— Сможешь доставить нас туда?
— На этом самолете?
— Да.
— Но начальство...
— Ты хочешь до конца жизни выполнять глупые приказы?
— Ты прав. Будь по-твоему, летим в Америку, — он оглядел стоявшую за моей спиной толпу. — Они тоже?
— Места хватит?
— В самолете нет бомб, нет экипажа, так что места хватит.
— И ты сможешь доставить нас на Аляску?
— Нет проблем.
— Нас не перехватят?
— Этот самолет? — он рассмеялся. — Ни один самолет в России не догонит этот сукин блин[4].
— Тогда...
Он посмотрел мне за спину.
— Сюда едет автомобиль. Может, за вами?
— Возможно.
— Так чего мы ждем? Все в самолет. Быстро, все полезли в этот сукин блин!
Он первым поднялся по трапу, мы последовали за ним. Из джипа какой-то человек что-то кричал в мегафон.
— Заткнись, сукин блин, — прокричал в ответ Игорь Радек и, как только последняя девушка скрылась в самолете, захлопнул и загерметизировал дверцу люка.
В экспериментальном самолете-бомбардировщике нам нашлось место только в бомбовом отсеке. Каждому досталось по ячейке, да еще остались лишние.
Будь на нашем месте бомбы, их бы надежно закрепили на время полета, иначе они рванули бы еще на взлете, вывалившись из ячеек.
Что произошло с нами?
Едва мы расселись по ячейкам, двигатели оглушающе взревели, и в мгновение ока мы оторвались от земли. Никакого разгона, плавного набора скорости. Раз — и самолет начал резко набирать высоту.
Девушки завизжали, Милан, в полной уверенности, что мы с такой же скоростью понесемся вниз, поднял воротник и вжал голову в плечи. Минна, сидя у меня на руках, маленькая, тепленькая, спокойно спросила, как долго нам лететь до Америки. Она ничего не знала о самолетах, а потому ей и в голову не пришло, что надо чего-то бояться.
— Не знаю, — ответил я. — Полагаю, не очень долго.
— И куда мы поедем по прибытии, Ивен?
— В тюрьму.
— В тюрьму?
— Шутка. Не знаю, Минна. Сначала надо долететь до Америки.
— А почему кричат латышские девушки, Ивен?
— Может, от радости, что попадут в Америку.
— Но почему надо кричать?
— Вроде бы они уже и не кричат.
— Да, — согласилась она. — Не кричат.
Они не кричали, потому что разгон практически прекратился. Должно быть, наш самолет набрал крейсерскую скорость.
— Ивен? Когда ты говорил с этим человеком, я ничего не понимала. Вы говорили на русском?
— Сначала на русском, потом перешли на английский.
— А я научусь говорить на нем?
— Да.
— Сукин блин, это на английском?
Я на мгновение закрыл глаза. Когда открыл, ответил:
— Игорь не очень хорошо говорит на английском. Это некультурное выражение.
— Как zirgs-prens?
— Неужели Милан...
— Когда я спросила его, он сказал, что это некультурное выражение, но он все время повторяет его. Я этого не понимаю.
«Zirgs-prens, — подумал я. — Сукин блин».
— Думаю, мне надо пойти в кабину пилота и поговорить с Игорем. Узнать, где мы находимся. Ты подожди здесь, хорошо?
— Да, Ивен.
Первым делом я проверил девушек. Некоторые еще не пришли в себя после такого взлета, ничего подобного они не ожидали, но Зента заверила меня, что все у них хорошо. Ни синяков, ни сломанных костей, лишь временный нервный стресс.
София уже рассказывала им о Карлисе и его друзьях из Латвийской армии в изгнании. «Высокие, сильные мужчины, все трудолюбивые, с хорошей работой, накопительным пенсионным счетом, страховкой. У многих нет жен. Им очень хочется жениться на латышках, а где им найти латышек в Америке? Поэтому, как только мы прилетим...»
Тут уж самые нервные успокоились и навострили уши. А глазки загорелись у всех. Женщине не страшны никакие трудности, если она знает, что закончится все замужеством.
И не просто замужеством.
— Стиральные машины, — вещала София. — Автомобили, новые, большие, один для мужа, второй — для жены. Телевизоры, цветные телевизоры с множеством каналов. Если не нравится одна программа, переключаешь канал, а там другая!
«Американская мечта», — подумал я.
— И шубы! Все платья из Парижа, в доме больше спален, чем людей, и каждая со своей ванной. На полу ковры от стены до стены...
Милан по-прежнему сидел, подняв воротник, спрятав голову в плечи. Я спросил, как дела. Он пробормотал что-то нечленораздельное. Вроде бы он ничего не сломал, но, должно быть, сама идея воздушного путешествия вызывала у него неприятие. Я двинулся дальше и уже не услышал, что еще рассказала София о сказочной американской жизни. Оставалось только надеяться, что девушки не сильно разочаруются, обнаружив, что действительность несколько расходится с мечтой.
