— Ну что вам? — недовольно скривился Гранье. — У меня нет времени с вами разговаривать!
— Мне это необходимо для репортажа, — объяснил Ксавье. — Вы не могли бы сообщить мне, кто именно был свидетелем убийства?
— Этой ночью вы обо всём узнаете, — грубо сказал инспектор. — Вы же понимаете, что подобную информацию просто так не разглашают.
— Но для меня это крайне важно! — взмолился папарацци. — Если я успею отправить статью для ночного выпуска "Новостей", то, несомненно, получу повышение. Кстати, дружба с представителями прессы могла бы оказаться очень полезной для вашей карьеры. Ваше начальство ведь тоже читает газеты.
— Ладно, — не слишком охотно согласился инспектор. — Но вы ни в коем случае не должны называть его имя кому-либо из находящихся здесь людей. До следственного эксперимента оно будет храниться в тайне.
— Можете на меня положиться, — кивнул репортёр. — Так кто это?
— Алексей Оболенский. Этот бородатый рокер, — ответил Гранье.
— Тот, которого вы арестовали? А он не врёт? — усомнился Ледрю.
— Нет. Он сообщил мне такие подробности, которые заставили меня ему поверить, — сказал инспектор. — Раньше он молчал, потому что не хотел связываться с полицией. Но сейчас он развязал язык в надежде, что я сниму с него обвинения.
— А я могу взять у него интервью? — поинтересовался Ледрю.
— Только после окончания следственного эксперимента, — ответил инспектор.
* * *
Пять минут спустя репортёр и инспектор встретились в одном из пустующих номеров отеля.
— Вы уверены, что он всё слышал? — взволнованно спросил Гранье.
— Естественно, — пожал плечами Ксавье. — Я всё рассчитал совершенно точно. Вопрос в том, правильно ли вы вычислили убийцу.
— Я уверен в этом на 999 %, — сказал инспектор. — Всё горе в том, что у нас нет против него никаких улик, только логические умозаключения. Надеюсь, что он попадётся на крючок.
— Я тоже на это надеюсь, — кивнул головой Ледрю.
Гранье достал из кармана трубку и принялся неторопливо набивать её табаком.
— Знаете, у меня тут возникла ещё одна любопытная идея, даже две идеи, — сообщил он.
— Опять что-либо не слишком законное? — поинтересовался репортёр.
— Такая уж у нас жизнь, — вздохнул инспектор. — Если всё делать по закону, о карьере можно позабыть раз и навсегда.
— А по-моему, комиссар Мегрэ делал всё по закону, — заметил Ледрю.
— Будь я книжным героям, может и я записался бы в праведники, — сказал Гранье. — Если всё получится так, как я задумал, возможно, я раскрою ещё два преступления, причём одно из них даже больше, чем преступление. Это террористический заговор!
— Ещё два преступления? Террористический заговор? Да вы что! — заинтересованно повторил Ксавье. — То есть у меня будет материал ещё на пару статей?
— Вот именно, — кивнул головой инспектор. — Да ещё какой материал! Настоящий динамит! Но тут мне опять понадобится ваша помощь. Вы ведь говорили мне, что приехали сюда, чтобы сфотографировать принцессу Стефанию?
— Да. А при чём тут принцесса? — удивился репортёр.
— Дело в том, что в полицию Монако поступило анонимное сообщение о том, что на принцессу Стефанию готовится покушение. Похоже, что её собирается похитить то ли русская мафия, то ли террористы из Корсиканского Фронта Национального Освобождения, то ли и те и другие одновременно. Получив информацию о том, что принцесса решила отдохнуть в Приморских Альпах, полицейское управление Монако разослало уведомления о готовящемся покушении в полицейские участки Лазурного Берега и Приморских Альп.
— Вот это да! — обрадовался Ледрю. — Да ведь это же сенсация! Только меня удивляет несколько непривычное сочетание русских и корсиканцев. Насколько я знаю, раньше они никогда не сотрудничали друг с другом.
— В данном случае я скорее поставил бы на русских, — сказал Гранье. — У корсиканцев несколько другой стиль.
— Да и в отеле, насколько мне известно, нет корсиканцев, — согласился Ксавье. — А вот русских навалом. Ещё меня настораживают странные отношения Оболенского и фиктивной Стефании. Я видел как они дрались около озера, затем прибежали трое русских — Ерофеев, Большеухов и Драчинский. Они набросились на рокера, оглушили его и ушли вместе с подставной принцессой.
