– Совершенно верно, – подтвердила обладательница знакомого голоса. – Мне посоветовали обратиться именно к вам.
– Вот как? Очень мило. С чего начнем?
– Пожалуй, сперва я записала бы цифры, чтобы получить общее представление, а потом хотела бы посмотреть на собак и сделать несколько фото, если позволите.
– Не возражаю. – Женщина из приюта отошла назад, теперь стена заслоняла и ее. – Пройдемте в офис.
Говорившие двинулись прочь, их голоса становились тише.
– Да, чуть не забыла, – донеслось издалека. – Я привезла угощение для ваших питомцев.
– Угощение?
И тут, почти на пределе слышимости, может быть, даже за этим пределом, я разобрал:
– Собачьи галеты. У меня в машине целая коробка.
Собачьи галеты? Целая коробка в машине? Сьюзи! Сьюзи Санчес! Я принялся лаять, лаять во всю мочь и бросаться на решетку снова и снова.
Однако они не вернулись. Вместо этого открылась металлическая дверь в здании с трубой, из нее вышли мужчина и женщина, оба в белых халатах.
– Что это с ним? – спросил мужчина.
– Думаю, некоторые из них предчувствуют свою судьбу, – ответила женщина.
– Я серьезно.
Они приблизились к моей клетке. Я затих.
– Я тоже, – сказала женщина. – Они знают больше, чем мы предполагаем.
Мужчина покачал головой.
– Всей душой люблю собак, но это – сентиментальная чушь, и не более.
Женщина недовольно покосилась на него, но он не заметил ее взгляда, потому что открывал замок решетчатой двери.
– Эй, парень, – обратился он ко мне, – пойдем-ка…
Я рванулся наружу еще до того, как он закончил, рванулся к свободе и Сьюзи Санчес.
Не повезло. Женщина проворно накинула мне на шею веревку. Она старалась меня удержать, а я тащил ее за собой через двор. Мужчина бросился на помощь, и вместе им удалось меня остановить.
– Ого, – воскликнула женщина, – да он силен!
Она протянула руку, чтобы погладить меня, я попытался ее укусить. Женщина ахнула и, расширив глаза, отпрянула. Они повели, вернее, поволокли меня к металлической двери. Внутри оказалось очень холодно.
13
Холод и свет. Яркий свет бил в глаза и отражался от механизмов, назначения которых я не знал. Не спрашивайте меня насчет машин и механизмов. Газонокосилка – едва ли не хуже всех агрегатов, но эти, совсем не похожие на газонокосилку, почему-то выглядели так же страшно. Я метнулся обратно к двери: заперто.
– Давай, великан, запрыгивай, – велел мужчина.
Куда? На железный стол? Это еще зачем? Я стоял на месте, вжавшись лапами в пол. Женщина все-таки погладила меня. Как и ее коллега, хозяйка приюта, она имела в этом деле опыт.
– Все в порядке, дружок, – сказала она. Потрепала меня по загривку.
– Мы только осмотрим тебя, и все, – пообещал мужчина.
У них были ласковые голоса. И руки. Они подняли меня и поставили на стол. Холодный, железный.
– Ложись, ложись, песик.
Я продолжал стоять. Несмотря на стужу, я высунул язык и часто задышал.
– Ложись, тебе сразу станет лучше, – уговаривала женщина.
– Еще чуть-чуть, и освободишься отсюда, – сказал мужчина.
Женщина снова бросила на него хмурый взгляд. Не знаю почему, да и какая разница. Я думал совсем о другом. «Отсюда» значило из этой холодной комнаты или из приюта вообще? Выбраться из приюта было моим единственным желанием. Я так сосредоточенно размышлял об этом, что даже не обратил внимания, как меня аккуратно уложили на бок. Парочка действовала невероятно осторожно и ласково, они явно умели обращаться с такими, как я.
Меня все гладили и гладили, а потом оказалось, что я привязан к столу какими-то ремнями, кажется, резиновыми. Увы, я заметил это слишком поздно. Попытался вырваться, вскочить, хотя бы пошевелиться, но не смог. Тогда я залаял. Ничего другого мне не осталось, только лаять. Уголком глаза увидел, что мужчина катит к столу какую-то машинку с длинной трубкой, на конце которой – острая игла. Я залаял изо всех сил, громко-громко. Даже не услышал, как открылась дверь. Погодите, что это?
