я держала в руках чей-то нос. Сухой и человеческий. Машинально я ощупала прилагающееся к нему лицо и похолодела: надо мною точно склонился человек, а не собака. А еще на нем была маска или шапочка с прорезями для глаз. Может и колготки, в тот момент здраво размышлять я не могла. Тут до меня дошло, что мои ноги связаны. Видимо, спала я крепко и ничего не почувствовала.
«Наверное, я все еще сплю» — облегченно подумала я и решила попробовать закричать. Во сне это, как правило, затруднительно. Но тут сопевший ловко прижал руку к моему рту, и я услышала звук отматывающегося скотча. Замычав, я попыталась укусить его за палец, но злоумышленник оказался быстрее меня. Заклеив мне рот, он довольно хмыкнул.
«Вот и все, сейчас убьют!» — пронеслось у меня в голове, и я настроилась на то, что сейчас вся жизнь должна промелькнуть у меня перед глазами. Я поерзала, устраиваясь поудобнее: не хватало попкорна и колы.
Тут послышался шорох, и за спиной грабителя мелькнула какая-то тень. Ага, поняла, нападавших двое…
«Возможно, еще и изнасилуют…» — вовсе раскисла я, но внезапно на голову напавшего на меня что-то обрушилось, раздался странный хруст, как будто треснула тыква. Я мысленно охнула, а мой маньяк стал медленно оседать на пол. Заерзав, я попыталась одновременно освободиться и добраться до лампы, но тут щелкнул выключатель. Надо мной стояла Пелагея с выпученными глазами и кочергой от камина в руках. Возле ее ног лежал поверженный злодей, облаченный во все черное.
— Я его убила! — тут она стала заваливаться на бок, а я поняла, что совсем забыла о ее присутствии в комнате. А ведь если бы не она, лежала бы я сейчас…
В этом месте я замычала, а Пелагея быстро сорвала скотч.
— Скорее, ножницы на столе, разрежь веревки! — я тяжело дышала и больше всего на свете хотела покинуть комнату.
Пелагея стучала зубами, но за ножницами метнулась и даже разрезала мои путы на ногах. Выполнив свой гражданский долг, она снова стала оседать, но я схватила ее за руку, и мы пулей вылетели из комнаты, уронив по дороге стул. Конечно, в своей книге я бы написала, что героиня подошла к поверженному маньяку и заглянула под маску, вот только никакого желания делать это в реальности у меня не было. Оказавшись в коридоре, мы, как по команде, заголосили.
Хлопнула дверь. На коридоре показались заспанный Толик в цветастых трусах и Алексей в пижаме в полоску. Поскольку Валентина и Иваныч сейчас ночевали в домике для гостей, их не было, чему я лишний раз порадовалась. Незачем пугать пожилых людей. Набрав обороты, мы все еще кричали и тыкали в сторону двери. Потом я кричать перестала, а вот Пелагея остановиться без моей помощи не смогла. Пришлось дать ей леща.
— Что случилось? — Алексей потер глаза и непонимающе уставился на нас, а Толик ойкнул, видимо, вспомнив про трусы.
— Там… В моей комнате, на меня напали, а Пелагея его кочергой. Наверное, убила… — я все еще не могла отдышаться, поэтому говорила сбивчиво и невпопад.
— Ой, мамочки, я снова в тюрьму не сяду, — заголосила она, чем, признаться, вызвала у меня легкую оторопь.
Пока до мужчин дошел смысл сказанного, прошло минут пять. Когда я наконец связно смогла дать показания, Алексей с Толиком переглянулись и резво припустились в мою комнату. Мы же хоть и последовали за ними, но не вошли, а боязливо выглядывали с порога. Оказалось, боялись мы зря, потому что в комнате было пусто. А еще я сразу заметила открытое окно, в черном проеме которого гуляла штора, подхватываемая ночным ветром.
— Как прикажете понимать отсутствие трупа? — усмехнулся Алексей. Было заметно, что история с треснувшей тыквой впечатления на него не произвела.
Пелагея облегченно вздохнула, а я разозлилась, потому что выглядеть дурой мне было в новинку.
— Он только что лежал здесь, в шапочке, сопел.
— То он у вас труп, то сопел, — обиделся Толик и под моим гневным взглядом снова сделал неловкую попытку прикрыть трусы руками.
— Может вам почудилось? Ну, приснилось, всякое бывает… — пошел он на попятный.
— Двоим привидеться не могло! И вот веревки со скотчем, он меня связал. — обрадовалась я вещественному доказательству присутствия маньяка и стала тыкать ими Толику в лицо.
Это произвело впечатление, Алексей с Толиком выглянули в открытое окно и заспешили на улицу. Мы с Пелагеей высунулись в оконный проем и наблюдали за их перемещениями. Пришлось разбудить Валентину и Иваныча. Хотя домик для гостей находился в конце участка, потому они, естественно, ничего не слышали. И уж тем более не видели.
Пока шел осмотр территории, мы стучали зубами на диване в гостиной и пили валерьянку.
— Надо вызвать полицию, — бубнила я.
— Ага, и что ты им скажешь? — насторожилась Пелагея, видимо, опасаясь быть привлеченной за членовредительство. — Был человек, мы его кочергой, а потом он пропал? Трупа нет — никто шевелиться не станет. Скажут, что нам приснилось.
Тут я вспомнила свой последний визит в полицию. Конечно, мне скажут, что я от безделья придумываю детективную историю. Или что у меня просто расшатались нервы. Или что детишки шалят.
Алексей уже успел вернуться с улицы и хмуро смотрел на нас с Пелагеей.
— Софья Павловна, вы точно не знаете, чем вызван такой интерес к вашей персоне? Может, раньше уже было что-то подобное? Вы бы хоть камеры на участке поставили. А то от собаки толку никакого, кроме эстетического удовольствия.
— Да у нас поселок охраняется, такого отродясь не было, — оправдывалась я. — Люди живут богатые, всякая шпана сюда не сунется. Драгоценности никто дома не хранит, это моветон. Все в банке, в ячейках.
— Однако кто-то сунулся, — задумчиво протянул он и вдруг спросил:
— А вы всегда спите с открытым окном?
Тут я вспомнила, что окно на ночь точно закрывала, потому что в комнате было и без того свежо. Услышав про окно, Пелагея приняла покаянный вид и запричитала:
— Это я открыла, душно мне было, я же не знала… Ой, святые мученики, что же делается…
— Ушел, гад, — возвестил Толик вернувшись с улицы.
