поняли? – обратился к ней Руслан Рамазанович, кладя трубку.
– Да.
– И какие мысли вас посетили?
– Грустные. Будет жаль, если он умрёт.
– Да уж, это точно. Он вас, по-моему, очень любит. Можно сказать, отдал за вас жизнь. Можно так сказать?
– Безусловно.
– Как вы жестоки!
– Я? Почему? Я ему сочувствую. Если вы объясните мне, что и как надо сделать, чтобы ему стало лучше, я это сделаю. Ну, во всяком случае, постараюсь. Будьте уверены. Он – мой друг.
Руслан Рамазанович очень долго смотрел на Риту. Она была уверена в том, что знает, какие слова сейчас прозвучат. Но он её удивил. Он сказал – негромко, медленно, вкрадчиво, почти ласково:
– Маргарита Викторовна, вы – …!
– Что? Что вы сказали?
– Могу повторить по буквам. Первая буква – «б», вторая – «л», третья – «я», четвёртая …
– Ну, уж это вы зря, – слегка возмутилась Рита, – да, я девка с характером, это верно! Если б вы сукой меня назвали, я бы, наверное, согласилась. А вот на «…» я могу обидеться. Встану вот и уйду. И никогда больше к вам не приеду, хоть обзвонитесь! И что тогда вы будете делать? Локти кусать? Начальство-то по головке вас не погладит за такой казус! Верно ведь?
– Что вы, что вы! Я – в фигуральном смысле, – в тон Рите ответил следователь, смеясь, – можно сказать, даже в метафорическом. Но ведь … вы, правда?
– Да почему?
– Да как – почему? От вас ведь только зависит, умрёт ваш друг или не умрёт, а вы тут кривляетесь! Раздеваться сейчас начнёте.
– А не начну, – обиделась Рита, – возьму вот и не начну. Я – не секретарша ваша поганая, чтоб вставать перед вами в разнообразные позы! Где она, кстати, курица щипаная? Пусть кофе мне принесёт.
– Как скажете, – улыбнулся следователь, нажав кнопку вызова секретарши. Та вошла тотчас, цокая шпильками – длинноногая, статная, до ушей сияющая зубами.
– Кофе нам, Машенька, – приказал Руслан Рамазанович, – побыстрее.
– Мне – в большой кружке! – рявкнула Рита, – в самой большой! Самый чёрный кофе! Три ложки сахара! Живо!
– Три ложки с верхом? – писклявым голосом уточнила дылда, не очень-то испугавшись.
– Две с верхом, а одну – без. Смотри мне, не перепутай!
Дылда ушла, надменно виляя задом.
– Неудивительно, что одна из ваших официанток вас продала, – сказал Руслан Рамазанович, когда дверь за нею закрылась.
Рита ответила:
– Да, одна меня продала, другой для меня пожертвовал жизнью. Мне больше жалко официантку. Игорь, по крайней мере, знал, на что шёл. Точнее, к кому.
– Он, кстати, хочет вас видеть, – вздохнул правоохранитель, – но я бы вам не советовал.
Рита резким движением подалась назад, Как будто увидела на столе змею. Её длинные ресницы затрепетали.
– Он хочет видеть меня? Вы это серьёзно?
Следователь кивнул.
– Такими вещами шутить не принято, Маргарита Викторовна.
– Насколько это возможно?
– Вполне возможно. Но я бы вам не советовал.
– Почему?
– Он неважно выглядит. Вы расстроитесь. А вам нужно быть в форме. Самое трудное – впереди.
– Руслан Рамазанович, – перебила Рита, слегка ударив ладонью по столу, – он умрёт? Да? Правда? Он ведь умрёт?
– Если он не будет переведён в горбольницу – да. Но следствие не считает возможным санкционировать перевод в горбольницу, поскольку существует слишком высокая вероятность того, что будет организован побег. Снизить эту самую вероятность можете только вы.
– Это каким образом?
– Сами знаете. У нас есть основания полагать, что он исполнял приказы. Но оснований мало. Должна быть сформирована доказательная база. Если она появится, то организация побега утратит смысл. Понимаете?
