Глава 32
Голубки президента
1.
— Акушер Кусков, — как-то спросил меня сыщик Рябов, — что вы думаете о странных припадках сумасшествия, кои охватывают нашего родного президента РФ в Петропавловской башне.
— Сказать по правде, ничего не думаю.
— А зря, Петя, — горько усмехнулся сыскарь. — Почитайте прессу.
Газеты давали развернутые репортажи. В зале Петропавловской крепости висело огромное полотно Шилова «Полет голубей». И вот каждую полночь картина начинала медленно, но верно раскачиваться. Маятником!
Всякое утро после этого таинственного колебания президент начинал произносить дикие вещи.
— У меня в голове, — говорил он, — завелись голуби. Они уже снесли яички. Скоро вылупятся птенцы…
В таком психосоматическом состоянии вертикаль, увы, не могла принимать госрешений.
Агент ГРУ, Мотя Фролов, призванный раскрыть это дело, остался с президентом на ночевку. Ровно в полночь картина стала раскачиваться. Утром Матюше самому стало казаться, что и в его голове завелись голубки.
— Пестренькие такие… — говорил он, сидя на койке секретного пансионата «Кащенко-15». — Клювики такие! Глазоньки! Гули-гули…
2.
— Господин президент, — представились мы с сыщиком вертикали. — Инспектор Рябов и акушер второго разряда, Петр Кусков.
Тот испуганно замахал на нас руками.
— Говорите тише! Вы можете распугать голубей.
— Позвольте нам сегодня ночь провести с вами? — Рябов заиграл желваками.
— Да ради бога…
А между тем, время приближалось к полуночи.
Картина стала раскачиваться!
Справа налево. Слева направо.
В мерцающем лунном свете казалось, что голуби — сизые, пестрые, песочные — вот-вот вырвутся из тесноты полотна и до краев наполнят Овальный зал хлопаньем крыльев.
Президент РФ откинулся на плюшевом троне и тяжело задышал.
Рябов воинственно скрипнул зубами, не мигая, смотрел на вальсирующее полотно. Резко спросил:
— Рядом в комнате кто-нибудь есть?
— Кажется, нет…
Мы сняли сапоги и на цыпочках, в носках выбежали из Овального зала.
3.
В соседнем зале на тахте сидел семилетний мальчуган. И дергал за веревочку, идущую через мудреный механизм, в Овальный зал.
Мальчишку сыщик за ухо внес в Овальный зал.
— Кто это? — заиграв желваками, спросил Рябов.
— Я знаю его! — радостно воскликнул президент. — Это сын моего главного охранника… Гришутка.
Мы посмотрели на стену — полотно недвижимо.
— Так это ты раскачивал картину?! — усмехнулась вертикаль.
— А кто же?
— Зачем?
— Скушно мне… Да и папка меня просил. Мол, с потешным президентом россиянам живется горазд веселей.
— Господин президент, — помрачнел Рябов, — увольте своего главного охранника.
— А зачем увольнять? Я его повешу!
— У нас же смертная казнь запрещена? — удивился пацан.
— Верно… Пусть тогда моет тарелки на кухне.
— И покиньте, наконец, Петропавловскую крепость, — подмигнул я, акушер Кусков. — Спите в Москве.
— А ведь верно! В Москве у меня тоже есть Овальный кабинет. С картиной Шилова. Называется, кажется, «Вороны». Или «Стервятники»… Приеду — узнаю!
1.
В Москве появился черный кот, вещающий внятным человеческим голосом.
— Петя, вы видели фотографию котофея в последнем выпуске «Известий»? — сощурившись, вопросил меня сыщик Рябов.
— Видел…
— Ничего не приметили?
Я сокрушенно развел руками.
— Ах, Петя, Петя! — укорил меня Рябов. — У вас, как у практикующего акушера, должен быть наметанный глаз.
Я почесал под мышкой.
— На загривке кота, — медленно, выговаривая каждую буковку, произнес инспектор, — отчетливо видно белое пятно. Возьмите лупу!
Я взял лупу и наклонился над свежайшим, разящим типографской краской, выпуском. Навел увеличительное стекло на щетинистый затылок пушистого млекопитающего и — вскрикнул от ужаса.
На крупе животного я увидел, что бы вы подумали, — виселицу!
— Вот так-то, Петя, — криво усмехнулся сыскарь. — Видимо, пришло время разрядить парочку-другую обойм именного браунинга.
2.
«Этот кот, — дружно вещали телевидение, радио и интернет, — является реинкарнацией великого предсказателя Мишеля Нострадамуса».
