И не потому, что амбал промазал битой мимо кандидата в сексуальные монстры.
И не потому, что я опередил битоносца резким ударом в область паха.
Просто из туманного сада вышла, кутаясь в шаль, доцентша с повелительным голосом, отработанным на трудных подростках:
– А ну-ка, уважаемые, прекратите драку.
Чудики в разномастных трико попятились.
Амбал опустил неиспользованную биту.
– Попрошу не трогать моего любимого племянника.
– Ах, негодяи!
Амбал оглянулся на лживых марафонцев.
– Хотели мне фуфлового монстра подсунуть!
Чудики не стали вступать в пререкания и синхронно ускорились.
Амбал смачно плюнул в след ученым провокаторам.
Когда бегуны скрылись обиженной трусцой в тумане, а оставшийся без основательного битоприкладства хмурый амбал убрался восвояси, я обратился к спасительнице и тетушке:
– Не приютите измочаленного путника?
В жизни доцентша выглядела намного хуже, чем на снимках.
– Продрогли?
– Не то слово.
Но теперь лишь ее вежливый отказ мог исправить ситуацию.
– А вы, вы?..
– Денис Денисович, можно просто – Денис.
– Нинель Осиповна.
– Очень приятно познакомиться.
– Мне тоже.
– Так мне можно надеяться на приглашение в гости? Как-никак, названый племянник!
Женщины с тяжелым характером терпят настойчивых мужчин.
– Денис, а вы не позволите себе лишнего в сексуальном плане?
Наконец до меня дошло, что надо солгать в ответ.
– Почти законченный импотент, почти…
– Ну, тогда я вас напою горячим чаем с медом.
– О Нинель…
Я склерозно щелкнул пальцами.
– Осиповна, – напомнила доцентша.
– Нинель Осиповна, я бы и от плотного завтрака не отказался.
Наглеть так наглеть.
– Денис, а за что вас чуть не отколотили горе-спортсмены?
– Приняли за одного из монстров, который у вас тут безобразничает.
– Да, вы на монстра не тянете…
– Почему?
– Скорей на охотника за монстрами.
– Спасибо за комплимент. Но, увы, перед вами лишь искатель небесных камешков.
Я протянул свое метеоритное удостоверение.
– В столице мне рекомендовал заглянуть к вам Неструев Геннадий Генадиевич.
– Генка? Он что, сейчас по космосу работает?
– Почти, – сказал я скромно.
Скорей всего, Геннадий Геннадиевич давно был на пути в самый отдаленный африканский уголок, чтобы не скомпрометировать фальшивого приятеля, то есть меня.
– Так чего же мы ждем?
Обменявшись верительными улыбочками, двинули к нехилой доцентовой обители.
Нинель Осиповна благоухала женской перезрелостью и сопутствующей парфюмерией и косметикой.
Вдоль дорожки, выложенной фигурной плиткой, роскошествовали траурные георгины.
А на деревьях, высаженных по какой-то замысловатой схеме, красовались спелые яблоки, ничем не уступающие тому плоду, от которого я избавился у калитки.
Прежде чем отведать вкуснятинки, я еще успел принять горячий душ.
Фотоаппарат не возражал против гигиенической пятиминутки.
А потом – сосиски, тосты с джемом, свежезаваренный крепкий чай.
И разговоры, разговоры…
Я, не снимая намокшего ремешка с шеи, пристроил фотоаппарат рядом с граненой сахарницей.
– Денис…
– Можно просто – Диня.
– Звучит, как валдайский колокольчик.
– Слушайте, Нинель…
– Еще скажи «Осиповна».
– Можно и без Осиповны.
– Тогда уж на ты.
– Убедила.
Помолчали.
– Нинель, скажи, а почему ты меня записала в племянники?
– Да я Севу жду со дня на день.
– В смысле – настоящего племянника?
– Разумеется.
Помолчали.
– Нинель, а бегуны-драчуны – они что, как и ты, – по психологической части?
– Не смеши: микробиологи.
– И как часто дефилируют мимо?
– Каждое утро.
– Исчерпывающая информация.
– Зимой, кстати, тоже, в любой мороз.
– А откуда они привели амбала?
– Это сосед нанял охрану дочери. Не хочет иметь внука от кого попало.
– Интересно…
– Впрочем, остальным все равно, откуда берутся нынешние младенцы.
Помолчали.
– А ты бы, Нинель, хотела родить мальчика?
– Ну не от тебя же?
– Само собой.
Представляю, какая сейчас ржачка в Кремле.
– Да, мне у калитки какой-то подозрительный тип в плаще яблоко презентовал.
– Тоже мне нашел подозрительного типа – это старший садовод.
– А чего он лицо прячет?
– Тут спрячешь… Тем более, перед неподготовленным человеком.
– Погоди-погоди! Это что же, тот самый старший садовод, изуродованный Поваром?
