскольку нести их пришлось другим, я заодно заказала и новый мешок гранул для кошачьего туалета, добрый запас кошачьего корма, достаточный, чтобы прокормить стаю взрослых тигров, и гору всяких тяжестей вроде бутылок с джином и коньяком. А еще – французское вино, мешок картошки, сушеные бобы, чечевицу, тушки цыплят, овощи, копченую рульку и баранью ногу. Засунув все эти приобретения в свой вместительный холодильник, я вернулась на балкон и погрузилась в новый роман Джейд Форрестер. Выпила еще одну чашку кофе. И хотя с непривычки у меня саднили некоторые места, которые оставались не у дел с тех пор как я рассталась с Джеймсом, я чувствовала себя счастливой.
Мимо прошла миссис Доусон. Начал накрапывать дождь, и она раскрыла удивительный красоты зонт – с подсолнухами Ван Гога. Сегодня на ней была бледно-розовая шелковая блузка, которая оттеняла строгий серый цвет ее твидовых брюк. Нам, обитателям «Инсулы», просто повезло, что среди нас живет дама с таким безукоризненным вкусом. Интересно, в чем она пойдет завтра в церковь? Не сомневаюсь, что миссис Доусон непременно отправится к заутрене.
С моего балкона был виден отрезок Флиндерс-лейн. «Небесные наслаждения» уже открылись, и, если судить по числу прохожих, шествовавших с сине-золотыми коробочками в руках, торговля у них шла бойко. Я задумалась о странной роли шоколада в нашей жизни. Как могла паста из растолченных какао-бобов приобрести такое значение? Как получилось, что горькое зерно стало означать уют, покой и доброту? Не так-то просто в этом разобраться!
Я допила кофе и решила заняться обычными субботними делами. Вымыла посуду. Накормила Мышиную Полицию и вычистила их туалеты. Почитала газету – те страницы, где нет политики: нынешняя политика вредна для моего пищеварения, и у меня от нее портится настроение. В полдень пришла Мероу с меховым клубочком на руках и с корзинкой своего знаменитого салата, который (что бы она там ни говорила), я уверена, доставляется ей каждое утро курьерским помелом прямо из Волшебного царства. Ни одно земное растение не имеет столь сказочного вкуса.
Едва оказавшись на полу, Люцифер немедленно пошел в наступление на Горацио, а тот, очнувшись от заслуженного сна, зашипел и со всего маху двинул наглеца лапой, даже не заметив спросонья, что имеет дело с котенком. После чего благородный кот в негодовании покинул кушетку и сел к нам спиной, всем своим видом показывая, как он оскорблен.
– А как Белладонна отнеслась к вторжению этого сорванца? – спросила я, выкладывая на стол сыр, хлеб и разные дары земли.
– Боюсь, она не смогла сохранить самообладание, – вздохнула Мероу. – Она отказывается покидать магазин, когда Люцифер в квартире, и перестала со мной разговаривать. А ведь он такой милый крошка! – добавила колдунья, любуясь тем, как Люцифер, запрыгнул на стол, обнюхал сыр и масло и явно вознамерился вздремнуть в миске с салатом.
Решив, что стол слишком скучное место, котенок снова спрыгнул вниз, и часть времени и энергии отдал попыткам расплести шелковую бахрому на занавесках. Та стойко сопротивлялась его наскокам, когда он пытался прижать ее лапой и сжевать. У меня голова идет кругом от одного вида этого проказника.
– Знаешь, – сказала я Мероу, – пожалуй, ему нужно более широкое поле деятельности, чтобы он мог резвиться вволю.
– Верно, – вздохнула она.
– Может, заплатить Труди, чтобы она взяла его под свою опеку? Она трудится целыми днями, работает в саду и все такое. Вот и котенок будет на свежем воздухе. Не беда, если лапки запачкает.
– Но Труди не любит кошек, – возразила Мероу, накладывая себе салат.
– Могу поспорить, что она привяжется к Люциферу через неделю-другую. Во всяком случае это займет его на время. Глядишь, он даже остепенится немного, – добавила я не слишком уверенно.
– Что ж, можно попробовать, – согласилась она как раз в тот момент, когда бахрома наконец-то поддалась и обвила котенка сотней метров желтой веревки.
Он барахтался в ней, как муха в паутине, и наконец замер, шевеля единственной свободной лапкой, в надежде, что кто-нибудь придет ему на помощь. По мне пусть бы так и лежал до конца обеда, но Мероу настояла на том, чтобы мы распутали его. Едва оказавшись на свободе, Люцифер тут же вскочил на диван и стал подбираться к хвосту Горацио.
Кот смерил наглеца презрительным взглядом. Спина его выражала твердую решимость не спускаться вниз до тех пор, пока негодник не уберется восвояси, а возможно, и какое-то время после этого. «Тут с любовниками хлопот не оберешься, – будто хотел сказать он. – А еще котята – это уже слишком!»