– …а здесь… О, простите, мы не знали, что вы заняты, – донесся до меня голос хозяйки приюта.
– Ничего страшного, – сказал мужчина.
– Мы зайдем позже, – произнесла хозяйка.
– Нет, – возразил другой женский голос. Я замолчал. – Мне хотелось бы посмотреть, как все происходит, – прибавила она.
Сьюзи! Сьюзи Санчес! Спиной к двери, привязанный ремнями, я не мог ее видеть.
– Мы применяем наиболее гуманные методы, – сообщила хозяйка приюта.
– На самом современном уровне, – произнес мужчина. – И пожалуйста, уберите камеру. Не надо фотографий.
– Сколько времени занимает процедура? – спросила Сьюзи.
– После того как введено внутривенное? – уточнил мужчина. – Максимум тридцать секунд.
– Даже меньше, – пояснила хозяйка.
Затем возник новый звук, глухой и низкий. Рычание. Это я рычал. Женщина в белом халате погладила меня своей ласковой рукой. Я продолжал рычать.
– Они всегда так сопротивляются? – спросила Сьюзи.
– Я бы не сказала, что сопротивляются, – ответила хозяйка. – Просто для них здесь все непривычно, вот они и реагируют.
В этот момент я ощутил резкий укол в бедро.
– А теперь откроем вот этот небольшой клапан и…
– Подождите, – воскликнула Сьюзи, – кажется, я его знаю!
– Пса? – не понял мужчина.
– Да-да, пса. Откуда он взялся?
– Откуда-то из пустыни, чуть ли не из Нью-Мексико, – сказала хозяйка приюта. – Его привезли байкеры. Ни бирки, ни ошейника.
Я услышал быстро приближающиеся шаги и наконец увидал Сьюзи. Сьюзи! Озабоченно прищурившись, она посмотрела на меня:
– Чет, это ты?
Что за вопрос! Мне ведь не нужно разглядывать бирку на шее Сьюзи, чтобы узнать ее!
Ремни крепко держали меня, не давая сделать ни одного движения. Да, да, это я, Чет, просто Чет! Как же мне… А! Хвост! Я же могу шевелить хвостом! Я замолотил хвостом по столу изо всей мочи, сотрясая всю эту ледяную комнату.
– Уберите клапан, – сказала Сьюзи.
Я ехал в машине Сьюзи, на сиденье переднего пассажира. Между нами стояла коробка собачьих галет. Иногда Сьюзи угощала меня, порой я наклонялся к ней, чтобы лизнуть в щеку.
– Как ты оказался в такой дали? – спросила она. – И где Берни?
Я снова лизнул ее, не придумав ничего лучше.
– Прекрати, – расхохоталась она, – иначе мы попадем в аварию.
Я прекратил. Почти. Сьюзи пахла фруктами – яблоками и земляникой. Нюхать фрукты мне нравилось больше, чем их есть. Для человека Сьюзи пахла просто замечательно, я бы занес ее запах в число лучших. К нему примешивались цветочные оттенки, знаете, такие маленькие желтые цветочки, на которых пчелы… Только не спрашивайте меня про пчел! С меня хватило и того…
Я вдруг подумал про Мэдисон. Вспомнил, как она глядела на меня из окошка сарая, вспомнил тех нехороших людей. Обернулся и посмотрел в зеркало заднего вида.
Сьюзи тоже бросила взгляд в зеркало.
– Что там такое, Чет? – спросила она.
В зеркале, как обычно, отражались только машины.
– Готова поклясться, тебе в голову пришла мысль. Дорого бы я дала, чтобы узнать какая.
Мои уши встали торчком, как-то сами по себе. Сьюзи протянула мне галету. Вкусную, хрустящую. Интересно, где она их покупает? Я попытался растянуть удовольствие, но, как всегда, проглотил угощение одним махом. Высунул нос в окно. Множество великолепных запахов проносилось мимо с такой скоростью, что я едва успевал их различать. Низко над землей пролетела птица. Птиц я не люблю, но еще ни разу не сумел поймать хоть одну. А вот у кошек, например, это получается легко, словно играючи, сам видел. Я гавкнул на противную птицу, только она не услышала. Гавкнул еще несколько раз. Здорово, когда занят делом! Бывает ли у кого жизнь слаще моей? Нет и нет!
– Чет, что случилось?
Выяснилось, что я зачем-то скребу лапами приборную панель. Ой, кажется, даже слегка поцарапал.
– Между прочим, это кожа.
