я сам разберусь со своей дочерью. Если же все-таки очень хочется поучить меня жизни, встаньте в очередь.
Беату очень задел снисходительно-пренебрежительный тон, которым говорил с ней Микола, и поэтому она использовала запрещенный прием:
– И с женой своей тоже сами разберетесь?
– А вот это вообще не ваше дело, – ответил он, так и не оторвавшись от созерцания снега, словно там разыгрывался преинтереснейший сюжет.
– Так вот, пока вы будете разбираться с вашей женой, вы напрочь испортите психику ребенку. У вас чудесная девочка, умная и не по годам взрослая, и я думаю, это целиком ваша с женой заслуга. Дети быстро взрослеют, когда видят несчастливых родителей. Хотите совет?
– Нет, – резко ответил Микола.
– А я все равно вам его дам. Если только вы не хотите, чтоб ваша прекрасная девочка выросла с большими комплексами, боясь замужества, потому что в ее понимании будет прочно сидеть, что семья – это плохо, семья – это слезы, семья – это несчастье, что папа, грустно смотрящий на маму и по ночам пишущий стихи после ее отсутствия, – это больно. Потому что семья – это рыдающая по ночам мама, и отнюдь не оттого, что папа со стихами задержался в гостиной, а оттого, что она хочет жить другой жизнью, но не может этого себе позволить. Так вот, если вы хотите, чтобы ваша Дуня была счастлива, разведитесь.
Первый раз Микола повернулся к ней лицом и хотел сказать что-то жесткое, но тут в гостиную-столовую вошла Агния, и все, как по команде затихнув, стали рассаживаться по местам. Один стул за столом остался свободным.
– Агния, – сказал Микола, обращаясь к старухе, – Элла плохо себя чувствует и не сможет присутствовать на ужине.
– Этот стул не для твоей малахольной жены, – резко перебила его оправдания великая актриса, – сейчас привезут еще одного гостя. Он должен был приехать чуть позже, но по прогнозу обещают метель и снегопад, и тогда в эту дыру будет не попасть. Поэтому я решила перестраховаться и попросила его приехать раньше.
К удивлению Беаты, никто не спросил, кто приедет, было такое чувство, что все понимали: это бессмысленно.
– А пока давайте ужинать, – Агния словно дала сигнал к началу трапезы. Все, как по команде, взялись за приборы.
– Значит, так, – строго сказала Агния, – меня очень огорчил вчерашний инцидент с собакой. Во-первых, жалко Дженни, я снимаю эту базу раз пять за год, и все люди и звери для меня здесь родные. Во-вторых, до второго января я должна знать этого фантазера – убийцу собак. Поэтому я подумала и решила, что мы должны провести собственное расследование.
– Ну, в принципе, я могу, – сказал Макс, потирая свою лысину.
– Ты, Максим, можешь драться, можешь боксировать и учить других махать кулаками, но думать – это не твое. Да и вообще, вы все здесь заинтересованные лица, поэтому я поручаю провести расследование нашей журналистке, – спокойно и уверенно сказала Агния, словно раздавала указания об уборке.
– Я не смогу, – растерялась Беата.
– Почему? – усмехнулась Агния. – Ты наверняка проводила журналистские расследования. Я думаю, это не составит большого труда для тебя.
– Ну я даже не знаю, с чего начать, – попыталась отвертеться Беата.
– Ты его уже начала, и, надо сказать, весьма успешно, – сказала Агния с нажимом, – а маленькой пигалице скажи, что меня надо называть «великая актриса» всегда, – ухмыляясь, закончила Агния, тем самым давая понять Беате, что она подслушивала их разговор с Дуней.
– Все, мне эта тема больше неинтересна, время тебе даю до второго января. Вы все должны отвечать на ее вопросы, – обратилась она к своим сыновьям, – и если кто-то будет ее игнорировать, для меня это будет лишь подтверждением его причастности к инциденту, – и, посмотрев на Беату, добавила: – Будешь у нас молодая мисс Марпл.
– Вы знаете, я где-то читала, что, когда у Агаты Кристи спрашивали, почему она сделала свою мисс Марпл такой старой, королева детектива на этот вопрос всегда отвечала: «Моя мисс Марпл в молодости была глупа как пробка».
Агния ухмыльнулась краем губ, давая понять, что оценила юмор, и добавила:
– Даю тебе безграничную власть, не разочаруй меня.
– Есть, сэр, – грустно съязвила Беата.
– Помните ли вы, мои дорогие, что завтра двадцать девятое декабря, мой день рождения? – продолжила светскую беседу Агния, словно и не было предыдущего разговора.
Все утвердительно закивали.
– Так вот, я хочу, чтоб он прошел, как раньше, так, как мы с вами делали это в детстве. Каждый из вас должен приготовить для меня подарок. Но не эти пошлые сувениры, те, что вы все уже накупили и которые, упакованные в жуткие бантики, ждут своей участи в ваших чемоданах. Я думаю, это последний мой день рождения, и хочу провести его окруженной вашей любовью. Мне нужны от вас сюрпризы, сделанные своими руками. Помните, как у нас было раньше: рисунок, песня, слепленный из пластилина зайчик. В общем, все, на что способна ваша фантазия и любовь ко мне.
Краем глаза Беата заметила, как дверь, ведущая из кухни в столовую, немного приоткрылась, образуя небольшую щель.
– Извините, – сказала она и вышла из-за стола.
Чтобы застать подсматривающего на месте преступления, Беата решила войти через вторую дверь, ведущую в длинный коридор, в конце которого находилась баня. «Надо бы мне как-нибудь и туда сходить на экскурсию», – подумала она и резко распахнула дверь в кухню. Наклонившись и прижавшись глазами к щелке, она увидела, что на кухне стояли двое: Дуня и симпатичная молодая девушка с черными длинными волосами и выступающими скулами на лице. Ее красивые миндалевидные глаза делали лицо еще круглее.
– А тебе папа не говорил, что подсматривать нехорошо? – подкравшись, сказала Беата Дуне почти на ухо.
От неожиданности и Дуня, и незнакомка плюхнулись на пол.
– Я не подсматривала, я подслушивала, – оправдалась Дуня, – и вообще, папа сегодня так переживал, когда шел на ужин, что я решила контролировать ситуацию и, если что, вмешаться.
– Это как? – усмехнулась Беата.
– Выйти и сказать, что нельзя обижать папу, даже если он вам очень должен.
– Не советую тебе это делать, нас и так уже разоблачили.
– В смысле? – не поняла Дуня.
– Ну, тут два
