Иоанна Хмелевская - Проза жизни

   — Номер городского центра, — со знанием дела определила Тереска. — Где ты ее увидела? И почему решила, что машина подозрительная?

   — Мне на роду написано быть свидетелем. Стою себе над Кручей, перед «Гранд-отелем», и жду автобуса. Вижу — подъезжает этот, с ухом, на своем «опеле», высаживает какого-то пассажира, пассажира тут же подбирает Наполеон под Москвой и катит дальше. А у пассажира в руке, можешь себе представить, был точно такой же сверток! — охотно и даже с восторгом делилась Шпулька доставшейся ей информацией.

   — Как он выглядел? — Тереска пошла красными пятнами.

   — Я же говорю, темно-зеленый...

   — Не автомобиль, а этот пассажир!

   — Такой какой-то... Невысокий, лысый, в куртке с воротником и в очках.

   — И что он сделал?

   — Ничего. Сел в Наполеона и укатил.

   — Ты его узнаешь?

   — Если увижу с той же стороны и в той же одежде, узнаю.

   Ни одна из подруг не обращала внимания, что урок давно начался и учительница истории не спускает с них глаз. По причине того, что историчка была внушительных размеров, грузной и неповоротливой, неудивительно, что у нее было благозвучное прозвище Газель.

   — А вот нам Букатувна и расскажет, что тогда происходило в Польше, — зловеще объявила Газель.

   — Когда? — шепотом спросила побледневшая Шпулька и как можно медленнее поднялась из-за парты.

   — В тысяча восемьсот тридцатом, — сочувственно подсказала Кристина сзади.

   У исторички была отвратительная манера засыпать учеников вопросами, перескакивая то из эпохи в эпоху, то из одного конца света в другой. Попробуй сообрази, чем занимались германские маркграфы в ту пору, когда Христофор Колумб плыл в Америку, или который из Владиславов вырезал на Руси род Святополка и которого из них, если не наоборот! Прыжок от Пунических войн к Ноябрьскому восстанию был привычным для класса пустяком, однако это не мешало ученикам всякий раз испытывать потрясение.

   — С Наполеоном уже пятнадцать лет как управились, — нашлась Шпулька, благо эта тема всплыла из прерванного историчкой разговора.

   — Совершенно верно, — подтвердила Газель, неодобрительно щурясь на нее. — Но я тебя спрашиваю, что происходило, а не что отошло в прошлое.

   — Ноябрьское восстание...

   — В каком месяце, детка, вспыхнуло Ноябрьское восстание?

   — В ноябре, — неуверенно прошептала Шпулька после долгой паузы, во время которой она лихорадочно соображала, какая каверза кроется в таком простом, на первый взгляд, вопросе.

   — Правильно. А когда начинается год?

   — Первого января...

   — Вот именно. Между январем и ноябрем много всего может произойти. Итак?

   Какое-то время Тереска внимательно слушала ответ Шпульки, во-первых, чтобы в случае чего подсказать, а во-вторых, чтобы историчка не подловила и ее. Но потом темно-зеленый императорский автомобиль целиком завладел ее мыслями. Воображение подсказывало захватывающие сцены: вот она наталкивается на машину в подходящий момент, а в руках у нее фотоаппарат... Да, но у нее нет фотоаппарата! Зато у Кшиштофа Цегны может быть служебный...

   — Кемпиньская, вот ты нам это и расскажешь, — возвестила Газель тоном непоколебимой убежденности.

   — Езус-Мария, что?.. - Всполошилась Тереска.

   Медленно приподнимаясь из-за парты, она скорбным взором посмотрела на Шпульку.

   — Эти два делегата в Думу... - Не разжимая губ процедила Шпулька.

   Тереска лихорадочно соображала. На подсказку надежды не было, в классе царила гробовая тишина. Значит, речь идет о чем-то, чего никто не знает, сделала вывод Тереска, и Газель уже высказала классу свое недовольство. Тереске же положено знать, за что, спрашивается, у нее по истории эта злосчастная пятерка? Ее мозг, как электронный, должен выдавать ответ на все вопросы. Ноябрьское восстание было в предыдущем классе, но для этой гарпии такая мелочь значения не имеет. Вроде речь шла о восстании... Но откуда всплыли эти делегаты? Ага, обсуждались непосредственные причины...

   — Одной из непосредственных причин Ноябрьского восстания было недопущение в Думу двух польских делегатов, - сказала она наобум.

   Газель кивнула головой, явно ожидая продолжения. Не имея понятия, чего еще от нее хотят, Тереска . умолкла и тупо на нее уставилась.

   — Фамилии, — снова подсказала Шпулька трагическим шепотом.

