Я недоверчиво покосилась на него — какое «стой», коль спешить надо? Каждая минута на счету!
— Впереди кто-то есть, — тихо сказал он.
Сердце на миг дало сбой от какого-то древнего ужаса перед мертвыми — ну кто еще тут мог шастать? А то, что они тут были, я не сомневалась ни на минуту. Кладбища еще было не видно, но я уже чувствовала необычно мощное дыхание его некроауры.
— Готовь катану, — шепнула я, и мы стремительно, но очень тихо рванулись вперед.
Вскоре и я увидела темную приземистую фигурку. Покойник был со странностями — пошатываясь, шел между сгоревшими домами и тихонько, но очень жалостливо, подвывал.
— Сука, какая же она сука, — ветер донес до меня тоненький голосок, полный ненависти и боли.
— Это Святоша! — вскинула я на Алекса изумленные глаза.
— Вот как? — неопределенно хмыкнул он. — Мне кажется, или ее дом должен быть в другой стороне?
— Не кажется, — покачала я головой. — Скажу больше. Эта тварь явно идет туда же, куда и мы. Больше тут точно нет ничего интересного.
— Вот и проследим за ней, — как-то нехорошо усмехнулся Тау.
Лора шла, явно ничего не видя из-за боли. Мы могли бы и не таиться — она прошла сгоревшую деревню, ни разу ни обернувшись. По пути она тихо материла меня плачущим голосом, изумляя своим словарным запасом.
— Слушай, слушай, заслужила, — бормотал Алекс, тенью скользя за ведьмой.
— Всегда полезно узнать о себе столько нового, — кивала я.
— Это же надо — бабке полруки отхватить, — осуждающе качал он головой.
— Есть за что, — пожала я плечами. — Это я еще раньше сомневалась, а теперь-то ясно как день — бабка в этом деле по уши завязла. Знала б раньше — я б ей не пальцы, а голову нахрен отрубила.
— У тебя старушкофобия, — неодобрительно сказал он.
— В курсе, — отрезала я.
Святоша резко остановилась и обернулась. Мы застыли в тени кустов, как два изваяния. Не заметив ничего подозрительного, ведьма прошла еще пару метров и пропала.
Словно ее и не было.
Мы с Алексом, недоуменно переглянувшись, побежали за ней.
— Вот черт, — выдохнул парень, когда мы достигли того места, где пропала Святоша. — Что это значит?
Перед нами были распахнутые кладбищенские ворота. Деревянные и ветхие, они тихо поскрипывали под порывами ветра на ржавых петлях. А сразу за ними плотной стеной вставал мрак, настолько плотный, что его можно было резать ножом. Он надежно скрывал некрополь, и лунный свет не мог пробиться сквозь него.
Алекс коснулся тьмы кончиками пальцев, подумал и решительно сунул туда руку по локоть. Подождал немного, вынул — и мы дружно уставились на нее.
— Мне кажется, или кожа… посерела? — озадаченно спросил он.
— Это некрополе, — медленно сказала я. — Только я такой концентрации сроду не видела.
— Так отчего у меня рука посерела? — не дал он мне отклониться от темы.
— Потому что оно жизнь высасывает, — отрешенно сказала я. — Все, пошли обратно.
— Так ты же ведьма! Неужто не можешь как-то поколдовать, чтобы эта пакость нам не мешала?
— Тут кладбищенский очень сильный. Нас, ведьм, они ненавидят с лютой силой, смирить их можно только подношением с обрядом, а я бутерброды отдала кладбищенскому на том погосте, куда нас Лора завела. Если зайдем сюда без обряда — он нас как котят передушит.
— И что, ты прямо совсем — совсем ничего без бутербродов не сможешь сделать? — недоверчиво посмотрел на меня Алекс.
— Могу. Я ведь некромантка, мертвые меня обычно за свою принимают, — устало покачала я головой. — Только какой смысл? Наши уже мертвы. Высосало их некрополе, если они тут.
— А если они не тут? И ты уйдешь, не убедившись в этом?!
— А где же еще они могут быть?
— Погоди! Логическая дыра! А как же бабка, которая не может из-за порубленной руки колдовать, сюда сунулась?
— Бабка, — неожиданно зло прошипела я, — бабка везучая до ужаса! Теперь ей эта рана на пользу, капает кровь, и ею она откупается от смерти! Кровь — это почище любого колдовства будет!
— А если и они ранены и откупаются кровью? — спокойно спросил он. — Какого черта, Магдалина? Мы дошли, и ты решила повернуть назад?
— Алекс, я-то пойду, это понятно, — покачала я головой. — А ты возвращайся. Ты посторонний, тебе умирать ни за что ни про что — к чему? Извини, что так получилось.
