хочу быть утопленницей! Оставьте меня в покое! Передайте Мартину, что я его люблю!
И все. Боль, темнота, невозможность дышать.
Психика человека интересно работает в таких экстренных ситуациях. Яна так до сих пор до конца и не поверила, что случилось самое страшное, то, чего она боялась всю жизнь. А вот когда ее тело погрузилось в воду, она реально запаниковала, потому что, как ни старалась, не могла направить свое тело вверх. Она вошла в эти огромные толщи воды с такой силой и такой скоростью, что тело и под водой продолжило свое губительное движение вниз. Она слабо забирала руками, ногами и пыталась подняться наверх, хотя Яну это вряд ли спасло бы потом, ведь она не умела держаться на поверхности воды, но инстинкт есть инстинкт. И в какой-то момент Яна даже начала некоторое движение вверх, но ее силы были слишком малы, а толща воды слишком большая, и Яне не хватало кислорода.
Она не умела задерживать дыхание и поняла, что проиграла эту битву. Соленая вода начала проникать в легкие. А это было обидно потому, что Яна только-только увидела, как сверху пробивается свет. Ей почти удалось подняться. Последней мыслью Яны было: «Я же говорила… нельзя меня было скидывать. Я не планировала утопиться».
Яна сама не успела разобраться, верит ли она в чудо или в загробную жизнь. Темнота, поглотившая ее, не дала ей в полной мере определиться. Да и смерть от утопления оказалась не такой уж долгой и мучительной. Она умерла почти сразу. От взрыва и огня было бы, наверное, быстрее, но болезненнее. Но Яну безумно удивило, что после смерти люди могут перерождаться не только в других живых существ, пусть даже в кошечку или собачку, а вообще в неодушевленные предметы. Она превратилась в твердый, каменный фонтан, который сильно сдавливали со всех сторон, наверное, бетон или опоры. Из ее внутренностей все время извергалась вода. Но, несмотря на то, что она превратилась в камень, Яна почему-то продолжала чувствовать боль, тошноту, рвоту.
— Давай, давай, девочка! Господи, как же она уже наглоталась! Дочь моя! Любовь моя! — услышала Яна.
Она узнала голос своего отца и закашлялась.
— Еле выцепил ее, еле нашел, еще бы немного и Яна ушла бы в пучину, — сказал другой голос, тоже знакомый Яне, и она уже даже поняла, что он принадлежит ее другу — патологоанатому Витольду Леонидовичу.
Она открыла глаза и просто ослепла от синевы моря, неба. И ее снова рвало водой. Эта вода обжигала и отравляла ее изнутри. Цветкова уже увидела Ивана и Витольда, но сказать им ничего не могла. Словно в фильме ужаса, Яна открывала рот, а оттуда лилась вода.
— Давай-давай… дыши! — подбадривал ее Иван Демидович. — Все хорошо!
— Мы выжили? — наконец произнесла Яна.
От удара о воду у нее горела вся кожа, першило в горле, щипало в глазах, и продолжало тошнить.
— Пока да… — туманно ответил ей Витольд Леонидович, пытаясь надеть ей на голову какое-то седло или крышку от унитаза.
— Что ты делаешь? Что это такое? — не понимала Цветкова.
— Да это ты с ним вылетела из самолета. Оторвала от массажного стола, наверное, — пояснил Иван. — Надень на себя как спасательный круг, вроде не тонет.
— Скорее, как спасательный ошейник, — поправила его Яна, осматриваясь по сторонам, что было делать крайне неудобно.
А везде можно было увидеть линию горизонта, где море сливалось с небом, и ничего больше не просматривалось, ничего — до рези в глазах.
— А где самолет? — спросила она.
— Улетел, — хихикнул Витольд Леонидович. — Нас вот скинул и унесся. А пока мы всплывали, его уже и след простыл.
— Берегов не видно, что же нам делать? Почему нам сразу не дали погибнуть? Так же умирать дольше и мучительней, — сказала Яна и добавила: — Я не умею плавать.
Мужчины держали ее с двух сторон.
— Мы это уже поняли, — ответил ей Иван Демидович. — Я хоть и умею, но долго тоже не продержусь. Я не спортсмен.
— Но ничего, этот ошейник тебе, Яна, не даст утонуть, ты продержишься, — подбодрил Витольд, ломая круг и надевая ей на шею.
— Что значить: я продержусь? Вы мне тут Леонардо Ди Каприо не включайте! Мы все должны продержаться! Я тут одна дрейфовать в этом сиденье от унитаза не собираюсь! Держитесь все за этот обломок! — приказала Яна и закричала: — Смотрите! Смотрите! Вон там! Какой-то столб дыма! Это что? Вулкан? Торнадо?
Мужчины посмотрели в указанном направлении.
— Это дым. Наверное, там разбился наш самолет. Если горит, значит, дотянули до земли или острова. Плывем туда! Это наш ориентир!
Мужчины стали грести слаженными движениями, волоча за собой Яну. Она попыталась было им помочь, хаотично болтыхая руками и ногами, пока они оба не взмолились, чтобы она не отнимала у них последние силы и дала грести спокойно.
— Хватит биться в конвульсиях! Просто расслабься, — попросил Иван.
Волна за волной, гребок за гребком… Яна не понимала, приближаются они к цели или нет. Вообще складывалось впечатление, что они стоят на месте.
— Выжили летчики и Алиса? — спросила Яна.
— Узнаем. Летчики до последнего тянули самолет, чтобы мы выпрыгнули, может, и сами спаслись? Уж стюардессу свою должны были… — ответил Иван Демидович.
— Если бы вы меня не вытащили из моря, я бы не всплыла! — ответила Яна. — Поэтому, если она выпрыгнула одна…
— Не будем преждевременно о грустном, — вздохнул Витольд. — Я вообще не понял, что произошло. Все случилось так быстро.
— Я тоже не успела толком испугаться, — согласилась с ним Яна. — Надеюсь, что топлива в самолете было много и он будет долго гореть. — Поймав несколько недоуменный взгляд Ивана Яна сбивчиво пояснила: — Это же для нас как ориентир! Если дым исчезнет, нам некуда будет плыть!
— Ладно-ладно, уйми свои садистские наклонности. Мы все поняли. Похоже, самолет упал далеко. Плывем, плывем, а толку нет, — ответил Витольд Леонидович.
— Сдаваться нельзя. Это так кажется. Мы немного продвинулись, — ответил Иван. — Плывем дальше.
— Мы же не пропадем в море? — заглянула ему в лицо Яна.
— Нет, конечно! Я уверен, что летчики успели подать сигнал бедствия и сообщить координаты. Или с земли диспетчеры должны были засечь, в каком квадрате пропал самолет. Нас обязательно будут искать. Если мы не успеем доплыть до земли, нас и в море подберут, — успокоил дочь Иван Демидович.
Яна на какое-то время затихла, а потом поняла, что начинает уже замерзать в этой воде. Мокрые длинные волосы тянули ее вниз. И ей приходилось постоянно выплевывать соленую воду, которая попадала в рот.
— Ну, Цветкова