Не сговариваясь, мы с Мероу одновременно поставили чашки: я – с кофе, она – с ромашковым чаем – и отправились с Люцифером в «Цереру». Труди была дома, она изучала каталог луковиц. Мы поведали ей о наших злоключениях. Люцифер тем временем сидел на столе, сложив лапки, и, подозреваю, обдумывал новую ужасную проделку.
Труди голландка, ей лет шестьдесят, у нее короткие седые волосы и сильные руки. Она отвечает за наладку всякой непослушной техники в нашем доме и замену лампочек, общается с грузовым лифтом, следит за садом, отваживает коммивояжеров и впускает жильцов, если те забыли ключи, запамятовали свой пароль или – как Энди Холлидей – вообще, кто они такие и где живут. С тех пор как Энди нашел свою дочь Шери, он стал реже прикладываться к бутылке, но соседи еще помнят, как он однажды перебудил весь дом, возомнив, что это «Отель, где разбиваются сердца». Труди тогда в одиночку доволокла его до его квартиры. С ней не забалуешь.
Труди не очень-то обрадовалась Люциферу. Но деньги ей были нелишние, так что, когда Мероу растолковала ей, что авантюрной натуре Люцифера нужны просторы, она согласилась взять его на недельку.
Пока Труди не передумала, мы всучили ей маленький лоток и мешок с гранулами для туалета, корм для котенка и миски и объяснили, как надевать и снимать шлейку. Котенок спрыгнул Труди на колени. Уходя, мы успели заметить, что он пробует на зуб каталог луковиц.
Мы вернулись в мою квартиру, чтобы смочить пересохшие на нервной почве глотки.
– Надеюсь, он у нее приживется, – виновато пробормотала Мероу, словно мы только что продали этого крысеныша меховщику.
– Конечно, приживется, – заверила я бодро. – Теперь Белладонна тебя простит, и Горацио, может быть, простит меня, а Люцифер погуляет на просторе. Хочешь цитрусовый маффин?
– Хорошая булочка не повредит в любой ситуации, – согласилась она и откусила кусочек. – Ого! Это что, новое изобретение Джейсона?
– Он постоянно придумывает что-то новенькое, – кивнула я. – В этот добавлена цедра апельсина. Он сам делал цукаты. У паренька все задатки превосходного пекаря. Конечно, через несколько лет мне придется его отпустить: ему еще надо как следует поучиться. Но пока он еле-еле справляется с чтением и письмом, а кроме того, может в любой момент вновь сесть на иглу. Он сам признавался, что вечно влипает во всякие истории.
– Плохие мысли материализуются, – хмыкнула Мероу – Может, все еще и обойдется. Что ж, кекс был превосходный. Благодарю за угощение и за избавление меня от Люцифера.
– А тебе спасибо за салат, – искренне поблагодарила я.
Мероу отправилась назад в «Пещеру Сивиллы» – свою лавку колдовских вещиц. У входа там выставлена бутылка с крошечной куклой внутри и надписью «Подарок из Кум», это очень смешит профессора. Я все собираюсь расспросить его – почему. Искатель истины может приобрести в магазинчике все что угодно: овечью лопатку для гадания, травы, руны, сборники заклинаний, оккультные украшения, святую воду из самых разных источников, маленькие статуэтки всех возможных божеств, египетские масла, благовония и карты таро. Кроме того, они могут полюбоваться на Белладонну – мех у нее такой черный, что, кажется, поглощает свет. Кошка любит лежать в витрине, привлекая взгляды прохожих тем, что поигрывает кельтскими амулетами или, под настроение, напускает на себя таинственность. Приверженцы оккультизма верят, что, если, входя в магазинчик, погладить Белладонну, это принесет удачу. Я заметила, что многие посетители охотно разговаривают с кошкой, словно она – это Мероу. Допускаю, что при определенных обстоятельствах это может быть справедливо. С колдуньями никогда ни в чем нельзя быть уверенным, как, впрочем, и с кошками.
Я убрала посуду со стола и снова взялась за Джейд Форрестер. Она все больше увлекается научной фантастикой. И это у нее неплохо получается, если не цепляться за всякие детали и не задаваться вопросами, откуда у них взялся межпланетный корабль и как он работает. Но вот как писательница сведет вместе Эйвон и Роя, раз они питают взаимную ненависть и категорически отказываются признавать, что созданы друг для друга? Нет, просто представить себе не могу! Я глотала страницу за страницей, запивая очередной чашкой кофе. Горацио соскочил с дивана и обнюхал все места, где остались следы лапок Люцифера, чихнул, потом запрыгнул на стол и позволил мне почесать у себя за ушами.