   Вот беда! У отвергнутых делегатов, конечно же, были фамилии, но какие? Смутно вспомнилось, что они состояли в каком-то родстве, и Тереска уже открыла рот, собираясь сказать, что это были отец с сыном вроде бы на «п», но вовремя прикусила язык. Неправильные ответы Газели нравились еще меньше, чем отсутствие ответа, и лучше уж не рисковать. Кому-то другому Газель, может, и простила бы, только не Тереске!

   В классе царило все то же гнетущее молчание. Тереска собралась с духом.

   — Я не помню, как их звали, - обреченно сказала она, вкладывая в свой голос максимум сокрушенности.

   Газель, казалось бы, окаменевшая навсегда, наконец отозвалась.

   — Это были братья Немоевские, — известила она мрачным голосом, напоенным безграничным осуждением, и с нажимом, не уступающим мощи гидравлического пресса. А потом добавила: — Твоя оценка по истории отныне стоит под вопросом.

   «Этого мне еще не хватало», — приуныла Тереска, усаживаясь на место. Ясно, что это значит. В ближайшие недели ее будут гонять по всему материалу, начиная с программы младших классов, и ей надо будет знать все назубок. Газель, как на грех, сделала из Терески козла отпущения, решив вытянуть ее в отличницы, и истязала из года в год.

   — Ты меня подвела, — изрекла она с таким глубоким разочарованием и горечью, что Тереске стало не по себе, словно она совершила какую-то непростительную подлость.

   — Кто тебя тянул за язык, зачем ты упомянула этих делегатов? — напустилась она на подругу после урока.

   — Я не виновата! — жалобно заныла Шпулька. — Она все приставала и приставала, вцепилась как репей, я уже не знала, куда деваться и что еще сказать, лишь бы отвязалась!

   — Ты меня подставила! Разве не ясно было, что она переключится на меня? Теперь я влипла. Ты что, считаешь, мне делать больше нечего, как только зубрить историю? Подруга называется!

   — Ой, хватит! Ты меня уже достала! Буду воровать часы, бегать за бандитами, все что угодно, только не приставай! Сначала Газель, теперь еще ты!

   — Бедняга, — саркастически процедила Тереска. — Не хочешь — не воруй, я тебя не заставляю. А то, что ты меня втравила в историю, извини за каламбур, что можешь испортить жизнь порядочному человеку, тебя не волнует!

   — С ума сошла, кому я испорчу жизнь? — совсем расстроилась Шпулька. — Что еще за порядочный человек?

   — Не ссорьтесь, — попыталась урезонить их Кристина. — Дальше хуже будет. Химичка снова принесла какую-то пакость. Теперь опять будем вонять химикалиями всю неделю, а мне сегодня в театр...

   Только по дороге домой Тереска смогла пересказать Шпульке исповедь Кшиштофа Цегны. Она проделала это с таким чувством, что Шпулька прониклась всем сердцем и сочла недопустимым оставить Кшиштофа Цегну на произвол судьбы. Заодно она вспомнила про кактус, за который ему положена хоть какая-то компенсация. Ясно, надо человеку помочь!

   — Мы могли бы выследить хотя бы «мерседес», если бы знали, где живет владелец, — возбужденно говорила Тереска. - Цегна нам не скажет, потому что боится за нас. Но мы знаем номер и сами сумеем разыскать. Судя по номеру, это где-то в центре. Сходим в учреждение, где регистрируют транспорт и спросим, кто владелец.

   Шпулька слушала, испытывая с одной стороны благородный энтузиазм, а с другой — нарастающую панику. Чуяло ее сердце, что в ближайшее время ее снова ждут жуткие потрясения.

   — А где это учреждение? — неуверенно спросила она.

   — Не знаю. Спросим у Янушека, а если и он не в курсе, у пана Влодека, шофера папиного директора. Он иногда подвозит меня до школы.

   — И ты считаешь, что в этом учреждении нам прямо так и скажут? Без всякой причины?

   — Причину придумаем. Например, он меня переехал, и теперь я его ищу, чтобы получить возмещение.

   — Мертвая?

   — Глупая, не насмерть переехал, а слегка. Оба меня переехали, и «мерседес», и «опель».

   — По очереди? И ты осталась жива? Не знаю, сойдет ли такая причина.

   Оказалось, что не сойдет. Устроив поздним вечером совещание с Янушеком, Тереска отказалась от этой версии. У ее брата в таких делах было больше жизненного опыта.

   — Насчет того, что тебя переехали, забудь, — авторитетно заявил Янушек. — Тогда тебе полагалось бы обратиться в милицию. И дураку будет подозрительно, почему это ты сама ищешь правонарушителя, а не милиция. Придумай что-нибудь другое.

   — Голова пухнет. Ну ладно, он случайно у меня увез...