«Силы когда-нибудь покинут его, и бандит пристрелит нас обоих. Кому от этого будет хорошо?» — подумала Анна, пытаясь закрыть лицо от острых колючек.
Пот струился по спине и груди Эрвина, но сдаваться он не собирался, хотя по шаткости в походке и замедлению темпа бега Аня поняла, что он выдыхается. Она подняла голову, отведя спутанные волосы с лица.
— Все! — выдохнул Эрвин и обессиленно опустил Аню с плеча, прижал к себе. — Больше не могу…
Вся кровь отхлынула от головы Анны, в глазах появился туман, в ногах дрожь. Она с ужасом смотрела на стройные ряды деревьев, ожидая появления бандита с оружием. Страх сковал все внутренности, и зуб на зуб не попадал. Аня слышала только стук сердца Эрвина. Наконец из-за одного из деревьев появилась темная фигура.
Анна еле сдержалась от крика, решив, что у нее галлюцинации.
Перед ее глазами стоял настоящий бурый медведь и манил Аню к себе лапами. Она захотела тоже поприветствовать его, но не смогла из-за парализовавшего ее страха.
— Шатун, — выдавила она.
— Прости, этот негодяй ранил меня, поэтому я и шатаюсь, — откликнулся Эрвин.
— Медведь-шатун, — потянула его за локоть Анна, теперь уж точно поняв, что вид скелета в кислоте для ее психики не прошел бесследно. Эрвин повернулся в тот момент, когда медведь заорал человеческим голосом:
— Ну, что стоите как истуканы?! Идите сюда быстрее! Я укрою вас в своей берлоге.
Это было последнее, что услышала Анна, перед тем как полностью отключиться. Потеря сознания вошла у нее уже в привычку.
В воспаленном мозгу Анны пронесся вихрь ярких картинок, абсолютно бессмысленных и не связанных друг с другом. Надо отметить, что сказка про Машеньку и медведя ей не снилась. Какой-то зверь, скорее всего ежик, щекотал ей лицо своими иголками. Аня открыла глаза и тут же увидела огромные глаза Эрвина. Он целовал ей лицо, приговаривая:
— Ну же, детка, очнись! Давай, Анна! Открой глаза! Я здесь!
— Я тебя знаю, — обрадовалась она, — ты — Эрвин. Значит, рассудок ко мне вернулся? — с надеждой в голосе спросила Анна.
— Ты и не теряла рассудок, дорогая. Все хорошо! — Эрвин приподнял ее.
Она подняла глаза, и первое, что увидела, был сидящий напротив нее медведь бурой окраски.
— «Белочка»! — выдохнула Аня, закатывая глаза. — Опять началось!
— Какая белочка? Аня, что с тобой? Успокойся! — тряс ее за плечи Эрвин.
— Я не белочка, я медведь, — сказало волосатое чудовище человеческим голосом, отчего Аню затрясло с новой силой.
— Боже!
— Да это же я — Марат! — заявил «медведь».
— Марат? — сглотнула Аня.
— Не узнала меня?
— Знаешь, что-то ты очень изменился за последнее время, — сказала Аня.
— Просто я надел костюм медведя, — пояснил он.
— А я чуть с ума не сошла, — обрадовалась Аня, осматриваясь вокруг.
Они сидели на земле под какими-то листьями и ветками. Это был тайник, где они спрятались. Когда первый шок прошел, Аня заставила себя еще раз посмотреть на ряженого медведя. При ближайшем рассмотрении стало очевидно, что он не настоящий.
— Марат, зачем ты… медведь?
— Моя одежда порвалась, и я надел костюм медведя.
— Для чего? — спросил Эрвин.
— Чтобы бежать от этого сумасшедшего, — охотно пояснил Марат.
Анна никогда не попадала в столь нелепую ситуацию. Она сидела в шалаше со своим любимым мужчиной и разговаривала о жизни с «медведем», а в лесу их поджидал неизвестно кто с охотничьим ружьем в руках.
— Сними хотя бы голову, невозможно так разговаривать, — несколько раздраженно сказала Аня.
— Я не могу, вернее, могу, но это очень длительный процесс, а сейчас не до этого, главное — выбраться отсюда, — пояснил Марат.
— Знаешь, кто этот тип? — спросил Эрвин.
Анна только сейчас заметила, что его плечо было перевязано какой-то тряпкой, а сквозь нее просачивалась кровь.
— Конечно, знаю! Урод! Маньяк! Идиот! — заорал Марат.
— А какую-нибудь более познавательную информацию? — спросила Анна.
— Этот кретин живет в горах, типа смотритель леса, рак-отшельник, мать его! От одиночества и пьянства у него крышу и снесло!
— А ты-то откуда его знаешь? — удивился Эрвин.
