время, — подумала я. — Какая-то она не такая».
Вдруг у отца в кармане рубашки ожил его мобильник и зашелся каким-то пренеприятнейшим дискантом. От неожиданности я даже вздрогнула. Ну надо же такую музычку выбрать!
Я с неодобрением покосилась на отцов телефон. У каждого, разумеется, свои музыкальные пристрастия. Но что-то раньше я не замечала за отцом такой эпатирующей безвкусицы. Это что, возрастное? То-то, я гляжу, он и рубашки теперь какие-то стал носить чересчур аляповатые, и джинсы слишком узкие... Теперь еще и эта музычка дурацкая. Не иначе как пытается выглядеть помоложе. Ну-ну...
Я придвинулась поближе, чтобы лучше слышать, что говорит по телефону Борис. А то, что это был он, я поняла сразу, по первой же отцовой фразе: «Ну как там у вас?..»
Оказалось, что у них все в порядке, трупы погрузили в вертолет и отправили в Москву, обед кок уже приготовил, так что можно было возвращаться.
— Ну слава богу, — с облегчением вздохнул отец, убирая телефон в нагрудный карман рубашки. — Все хорошо, можно возвращаться.
Видно, у него это случайно вырвалось, что все хорошо. Чего ж хорошего, когда две женщины мертвы, а убийца ходит где-то рядом? И никто его пока не вычислил.
Да и кому, собственно, этим заниматься? В милицию Борька заявлять не велел, сказал, что пока не приплывем в Москву, следствие будет вести Климов. А он, как я посмотрю, ничего не выслеживает. Даже на экскурсию с нами не пошел — отсиживается на «Пирамиде».
Кого он там выслеживает, когда практически все находятся здесь, на берегу? Кондракова? Или он считает, что убийца кто-нибудь из команды?
А может быть, это все-таки сам капитан? Но нет, навряд ли. Борис никогда не взял бы на работу непроверенного человека. А капитана он знает давно. Тогда кто же?
Я снова оглядела нашу компанию. Так кто же все-таки убил девчонок? Академик? Профессор? Доцент?
Я пристально посмотрела на Кутузова. Да он, конечно же, больше других подходит на роль убийцы. Он хотя бы находится в хорошей физической форме. Но с другой стороны, какой из него маньяк? Смешно прямо. Веселый и безвредный человек. К тому же женщины его любят. Вон как Аллочка Переверзева вокруг него увивалась. И Кутузов вроде бы к ней неравнодушен был. И между прочим, перед экскурсией он долго бегал по яхте, все Аллочку искал, чтобы вместе с ней на экскурсию идти. Пришлось ему даже соврать, что у Аллочки вдруг неожиданно разболелась голова (тем более, что в какой-то степени это было даже правдой — с головой-то у бедной девушки действительно было совсем плохо), и доктор Никольский дал ей снотворное.
Кутузов, кажется, поверил и особо не расстроился и в течение всей экскурсии был, как всегда, бодр и весел. Он бесконечно сыпал шутками, рассказывал анекдоты, делал дамам комплименты. Дамы от него млели. Даже Альбина, на что уж серьезная женщина, а и то смеялась некоторым его шуткам. Впрочем, не всегда. Ей вообще больше нравилось общество серьезных людей. Я это заметила. А еще я заметила, что в течение всей экскурсии Альбина практически не отходила от отца, все время была рядом с ним. Что-то говорила, о чем-то спрашивала. Может, делилась впечатлениями, а может, просто хотела поддержать коллегу в трудную минуту. Похоже, она заметила, как изменилось настроение отца после прибытия на яхту Поля Ардана, и хотя она вряд ли была в курсе всех наших семейных дел, но чисто по-женски почувствовала, что отцу требуется поддержка и изо всех сил ее оказывала. Отец был благодарен Альбине за ее внимание и даже сделал вид, что ухаживает за доцентшей. Правда, весь этот спектакль разыгрывался исключительно для мамочки, чтобы та, дескать, видела, что он никогда не останется один. Как будто бы она этого не знала. За их совместную жизнь у нее было достаточно примеров того, что папашка никогда не останется один. Из-за этого, собственно, они и развелись.
Наконец начали прибывать наши поисковики — Степка, Сева и Женя с Сеней.
Первым прибыл Степка, и вместо того, чтобы обрадоваться, что мать наконец нашлась, набросился на меня с руганью.
А чего меня ругать? Можно подумать, что я нарочно в тот сарай залезла. И вообще нечего перед отцовыми сослуживцами разыгрывать трагедию из-за того, что мама на минутку куда-то отошла. Они же не в курсе дела, что в нашей компании орудует маньяк-убийца, и могут сильно удивиться, что такой большой парень, как Степан, так вдруг перенервничал, не обнаружив рядом с собой мамы.
Наконец все были в сборе, и отец дал команду возвращаться на яхту.
Времени было уже много, все проголодались и с радостью рванули на «Пирамиду» обедать. Я даже удивилась, откуда только у стариков такие силы взялись. Уж на что я хотела есть, а и то, разомлев от жары, еле тащилась позади всей компании. И если бы не Степка, который крепко держал меня за руку и не позволял отставать, уж не знаю, как бы я и доплелась до нашей «Пирамиды».
На яхте первыми нас встретили Борька и Климов. Они сидели на палубе в плетеных креслах и курили толстые сигары. На таком же плетеном из ротанга столике перед ними стояла почти пустая бутылка виски и три стакана. Третий стакан, очевидно, предназначался для Димки, но его почему-то на палубе не было. Может, отошел куда-нибудь, а может, еще что-нибудь. Ведерко со льдом стояло на полу. То ли им было так удобнее, то ли они просто его уронили. Оба были сильно навеселе. Однако это только так говорится — «навеселе». На самом-то деле ничего веселого тут быть не могло, и напились они вовсе не с радости. Какая уж тут радость — трупы грузить. Напротив, они заливали алкоголем пренеприятнейшие эмоции. Еще бы! Я представляю, что они испытывали, перетаскивая тела Вероники и Аллочки в вертолет.
От этих мыслей у меня, невзирая на жару, по коже прошел мороз. А где он, кстати, находился, этот вертолет, и как они до него добирались?
Из трюма по лестницы поднялся Димка и вышел на палубу. Вид у него, надо сказать, был совсем не веселый, а очень даже хмурый, однако, увидев нас, он сразу же сделал радостное лицо.
— О, явились наконец! — воскликнул он. — А мы уже и не чаяли вас дождаться. Даже пообедали без вас.
«Ну конечно, — подумала я, — пообедали они, как же, ври больше. Небось просто после транспортировки трупов ничего