– Понимаю.
Тут как раз дылда принесла кофе в большом бокале и небольшой фарфоровой чашке. Первый она поставила перед Ритой, вторую – перед своим начальником. Пожелав приятного кофепития, удалилась.
– Мне жалко вас, Руслан Рамазанович, – проронила Рита, сняв под столом сапоги. Поднявшись, она расстегнула юбку и продолжала:
– Дылда вам не даёт. Всё-таки не дура она, видать!
Юбка с нежным шелестом соскользнула на пол. Колготки выше колен были сильно рваные, но Руслан Рамазанович не успел обратить на это внимание, потому что глаза у него наливались кровью, а Рита стягивала колготки молниеносно.
– Чего ты хочешь этим добиться? – проворчал он, когда она, очень далеко отбросив колготки, взялась за трусики.
– Понимания. Я ведь вас поняла! Поймите и вы меня. Я – кикимора с очень сложным, скверным характером. Мне легко подчиняться тем, кто меня …!
Сняв трусы, Рита грациозным взмахом руки бросила их в угол, противоположный тому, где были колготки. На ней осталась одна лишь чёрная блузка до ягодиц. Спереди под нею было красиво, но Рита всё-таки повернулась, прошла немножко вперёд, расставила ноги и наклонилась.
– Хотите так?
Руслан Рамазанович продолжал наливаться кровью. Рита за ним внимательно наблюдала, повернув голову. Его цвет её вдруг обеспокоил.
– Да вас сейчас инсульт долбанёт! – вскричала она, и, выпрямившись, с приятной неторопливостью подошла к столу, – давайте-ка вас маленечко охладим.
С этими словами большая кружка густого, угольно-чёрного кипятка была метко выплеснута в широкое, багровеющее лицо второго лица главной силовой структуры России. Эффект от этого охлаждения превзошёл все самые смелые ожидания Риты. Стул был отброшен, стол – опрокинут. Она была сбита с ног. Руслан Рамазанович наносил ей удары прямо в лицо, сдирал с неё блузку, царапал до крови. Она выла, а он ревел, как раненный зверь. Крики разносились на весь этаж.
Когда в кабинет ворвались сотрудники, заместитель главы Следственного комитета корчился на полу, получив коленкой в область большой чувствительности, а Рита – голая, окровавленная, стояла на подоконнике и кричала в распахнутое окно толпе изумлённых граждан, многие из которых фотографировали её, и остановившемуся трамваю:
– Меня насилуют! Следователь Халилов меня насилует! Помогите! Я – Маргарита Дроздова!
Глава шестая
Возвращаясь ночью домой на «Вольво» с водителем, Света тщетно пыталась вызвонить Риту. Та всё не отвечала. Потом она стала недоступна. Надо сказать, что Свету это не слишком обеспокоило, потому что она пребывала в той стадии опьянения, когда беспокоит только один вопрос: не слишком ли мало я говорю? Водитель отчаянно нарушал скоростной режим, желая отделаться от неё как можно скорее. Он внёс её на этаж, помог открыть дверь и исчез. Кое-как добравшись до своего дивана, который был, между прочим, занят Мюратом, Света в одном ботинке рухнула без особенного ущерба для них обоих и провалилась в небытие на восемь часов.
Её разбудил мобильник. Он верещал, умолкал, опять верещал, и на третий раз своего добился. Открыв глаза, Света бессознательно извлекла вибрирующую, орущую тварь из кармана юбки. Нажала кнопку.
– Алло!
– Добрый день. Светлана?
Голос был требовательный, мужской, с визгливыми нотками нетерпения. Он как будто защёлкал Свету по лбу – небольно, но мерзко.
– Что?
– Я спрашиваю, Светлана?
– Да, – ответила Света с твёрдостью абсолютно безосновательной, потому что вопрос был слишком для неё сложным.
– Вас беспокоят из Городской психиатрической больницы номер один, первое стационарное отделение.
– Из психушки? – пискнула Света. Суровый, ледяной тон её собеседника рассекал туман, как солнечный луч. Она уже
