— Простите, вас как зовут? — вклинилась я в монолог.
— Ой, — смутилась дама, — извините, забыла представиться. Мыслями-то я уже далеко, через неделю покидаю Москву, волнуюсь ужасно! Я Ольга Тимофеевна, а вас как величать?
— Людмила.
— Сильвия.
— Очень приятно. Вот, держите тетрадку, в ней я веду записи, какие уколы и процедуры сделаны Вике и когда.
Ольга Тимофеевна протянула Сильвии толстую тетрадь с котенком на обложке.
— А куда вы уезжаете? — полюбопытствовала я.
— Улетаю. В Австралию. На постоянное место жительства.
— К детям?
— Нет, замуж выхожу.
— Примите мои поздравления! — улыбнулась я. — Это у вас первый брак?
— Нет, пятый! Представляете — четверо мужей за спиной, а я волнуюсь, как девчонка! Может, потому, что мы с Полом еще ни разу не виделись. Лечу по визе невесты, это в шестьдесят-то лет, прямо курам на смех.
— Вы выглядите значительно моложе, — подала голос Сильвия. — А как вы познакомились с женихом?
Дама разлила по чашкам чай, положила в вазочку шоколадные конфеты и уселась на третью табуретку.
— Через Интернет. Дочь порекомендовала мне сайт австралийских холостяков. Сходи, говорит, посмотри на них, может, кто приглянется. А для меня слова «Интернет», «сайт» — все равно что китайская грамота, я даже не знаю, как компьютер включается. Попросила внука Петьку помочь. Ну он посмеялся, однако открыл ноутбук, нашел сайт и говорит: «Выбирай, бабуля, любого миллионера!» Мне с первого взгляда Пол приглянулся. Вот вижу: мой это мужчина, моя судьба. Я написала ему письмо, Петька перевел на английский, отправил мою фотографию, ну и стали мы общаться. Пол мне про кенгуру рассказывал, а я ему про медведей. У них там зима, а у нас лето. Так дело до свадьбы дошло. Меня смущает только, что я английского языка не знаю, выучила только «здравствуйте», «до свидания», «меня зовут Ольга»… Ох, как бы не пропасть на чужбине!
— Не пропадете, — уверенно заявила я, — когда все вокруг будут говорить по-английски, язык сам собой выучится. И потом, знаете, как любовь стимулирует лингвистические способности!
— Дай-то бог! — вздохнула Ольга Тимофеевна. — А то мне что-то на душе неспокойно. И сердце за Светлану с Викой болит. Привязалась я к ним, не хочу оставлять на случайных людей.
— А Вика кем приходится Светлане Ивановне? — к месту ввернула Сильвия.
— Старшей сестрой.
— Старшей? — изумилась я. — Но она выглядит на тридцать лет!
— Лежачие больные, особенно те, кто впал в детство, выглядят моложе. В их жизни нет переживаний, тревог, да и особых мыслей тоже. Откуда взяться морщинам?
— Вика впала в детство? — не поняла я.
— Ну, это я мягко выразилась. Таких, как Вика, называют «овощ». Ее слишком поздно вывели из комы, и вот результат. На тот момент ей было двадцать два года. Господи, и за какие грехи на эту семью свалилось столько горя!
— А что случилось-то? — спросила Сильвия.
Ольга Тимофеевна глотнула чая, сложила руки на животе и принялась рассказывать.
Семья Елизаровых жила скромно, но весело и дружно. Отец и мать работали инженерами в одном конструкторском бюро, подрастали две дочери: старшая Виктория и младшая Светлана. И хотя у Елизаровых не было импортной мебели, машины или дачи, они не завидовали чужому богатству. Вика училась в музыкальной школе, Света ходила в кружок народных танцев. На выходные семья обязательно выбиралась на природу. Летом собирали рюкзаки и отправлялись в поход по Подмосковью, разбивали палатку, ловили рыбу, пекли картошку на углях. Зимой катались на лыжах в парке. Девочки без проблем пережили подростковый возраст: никто не требовал нарядов, не грубил родителям и не уходил из дома. Вика легко поступила в институт на дневное отделение, учителя ставили Свету в пример одноклассникам, соседи по-доброму завидовали Елизаровым.
А потом наступила черная полоса. Когда Вике было двадцать лет, умерла мать. Сгорела за три месяца от рака груди. У шестнадцатилетней Светы случился нервный срыв, она попала в больницу. Авернувшись в школу, уже не была прежней хохотушкой и отличницей. Света скатилась на «тройки» и после восьмого класса пошла в медицинское училище, хотя планировала поступать в институт на педиатра.
У Вики начался роман с парнем из института, она училась на втором курсе, а он на пятом, писал диплом. Отношения развивались стремительно, Виктория не мыслила своего существования без любимого, дело шло к свадьбе. Вскоре она поняла, что беременна. Сообщила новость жениху, но радости в его глазах не увидела.