– Ты, Диня, чрезвычайно много знаешь о наших садоградских проблемах.
– Прошел инструктаж по технике безопасности. А там что гласит восьмой пункт? «При одиночном поиске метеоритов опасайтесь маньяков и умных женщин».
Рассмеялись.
– Старший садовод у нас – энтузиаст из энтузиастов. Помирать будет, а яблони свои драгоценные без присмотра не оставит.
– Он тоже каждое утро у калитки околачивается?
– И не только у моей. Диня, у него привычка по всем участкам с утра пораньше шастать. Вроде сейчас место выбирает для фонтана.
– Какого фонтана?
Иногда опускаешься до совсем не обязательных вопросов.
– Сосед мой, филателист, вроде захотел сад украсить писающим Самсоном.
– И чего людям в голову не приходит!..
Я вернулся к созерцанию потолка.
– Динь, ты с виду бугай бугаем, а не дурак.
– Спасибо за комплимент.
– Точно, не дурак.
– Надеюсь.
– Дурак бы у меня чаю не выпросил.
– Не обольщайтесь, Нинель Осиповна.
Я вернулся к имени-отчеству и уважительному «вы», чтобы подчеркнуть значимость момента.
– Вы же, как специалист высшей категории, понимаете, что ум уму рознь.
Снова вперился в потолок.
– Понимаете ли, Нинель Осиповна, есть котелки…
– И кастрюли.
– И прочие, так сказать, емкости для мозгов, которые варят в точных науках.
– Верно.
– Кто-то больше соображает в естественных науках…
– К примеру, ваша покорная слуга.
– Кого-то влечет политика…
– Вот в политике как раз извилины не нужны – вполне хватает и врожденных инстинктов.
– Моя же сообразиловка направлена исключительно на выживание. Я должен отыскать выход из любой ситуации, даже самой критической.
– Бедненький суперменчик.
– Поэтому я ненавижу летать пассажирскими рейсами. В салоне под опекой смазливых стюардесс я чувствую себя тельцом, отданным на заклание небесным жрецам.
– Я тоже ненавижу самолеты, особенно падающие.
– Значит, из нас с тобой получатся дрянные ангелы.
– А может, никудышные черти?
– Вам, Нинель Осиповна, свиное рыло не пойдет.
– Интересно, а какие у них там хвосты в моде – мини или макси?
– Наверняка копыта на платформе…
– Рога мелированные…
– И сковороды для грешников сплошь тефлоновые…
– А для грешниц предусмотрены фритюрницы…
Помолчали.
– Динь, а ты правду с Генкой встречался?
– Разумеется.
Я бессовестно соврал.
Геннадия Геннадиевича разрабатывал не я.
Не объяснять же доцентше, что я оказался в ее коттедже благодаря лишь двум факторам из досье.
Она ведь еще не рожала мальчика от неизвестно кого.
И аллергия на яблоки делала ее равной мне по этому недостатку.
– Разумеется, – повторил я.
– Верю!
Нинель Осиповна привыкла командовать угреватыми подростками да изводить ассистентов придирками.
– Скажи, Нинель, а ты же не меня ждала?
– Не тебя.
– А кого?
– Если бы я знала!
Помолчали.
– Хочешь яблочко?
– С удовольствием, – соврал я. – Но можно, я сам выберу большое-пребольшое в саду и сорву и там же слопаю?
Что-то я в последнее время совсем изолгался.
– Как хочешь.
Увы, профессиональные издержки.
И я отправился за плодами раздора.
С крыльца не просматривалось ничего постороннего и настораживающего.
Туман по-прежнему скрадывал истинную площадь роскошного сада.
С доцентшей все вытанцовывалось даже лучше, чем ожидалось.
Я огляделся.
У едва просматриваемой калитки не маячил придурок с битой.
Бегуны тоже отсутствовали.
Как и тип в плаще.
А что – с племянником неплохая легенда.
Побуду с неделю Севой.
Справив нужду прямо на возмущенные георгины, я углубился в сад.
Деревья и кусты высажены явно согласно ботаническому (совместимость-несовместимость) уставу.
Там вроде плоды пореже, но покрупнее.
Осторожно, заросли.
Сорвал переспелую малину.
Прелесть!
Ловко поднырнул под отяжеленную яблоками ветку.
Смородина?
Шаг влево.
Ну и кислятина.
Шаг вправо.
Там наверняка смородина вкусней.
Перебежкой к следующему древу.
Год нынче на яблоки урожайный.
Чем дальше в сад, тем плоды солиднее.
Подтянуться.
Ухватиться.
Пригнуть.
Сорвать.
Бр-р-р!
Яблоко в руке.
Теперь пооткусать, выплюнуть и бросить.
Но я не успел сымитировать жадное поедание чудесного плода.
Туман чуть рассеялся, и прямо впереди показалась мощная, нечеловеческих пропорций фигура в поварском облачении.