Я опустился в пустующее кресло второго пилота рядом с Игорем, пристегнулся. Он, сверкая глазами, повернулся ко мне.
— Видишь? Что я говорил? Никаких проблем?
— А горючего достаточно?
— Более чем достаточно. Хватит, чтобы долететь до Вашингтона и вернуться.
— Долететь до Вашингтона и вернуться, — повторил я.
— На обратный путь горючего потребуется меньше.
— Почему?
— Возвращаются налегке. Без бомб.
— Ага.
— Так ты сказал, Аляска?
— Совершенно верно.
— Пара пустяков. Перемахнем через Северный полюс, и все дела. Я доставлю вас на Аляску. Нет проблем.
— Нас, наверное, уже преследуют другие самолеты.
— Не волнуйся.
— Но они знают, что мы улетаем, не могут же нас просто так отпустить.
— Этот сукин блин перегонит всех, — он любовно похлопал рукой по приборному щитку. — Второго такого самолета нет. Самый быстрый истребитель-бомбардировщик.
Один из приборов запикал. Я подумал, что пикать может радар. Может, сообщает Игорю, что земля там, где ей и положено быть.
— В салоне все в порядке?
— Да, все хорошо.
— Эти девушки не русские, так? Говорят не на русском. И не на английском.
— Они латышки.
— Классные герлы. Правда. Такие пупсики.
Латышские пупсики, уточнил я про себя, прислушиваясь к пиканью. Вроде бы оно стало громче.
— Так ты уверен, что нас никто не догонит.
— Само собой. Знаешь, что это за самолет? Истребитель-бомбардировщик МИХГ-1. Первый и единственный во всей России.
— А нет более быстрого самолета?
— Только истребитель МИХГ-2. Тот же двигатель, но сам самолет меньше, поэтому скорость его выше. Тоже один на всю Россию.
— Только один?
— Да, один. На нем летает Алексей Бордунин. Тот еще сукин блин. Вечно задирает нос.
— И он быстрее этого самолета?
— На самую малость, не волнуйся.
— Я думаю, он преследует нас. Это пиканье... — я указал на экран радара, — ...тому свидетельство.
Глаза Игоря превратились в щелочки. Он пристально всмотрелся в экран.
— Сукин блин, — вырвалось у него.
— Это он?
— А кто же еще? Опять выеживается.
— Он нас догонит?
— Попытается посадить. Мы еще над советской территорией. Он попытается заставить нас снизиться и сесть на один из близлежащих аэродромов.
— Но мы не можем...
— Выеживающийся сукин блин. Видишь? Этот рычажок приводит в действие элероны. Я даю ему знать, что мы сдаемся.
— Но...
— Спокойно. Скажи всем, чтобы сидели тихо. Скажи телкам, волноваться не о чем. Сейчас мы развернемся.
На латышском я попросил всех за что-нибудь ухватиться, потому что самолет разворачивается. К счастью, никто не спросил, зачем. Игорь шевельнул ручкой управления, и самолет начал описывать широкую дугу.
Через фонарь кабины я увидел точку, которая по мере приближения росла в размерах. Вскоре стало ясно, что это самолет.
— Сукин блин, — пробормотал Игорь. — Привет, Алексей. Хвастаешь перед девушками, какой у тебя быстрый самолет, смеешься над теми, кто летает на более медленных. Что ж, посмотрим, кто будет смеяться последним, сукин ты блин. Смотри.
Он вдавил в пол какую-то педаль. Под нами что-то заревело, а потом преследующий нас истребитель взорвался.
— Такие вот дела, Алексей, сукин блин. Получай, хвастун! Получай за все!
Он смеялся, смеялся, смеялся. Потом вновь развернул самолет к Северному полюсу.
— Повезло, что я не ошибся, — добавил он какое-то время спустя под мерное гудение двигателей. Пиканье больше не раздражало.
— Ты о чем?
— Педали. Не мог вспомнить, какая отстреливает ракеты. Самолет всегда вооружен ракетами, но в экспериментальных полетах я их не использую. Тут две педали, одна — для ракет, вторая — нет. Я выбрал левую, и прощай, Алексей.
— А для чего правая?
— Для сброса бомб. Но бомб у нас нет, так что...
— Девушки, — напомнил я.
— Не волнуйся, я нажал на нужную.
— Девушек разбросало бы по всей России.
— Я нажал на нужную.
Я закрыл глаза, открыл, отстегнул ремни безопасности и молча вернулся в бомбовой отсек. Все сидели на своих местах. С кнопкой Игорь не ошибся. Или с педалью.