— Я детей пока не хочу, — сказал парень. — Куда нам ребенка? Ни жилья нет, ни работы. Может, подождем с наследником пару лет, а? Викуся, ты же умница и все понимаешь, придумай что-нибудь…
Вика категорически была настроена рожать, но тут отца разбил инсульт. Он лежал в маленькой комнате, Вика со Светой теснились в зале, и старшая сестра с ужасом представляла, что вскоре в их двухкомнатной квартире появится еще муж и ребенок. Все друг у друга на головах, выносить горшок за ребенком, горшок за папой, а ведь Свете тоже надо устраивать свою личную жизнь… Действительно — куда? Или все-таки оставить?
Вика сомневалась, но жених был непреклонен: от плода надо избавиться. Дети у них обязательно будут, но потом, а сейчас ребенок только испортит им жизнь.
Он ее все-таки уговорил. На четырнадцатой неделе беременности девушка сделала аборт. Естественно, на таком сроке операцию провели подпольно, врач пришел к Вике домой. Наркоза не было, резали «на живую», от адской боли Вика кричала в голос.
Что с ней творилось потом — не передать словами. От мысли, что она убила своего ребеночка, хотелось выть. Она и выла по ночам в подушку, боясь разбудить спящую на соседней кровати сестру. Но Света не спала, у нее сердце разрывалось от боли за Вику. Как помочь сестре, она не знала, догадывалась только, что каждый должен сам нести свой крест.
Крест оказался для Виктории слишком тяжелым. Она бросила институт, не выходила на улицу и тенью слонялась по дому. Жених ее не навещал. А вскоре Вика узнала, что он женился на другой. Причем у его избранницы уже есть ребенок от предыдущего брака, и он не помешал отношениям…
Однажды Света пришла домой из училища и увидела, что Вика спит. Она постаралась не шуметь, чтобы не будить сестру. Вынесла судно за отцом, приготовила ужин, покормила отца, села на кухне готовиться к зачету. А Виктория все спала. Света заподозрила неладное, принялась будить сестру — а она не просыпается! Вызвала «скорую». Медики увезли Вику в больницу. А через неделю Светлану вызвал главный врач больницы.
— Ваша сестра хотела покончить с собой, выпила очень большую дозу снотворного, — сказал этот немолодой мужчина с мудрым взглядом.
— У нее была бессонница, — прошептала Света, — врач выписывал ей небольшую дозу, а она, как я теперь догадываюсь, копила таблетки несколько месяцев.
— В результате у Виктории возникла клиническая смерть. Мы, к сожалению, вывели ее из комы…
— К сожалению? — распахнула глаза девушка.
— Врач, наверное, не должен так говорить. Но к жизни в настоящем смысле этого слова мы вашу сестру не вернули. Ее ждет растительное существование. У нее хорошо работает пищеварительная система, сердце исправно перекачивает кровь, но тело парализовано и начисто отсутствует мозговая деятельность. Ваша сестра не говорит, не понимает обращенную к ней речь, не думает. Она никогда не станет полноценным человеком. Считаю, вам надо определять ее в специальный интернат для таких больных. Я уже подготовил бумаги, вот, подпишите здесь.
Главврач протянул Светлане документ. Как зачарованная, она взяла ручку, поднесла ее к листу, но в последнюю секунду остановилась:
— Подождите, я ведь имею право отказаться?
Мужчина вздохнул:
— Имеете.
— Ведь я могу сама ухаживать за сестрой? Моего отца разбил инсульт, и я отлично справляюсь с уходом.
Главврач внимательно посмотрел ей в глаза и произнес:
— При хорошем уходе ваша сестра может прожить еще двадцать или даже тридцать лет. Но она будет жить за счет вашей жизни, вы это понимаете? У вас не будет ни семьи, ни детей, потому что все свое время вы должны посвятить сестре. Не надо геройствовать, девочка. Уверен, Виктория не желала бы для вас такой доли. Она хотела покончить со своей жизнью, но не с вашей…
У Ольги Тимофеевны пересохло в горле, она закашлялась и налила себе еще чая.
— Значит, Светлана не послушала врача и взяла сестру домой, — констатировала я. — У нее на руках оказались два парализованных родственника. Кошмар, да и только! И это в восемнадцать лет!
Пенсионерка кивнула:
— К счастью, отец не прожил и двух месяцев. Прости меня, Господи, за такие слова, но для бедной девочки это и правда стало огромным облегчением. Она крутилась как белка в колесе, обеспечивая сестре уход. Работала в больнице медсестрой на полутора ставках, делала уколы на дому, а на заработанные деньги нанимала сиделок для Вики. Конечно, не профессиональных сиделок, которые всегда дорого стоили, что при социализме, что теперь, а бабушек из соседнего подъезда. Но главное, что за сестрой был присмотр.