— Не надо за меня решать, ясно? — жестко сказал он. — А насчет «умирать» — это мы еще посмотрим.
И он, полоснув себя катаной по пальцам, шагнул в ворота. Тьма мягко, с едва слышным чавканьем, поглотила его.
Я посмотрела на капельки крови, что остались там, где он только что стоял, достала маникюрные ножницы из кармана и не колеблясь вогнала их в вену.
— Кровь моя, возьми проклятье на себя, — пробормотала я, зажмурилась и шагнула вслед за Алексом.
Мир изменился. Пропал вой ветра, шелест деревьев, крики ночных птиц… Разбавилась темнота, словно в банку с чернилами щедро плеснули воды. Я видела вывороченные надгробия, могилы со вспученной изнутри землей, словно из нее кто-то выбирался. Рядом стоял Алекс, и кровь его, стекая на поганую, проклятую землю, светилась алыми искорками.
— Идем, — протянула я ему руку.
Он осторожно сжал мои пальцы и спросил:
— Глаза открывать ты так и не собираешься?
Тут только я осознала, что смотрела сквозь веки. Подняла ресницы, отметила, что видимость стала намного хуже и снова занавесила глаза.
— Идем, — снова шепнула я и побежала по тропинке, усыпанной костями, словно по ромашковому лугу. Некрополе признало меня своей, недаром я прошла жесткий курс обучению магии мертвых. Помню, я неделю тогда жила в морге. Когда я зашла туда в первый раз, меня чуть не вывернуло. Огромное помещение было заставлено рядами каталок, на которых лежали мертвые. Были тут и «нормальные» покойники, которые умерли не так давно в собственных постелях под плач родных, и на третий день их выдадут для захоронения. А были и криминальные, много дней пролежавший в каком-нибудь закутке, покуда на них не наткнулся некий бедолага. И они-то и были ответственны за непереносимую вонь в морге.
В таких условиях я и работала. Отобрав себе нескольких мертвых, за которыми никто не придет, я ночами ложилась с ними рядом на каталку. Ласково гладила, утешала, тихонько разговаривала и постигала. На девятый день я их хоронила, далее тянуть было некуда, и все они ушли в землю преданные мне. До гроба и сверх того. А я по результатам теста была на второй ступени некроманта.
Потом я вызвала Димку, мертвого Димку и повенчала кусочек моей души с ним. Это навсегда будет залогом того, что ни один мертвец не поднимет руку на жену мертвого, ведя я в их мире — своя. Таким было мое обучение некромантии до третьей ступени. Жестоким, Но оно того стоило.
Теперь меня порой даже кладбищенские путают, принимая за покойницу. Впрочем, я до сего дня все равно не рисковала входить на погост без обряда, с кладбищенским шутки плохи.
— Магдалина, — раздался сзади хриплый голос, и я обернулась.
Алекс двигался с ощутимым трудом. Кожа его серела на глазах, становилась пергаментно-безжизненной.
— Режь вену! Быстро! — велела я. — Откупайся кровью, тех капель, что ты выдавил из пальца — мало!
Он беспрекословно взмахнул катаной, и на землю полилась тонкая алая струйка.
— Ты еще можешь вернуться, — шепнула я ему, и… неожиданно укорила себя за такую доброту.
— Не надо за меня решать! — снова повторил он злым голосом и упрямо пошел по тропинке меж развороченных могил.
Я двинулась за ним. Шла, вдыхая некроауру, чувствуя, как клубится она в легких, вытесняя остатки кислорода.
— Прочесываем кладбище? — негромко спросил Алекс.
— К чему? — пожала я плечами и протянула руку вперед. — Я чувствую живых, они там.
— Живых? — раздумчиво протянул Алекс и как-то странно взглянул на меня.
— Идем же, — нетерпеливо сказала я и пошла по тропинке.
— Ты уже не боишься? — спросил мне в спину парень.
— Чего? — спокойно спросила я не оборачиваясь. — Чего, Алекс? Все нормально!
Он молча пошел за мной.
Обостренным слухом я чувствовала, как земля мягко шуршит под его ногами, слышала, как капает на землю его кровь. И замечала, что она течет из раны все медленнее и медленнее. А впереди я уже различала запах старого дерева, пропитанного темной магией, скуление Лоры и … еще один голос. Мертвый и властный.
— Эта …[3] мне пальцы отрубила, как же я теперь колдовать буду? Ну да я ее отвела на Авдотьинское кладбище, теперь только к утру выберется, никто нам не помешает.
— И кто сейчас будет колдовать? Кто будет делать замещение?! — женский голос, словно шелест страниц древней книги… Надо очень было постараться, чтобы уловить в нем злость и раздражение.