— Познакомились с ним в местном магазине, куда этот ирод спустился за продуктами и водкой. Разговорились, то да се, ты же знаешь, я умею вызывать у людей симпатию. Пошли в местный бар, выпили, сыграли в картишки, а после он пригласил меня к себе домой. А я что? Я люблю новых знакомых и люблю ходить в гости. Поднялся к нему в горы, в лес, а он и озверел. Оказывается, сволочь, вспомнил, что я ему в баре проиграл в карты, и стал требовать у меня карточный долг. Я сказал, что у меня таких денег нет. И тогда этот чертов лесник запер меня в подвале и заявил, что потребует денег с моей любовницы. Мол, у нее свой собственный салон, она заплатит за своего друга. Мне кажется, у него «белая горячка» началась, крепко мы с ним выпили. А еще в баню он меня сначала заманил. Почему я потом голый-то оказался! Чуть не задубел в подвале, если бы не эта шкура с головой, околел бы совсем. А теперь я уже и свыкся с ней и даже и не чешусь, — радостно заключил Марат, — прирос к шкуре, так сказать.
— Очень смешно! — передразнил его Эрвин.
— А этот человек?.. — начала Аня.
— Чарльз! — рявкнул Марат.
— Да, Чарльз, он опасен? — осторожно поинтересовалась Анна.
— Очень! Он — форменный псих! Я тоже думал, что он подержит меня в подвале, да и выпустит, но не тут-то было! Он реально захотел денег, ему надоело ухаживать за муниципальным лесом, и Чарльз решил прикупить себе землицы в частное пользование. С большим трудом, не без помощи ржавого разводного ключа, что я нашел в подвале, мне удалось выбраться из-под земли и нестись по лесу в поисках спасения. И вот я с вами, друзья мои!
— А ты в курсе, что Чарльз действительно просил денег у Кристины? — подал голос Эрвин.
— Просил?! — взвизгнула Анна. — Да он подлый вымогатель! К тому же сам и убил ее! — Вырвалось у нее, но прикусывать язык было уже поздно.
— Кого убили? — спросил Марат, и тяжелую миссию по сообщению ему правды взял на себя Эрвин.
Конечно, в данной ситуации было бы бесчеловечно рассказывать, каким образом была убита Кристина, и Эрвин опустил душераздирающие подробности.
Марат замер, а затем разразился рыданиями. Анне пришлось впервые в жизни утешать плачущего медведя.
— Возьми себя в руки… — похлопал его по лохматому плечу Эрвин.
— Мне так нравилась эта женщина! Она была полна жизни! Даже не верится… Несмотря на все мои старания, Кристина оставалась ко мне холодна, — произнес Марат, всхлипывая.
Лицо его было закрыто медвежьей маской, и он явно раскис, хотя потеря была правда слишком велика.
— Неправда, Марат! Кристина любила тебя, она так и сообщила мне в записке, когда вызывала на разговор. Ей казалось, что опасность грозит ее любимому, — погладила его по мохнатой лапе Анна. — Наверное, ты уже тогда пропал, и она что-то предчувствовала, а может быть, этот маньяк позвонил ей с угрозой расправиться с тобой.
— Она сказала, что любит меня? — Марат перестал плакать.
— Ну да…
— Нет, ты не понимаешь, она назвала мое имя? — продолжал допытываться Марат.
— Дословно? Нет, имени она не называла, — ответила Аня, не совсем понимая его дотошность.
— Дело в том, что мы с Кристиной поссорились. Я не выдержал ее холодности, взбесился и довел ее до истерики. Если бы я знал, бедная Кристи! В запале она выкрикнула, что единственным мужчиной, которого она любила, любит и будет любить, остается Эрвин Ламар.
Анна посмотрела на Эрвина, держался он молодцом, ни один мускул не дрогнул на его бледном лице.
— Это правда? — уточнила она.
— Не знаю, хотя я чувствовал, что Кристина неравнодушна ко мне, но мы давно расстались, и между нами ничего не было. Вела она себя достойно, — сказал Эрвин.
— Но этот псих, карточный шулер, мать его, не мог убить Кристину! — выкрикнул Марат.
— Почему? Кто-то же это сделал! Сам говоришь, что он псих, — возразила Анна.
— Я сидел в его подвале, а он все время присутствовал в доме. Его постоянно раздирал кашель, — ответил Марат.
— Это алиби, — задумался Эрвин, пытаясь поменять позу и морщась при каждом движении.
— Эрвин! — повернулась к нему Аня с глазами, полными ужаса.
— Что?
— Ты не понимаешь? Если Кристина имела в виду тебя, это означает, что смертельная опасность грозит именно тебе! Ее любимому человеку!
— Аня права, — подтвердил Марат. — Если в записке так было сказано, то Кристина имела в виду тебя.
— Но мне не грозит никакая опасность, — пожал плечами Эрвин, — я не понимаю, почему она так решила.