Люди в строгих костюмах-тройках водили говорящую скотинку по блистательным салонам столицы, и котофей витийствовал:
— Стране нужен Иоанн Грозный. Интеллигентов и блядей выслать за сто первый километр. Варьете, бильярдные, стрип-клубы, шашлычные и гриль-бары — закрыть окончательно и бесповоротно!
Рябов поморщился:
— Он говорит языком самых оголтелых черных сил ФСБ.
— Сегодня наш котик выступает перед выпускниками МГУ. Вторым номером после президента США.
— Здесь есть какая-то связь! — воскликнул сыщик.
3.
Президента США студенты МГУ приветствовали вяло.
Хотя афроамериканец выступал без бумажки, все клевали носом от скуки. И ждали кота. Все же, как не крути, котофей, чай, полюбопытней.
— Деспотия — не пройдет, — с пафосом провинциального актера витийствовал президент США. — Демократии — да! Тоталитаризму — нет!
Глава Белого Дома ждал бурных оваций.
Раздался насмешливый свист.
И тут на трибуну двое стройных молодых мужчин вынесли кота.
Котяра важно восседал в золотой клетке, на груди его сверкал медальон в виде оскаленного черепа.
Зал взорвался аплодисментами.
Кот расправил белоснежные усы и заговорил приятным, слегка грассирующим голосом.
— Дамы и господа! В России нужно применить чрезвычайные меры. Только узаконенный террор сметет бандо-проститутскую плесень. Демократии — нет! Деспотии — да!
Все студенты вскочили и бурно зарукоплескали оратору.
Президент США заткнул уши пальцами, стремглав выбежал из аудитории.
Черный кот самодовольно усмехнулся, властно махнул лапкой двум холуям, те подхватили золотую клетку, бережно понесли оракула к выходу.
— Если бы президент России был так умен! — восторженно шушукались студенты. — Страна бы воскресла…
Рябов и я, акушер Кусков, с тоской глядели на студентов, взыскующих деспотию.
Всю эту ночь, сидя в кресле-качалке у камина, сыскарь не сомкнул глаз.
Утром он резко спросил меня:
— Петя, где сегодня будет выступать наш вещун?
— В Центральном Доме Литераторов. Точнее, на его выездном совещании союза Писателей.
4.
Выездное заседание СП РФ проводилось на яхте «Максим Горький», бороздящей воды Волго-Донского канала.
— Демократия не пройдет! — заливался кот соловьем. — Да здравствует карточно-талонная система!
Последние слова потонули в громе писательских аплодисментов.
Сыщик Рябов достал из своей хозяйственной сумки-авоськи крохотный приборчик с антенной, нажал красную кнопку.
— Рабство прекрасней свободы! — провозгласил котяра и вдруг осекся, сник, заметно поглупел.
— Мяу, — сказал он. — Мур…
С котом под мышкой фээсбешники выбежали из каюты, прыгнули в спасательный моторный бот и незамедлительно отчалили к берегу.
— Деспотия не пройдет! — надрывно кричали им вслед смельчаки-писатели.
5.
На другой день я застал Рябова за странным занятием.
Он наговаривал в диктофон тезисы о торжестве демократии.
— Деспотии — нет! — чеканным голосом произносил Рябов.
Признаться, я смутился…
Уж не повредился ли могучий ум моего наставника?
— Сегодня кот выступает на Лубянке. В ФСБ. Пойдемте! — отрывисто произнес сыскарь.
…Выступление кота сначала шло по антидемократической стезе. Однако когда Рябов достал из авоськи приборчик с антенной и нажал красную кнопку, кот заговорил по-другому.
— Альтернативы демократии — нет! — провозгласил четвероногий оратор.
Встревоженные чекисты повскакивали с мест.
Председатель ФСБ выстрелил из парабеллума в антикварную люстру.
— Происки ЦРУ! — витала над головами внутренних разведчиков крылатая фраза.
— Да, остановите же этого иуду, — рявкнул глава ФСБ. — И вон его! На помойку…
Дюжина крепких рук схватила котяру за шкирку и выкинула в окно.
Рябов молнией бросился к дверям.
— Благо первый этаж… — шепнул он мне на ходу.
6.
Вещуна принесли мы домой.
Падение из здания на Лубянки не причинило ему никакого вреда. Все обошлось разбитым носом.
Напоили животное парным молоком.
Рябов включил все освещение, вооружился хирургическим пинцетом, склонился над котом. Перебрал шерсть на голове скотинки, а потом, крепко схватив что-то невидимое пинцетом, резко выдернул.
