Я вгрызался в землю остервенело, вызывая испуганные взгляды Рябова, погружался в перегной США с дерзновенной стремительностью матёрого крота.
К вечеру над нами, пронзая земляной покров, послышались первые отчетливые звуки. Например, лай собак-убийц, что бегали по периметру внутренней стороны сооружения пытливого и, увы, никчемного американского разума.
3.
К утру, когда маленькая фосфоресцирующая стрелка моих часов «Победа» указала цифру «5», над нами забрезжил призрачный свет.
— Так-так, — Рябов стряхнул с подземного плана земляные крошки. — А вот и секретная лаборатория. Сектор «13-Бис». Российский… Здесь плотно окопались все эксперты Международного Валютного фонда.
— МВФ? — подсказал я аббревиатуру.
— Вот именно!
Отряхивая комки почвы и красных земляных червячков, мы спрятались за величавым серебристым цилиндром, внутри которого клокотала неизвестная и, наверняка, ядовитая жидкость.
В стеклянных колбах напротив нас, видимо, в физиологическом растворе или в чистейшем спирте, были помещены голые люди. Мужчины и даже женщины. Некоторые из них отличались завидным мускулистым и гармоничным сложением.
— Кунсткамера? — скосил я свой глаз на сыщика.
— Тише! — насупился Рябов.
К одной из колб подъехал робот на никелированных колесиках, опустил в емкость суставчатый щуп и достал нужный человеческий экземпляр. Робот скользнул к шелковой ширме. Опустил за нее своего биособрата.
Пару минут ширма колыхалась, потом внезапно распахнулась. Появился цивильный американский господин с образцовым пробором на русой голове, с портфелем из кожи бизона.
Парадные, вроде алтаря, пневматические двери мягко щелкнули. Перед нами предстал седовласый генерал ЦРУ, хорошо известный всему цивилизованному миру как советник президента Америки по развитию экономики РФ.
Генерал пожал руку рожденного в колбе биоробота.
— Тебя зовут Джон Грей, — медленно, почти по слогам, произнес человек в американских подлых погонах.
— Меня зовут Джон Грей! — не без услады, с дикторской расстановкой, изрек блондин.
— Ты будешь советовать правительству России бросить все силы на производство заведомо убыточного автомобиля «Святогор». Куринная слепота начет свое дело, а «Святогор» добьет.
— Я буду…
И тут появились мы.
То есть, я, акушер (в женском роде — повитуха) второго разряда, Петр Кусков и сыщик высшей квалификации, Рябов.
4.
— Ага! — возопил я, т. е. Петр Кусков. — Куриная слепота взамен яровых? Вместо легендарного «Москвича» «Святогор» сучий?
— Не горячитесь, Петя… — Рябов крепко сжал мне запястье.
— Вот и гости из снежной России подтягиваются, — ухмыльнулся седовласый служака и поправил на груди массивную орденскую планку.
— Из Москвы, — уточнил я. — Из Златоглавой.
— Джон Грей, — генерал похлопал по плечу биоробота, — внимательно посмотри на этих господ. Они — твоя будущая клиентура.
Джон Грей остекленело уставился на нас, ноздри его ястребиного носа хищно раздулись.
— Меня зовут Джон Грей, — механическим голосом произнес робот. — Я буду советовать правительству России производить заведомо убыточный автомобиль «Святогор».
— Видите? — генерал гостеприимно показал на хрустальные колбы с голыми роботами. — Это десятки будущих советников МВФ. Они до основания разрушат экономику РФ. Да и всего мира.
— Однако зачем? — изумился я, Петр Кусков. — Не лучше ли дружить? Петь вместе песни? Водить хороводы? Сидеть у костра? Пить стаканами водку или, на худой конец, паленый вискарь?
— Не лучше, — помрачнел генерал. — В бизнесе закон один. Человек человеку волк. Если конкурент не сдается, его уничтожают.
— Почему вы нам это рассказываете? — заиграл желваками Рябов.
— Вы сейчас умрете! — механически тупо произнес робот.
— Умница, Джон, — щелкнул платиновыми коронками генерал ЦРУ. — Приступайте, детки!
Рябов дернул меня за руку, мы оказались под защитой серебристого цилиндра.
— Дзззз-дзззз! — истошно взвыл сигнал тревоги.
Биороботы, эти метало-латексные хомо сапиенсы, стали вылезать из своих колб.
Нет, они вовсе не были столь красивы, как показались прежде. Горбатые, морщинистые, с выпирающими как обручи бочки ребрами, они будто сошли с картин Гойи и Босха.
Кипенно белая пена злобы кипела на их поганых губах.
Генерал ЦРУ на пару с Джоном Греем от души хохотали.