— Может быть, за настоящей принцессой охотятся конкурирующие группировки русской мафии? — предположил инспектор. — То есть Алекс принадлежит к одной группировке, а эта троица — к другой? Или вначале они были все заодно, а потом Оболенский решил играть по своим правилам и из-за этого поссорился со своей сообщницей? Впрочем, гадать не имеет смысла. Я придумал, как мы сможем установить истину.
— И как же? — поинтересовался папарацци.
— Мы запрём их всех вместе в тренажёрном зале, — объяснил Гранье. — Троих русских, рокера, лже-Стефанию и графиню Мотерси-де-Белей.
— Постойте! — возразил Ледрю. — Вы же собирались использовать Оболенского в качестве приманки для убийцы, так что вы не можете запереть его вместе со всеми. Так убийца, чего доброго, их всех угробит. И зачем помещать туда графиню? Она же не имеет отношения к русским.
— Но она жена Пьера Большеухова, — сказал инспектор. — К тому же я надеюсь, что она проговорится ещё об одном преступлении.
— Что вы имеете в виду?
— Как что? — пожал плечами инспектор. — Я хочу узнать, кого и как она угробила в своей машине, чтобы инсценировать собственную смерть.
— По-моему вы забыли, что Большеухов совсем недавно сделал попытку придушить свою дорогую жёнушку, — заметил Ксавье. — Если вы запрёте их вместе, то, скорее всего, получите, как минимум, ещё один труп. Кроме того, с чего это вам взбрело в голову запирать их в тренажёрном зале? Там же полно всяких железяк — штанги, гантели. С таким подручным материалом они уж точно поубивают друг друга!
— Если я запру их всех в одном номере, они почувствуют подвох, — объяснил Гранье. — А так я скажу, что перевожу их в тренажёрный зал в интересах следствия, чтобы полностью изолировать их от контактов с другими свидетелями. А чтобы они друг друга не поубивали, я их всех прикую наручниками к тренажёрам на приличном расстоянии друг от друга и позабочусь, чтобы в пределах их досягаемости не валялись гантели и диски от штанг.
— Впервые в жизни слышу такой бред, — покачал головой репортёр. — Во-первых, это совершенно противозаконно, а, во-вторых, с чего вы взяли, что они станут обсуждать свои планы относительно покушения на Стефанию?
— Я заставлю их это сделать, — ухмыльнулся инспектор. — Русская мафия совершила-таки прокол. У одного из этих парней истёк срок шенгенской визы. Его-то мы и используем.
— А что с Оболенским? Вы всё-таки решили приковать его к тренажёру его вместе со всеми?
— К сожалению, не получится, — расстроенно сказал Гранье. — Он нам нужен для другого. А жаль…
— Чего вам жаль? — не понял Ледрю.
— Этот рокер ведь тоже пытался прикончить графиню, — объяснил полицейский. — Представляете, что творилось бы в тренажёрном зале, если бы мы запихнули туда ещё и Алекса Оболенского?
— Бьюсь об заклад, что вы получаете от всего этого какое-то извращённое удовольствие, — заметил Ксавье. — У меня создаётся странное впечатление, что возможность понаблюдать за скандалом вас привлекает не меньше, чем перспектива раскрыть заговор против династии Гримальди.
— Должен же я получать удовольствие от работы, — пожал плечами инспектор. — Вы не представляете, как скучно служить в провинции, где никогда ничего не происходит. Кстати, ещё один факт, который сможет вас заинтересовать. Представляете, Оболенский попросил меня срочно достать для него дюжину перчаток для разделки рыбы. Вроде бы с их помощью он намерен поймать убийцу. Как вы думаете, что он собирается с ними делать?
— Дюжину перчаток для разделки рыбы? — недоверчиво переспросил репортёр. — Он что, собирается открыть небольшой рыбзавод?
— Любопытно, да? — задумчиво произнёс полицейский.
— А он, случайно, наркотиками не балуется? — поинтересовался Ледрю.
— Не похоже, — ответил Гранье.
— И вы собираетесь купить ему эти перчатки? — спросил Ксавье.
— Конечно, — пожал плечами инспектор. — Я уже послал за ними своего человека. Неужели вам самому не любопытно узнать, что из этого получится?
— Любопытство сгубило кошку, — заметил репортёр. — Но в целом мне нравится стиль вашей работы.
* * *
— Не представляю, как я мог позабыть, что у меня кончается виза, — опустив глаза, как не сделавший домашнее задание школьник, промямлил Влад Драчинский. — Мне так понравилась ваша страна, что я потерял счёт времени, совсем как Рип Ван Винкль.
— Ах, ты забыл, — усмехнулся Гранье. — Ну ничего, за двадцать пять лет, которые ты проведёшь в тюрьме, у тебя будет время для того, чтобы многое вспомнить.