— Прощайте, москали… — чуть не задыхаясь от смеха, взвизгнул генерал. — Чао…
5.
— Мурка! — кратко произнес Рябов.
— Генерала зовут Муркой? — удивился я.
— Доставайте сейчас же Мурку. Кошку. Породы Маркиз. Быстрей же!
Я выхватил котофея за шкирку из мобильного портфеля, опустил его на свинцовые плиты.
Завидев кота, биороботы оцепенели.
А Мурка, на скорую лапу протерев заспанные зенки, вдруг нахохлилась, ощетинила загривок, раздула полосатый хвост, да как кинется на заокеанских киборгов.
Она их кромсала, грызла, рвала на самые мелкие части!
Через десять минут все было кончено…
Мутанты повержены.
Мурка же сидела на распластанном Джоне Грее, держа его за кадык.
Сыщик же Рябов приставил браунинг к затылку генерала.
— Ну?! Чья взяла?
— Нас не остановить! — прохрипел генерал.
— Вы стерты… — произнес Рябов.
6.
— Откуда вы узнали, что биороботы смертельно боятся котов? — спросил я Рябова в салоне авиалайнера, в небе лицемерного Вашингтона.
Джон Грей мирно похрапывал в сиденье меж нами.
Лишь Мурка не спала, а зло мерцала глазами, пялясь на мутанта.
— Почаще, Петечка, читайте книжки, — с отеческой лаской улыбнулся Рябов. — Альфреда…
— Хичкока?! — решил я блеснуть эрудицией.
— Брема! «Жизнь животных». Там иногда приводятся прелюбопытные факты.
— А зачем нам этот американский хрыч?
— Провезем его по улицам Москвы в стальной клетке. Пусть русаки увидят того, кто портил им жизнь.
1.
Москву потрясли события с ярко выраженной паранормальной окраской. По Садовому кольцу разъезжал автобус-призрак, автобус-убийца.
Он появлялся ближе к полуночи, пустой, окна машины полыхали кровавым заревом.
Шоферы же менялись всякий день.
И что за шоферы? Сплошь царской фамилии, все Романовы: Николаи, Павлы, Александры, Владимиры, Петры…
Всякий день бесстрастные новостные сводки сообщали о нескольких раздавленных пешеходах.
Мы долго крепились с сыщиком Рябовым, сохраняли спокойствие, но когда Павел Первый, коварно ухмыляясь глупым своим курносым лицом, чуть не задавил нашего песика Жужу, пегую болонку-кобелька, мы возмутились.
— Петя, — заиграл желваками Рябов, — мы должны остановить этот фантом.
Я взглянул на часы «Победа», фосфоресцирующие стрелки только что сошлись на полуночи и, передернув кадыком, выскочил за сыщиком в проем двери.
2.
Стояла июльская звездная ночь.
Через час мне исполнится ровно сорок.
Возраст солидный, а я все бегаю, как сопливый мальчишка, под звёздами. Обидно…
Несмотря на полночь, Садовое кольцо было переполнено странными людьми.
То там, то сям располагались аляповато накрашенные, в умопомрачительно коротких юбках, девушки сексуального промысла. Ворочал воловьей шеей сутенер, перебирал, скотина, мускулистыми ногами в брюках с лампасами.
— Мальчики! Котики! — обратилась к нам с Рябовым одна довольно-таки миловидная «бабочка». — Анал? Вагинал? Ударный орал?
И тут мы увидели колыхающий кровавыми огнями автобус.
За рулем восседал Петр Великий, в зеленом камзоле с позументом, в лихо заломленной широкополой шляпе с почему-то тирольским пером.
Усмехаясь в свои коротенькие тараканьи усики, царь направил могучую машину прямо на нас.
Мы с Рябовым молодыми сайгаками отскочили и схоронились за голубую будочку платного туалета.
Гулящие девушки прижались к цоколю сталинского небоскреба.
Лишь сутенер с воловьей шеей оказался на пути призрачного движка.
Что-то хрястнуло и черно мелькнуло перед нашими очами.
Секунда… и автобус скрылся с глаз.
На заплеванном, сплошь в окурках, асфальте лежало огромное, бездыханное тело.
«Ночные бабочки» тотчас облепили его.
— Гришутка! — истошно взвизгнула одна престарелая бабочка. — На кого нас оставил?!
— Это мамка девочек… — шепнул мне Рябов. — Эти, прости господи, матроны вместе с костоломами сутенерами пасут и стригут этих несчастных овечек.
— Так что же нам теперь делать? — оторопел я. — И автобус, и бляди?
— Без опытного шамана не обойтись.
3.
Шаман Василий Ломаный проживал на Краснопресненской набережной, подле Белого Дома.
